Доминик Бартелеми

Бог и его образ

«Dieu et son image»

 

 

 

EDITO PRIMA OIKOUMENICUM

+begichevo+

 

От переводчика

Эта книга написана крупным швейцарским ученым-доминиканцем, профессором Ветхого Завета университета во Фрибуре и издана в серии "Lire la Bible" ("Читая Библию"). Цель серии — сделать Св. Писание близким и понятным современным христианам, разъяснить его религиозные идеи и глобальный смысл в свете новейших экзегетических исследований, в конечном счете сделать его Книгой нынешнего Народа Бохия. Как нам кажется, автору книги "Бог и Его образ" в целом удалось осуществить поставленную задачу. Мы предлагаем эту книгу всем, кто читает Библию и хочет читать ее осмысленно.

В русском издании книги "Бог и Его образ" библейские цитаты даются по синодальному переводу, однако слово "Господь" часто заменяется именем "Ягве" в соответствии с древнееврейским текстом и французским переводом Д.Бартелеми. В тех случаях, когда французская версия библейского текста существенно расходится с синодальным переводом, мы даем его в нашем переводе с французского. В этих случаях цитата отмечена звездочкой на строке в скобках. Тексты из Книги Иова приводятся (если особо не оговорено) в переводе С.С.Аверинцева.

 

 

 

 

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

 

 

Этот труд можно назвать сочинением любителя, если помнить, что "любитель" происходит от слова "любить". Когда "любитель" спешит к предмету любви, торопится, не смотрит под ноги и то и дело теряет равновесие, перед вами — произведение любителя. Несмотря на легковесную аналогию предисловия, страницы, которые я сегодня предлагаю вниманию читателя, немного беспокоят меня. Боюсь, что я слегка перестарался, стремясь не пользоваться знаниями из области текстуальной и литературной критики. Перечисляя некоторые предписания Закона, кодекс Элогиста, я их без стеснения перемежаю с кодексом второзакон-ническим. Образ Моисея я воссоздаю, черпая материал из ягвистской, элогистской и иногда священнической традиции, без предварительного научного анализа возможности соединения этих традиций. Книги Исхода, Иезекииля и Апокалипсиса переговариваются, подобно давним друзьям, тогда как ни одна из этих книг в отдельности не представлена. Я серьезно опасаюсь, что читатели этих страниц будут неприятно удивлены взглядом на Библию как на произведение одного автора. Я хорошо понимаю, что произведение не мохет претендовать на серьезность в научном отношении, если оно оказывается ретроградным. Так вот, в этом смысле настоящая работа является несерьезной.

Однако, разрешив себе публикацию этой книги, я исходил из глубокой убежденности в том, что огромное количество критической литературы может заслонить фундаментальную сущность Священного Писания, которая есть слово Бога, обращенное к Его народу, т.е. к вам и ко мне. Перед тем, как написать десять глав этой книги, я посвятил много лет изучению и сличению палестинских списков греческой Библии первых веков нашей эры. Труд этот в настоящее время печатается в Голландии. Я не отрекаюсь от него, однако должен заметить, что он не пролил ни малейшего света на то, как слово Бохие должно отозваться в моей судьбе. Можно создать историю вернисажей, проследить, как и когда подвергалась очистке какая-нибудь картина, обсуждать различия, создаваемые гармонией и контрастом живописных тонов. Можно написать историю изменения трещин у Джиоконды, искать, в какую эпоху возникло то, что соединяет внутренний угол правого глаза Моны Лизы с правым крылом ее носа, или та слегка извилистая линия, которая соприкасается с ним немного правее. Это очень важно, поскольку две трещины, освещенные одинаково, расположены в двух различных плоскостях и затрудняют восприятие перехода от носа к щеке. Библия — это слово Божие, и потому естественно, что много времени и усилий посвящается изучению изменений, которым подвергается ее текст. Но макрофотография, полученная при этом, не имеет прямой связи с оптикой "lectio divina" (духовного чтения).

Обратимся к другому примеру: значение весьма странного предмета, который мы сегодня называем "Ника Самофракийская", не сводится к истории ее разрушений или реставрации ее правого крыла и левой части торса. Ника Самофракийская, искалеченная и наполовину отреставрированная, "существует" гораздо больше для нас (в различных случаях по разному), чем она существовала для тех, кто созерцал ее во втором веке до н.э., когда она совершенно новая стояла в святилище Кабиров. Найденная в 1950 году ладонь ее правой руки, соединенная с кусочками пальцев, находящимися в Венском музее, не проясняет значения нашей "Ники", особенность которой в том, что она отныне расколота: обезглавленный бюст, поддерживаемый крыльями, в силу отсутствия рук обретает свой истинный смысл. Если бы скульптор создал ее без рук и без головы, мы были бы шокированы крайним сюрреализмом автора. Но, разрушаясь, с течением времени она безболезненно теряла то, что мешало ей обрести свое подлинное значение — стать форштевнем греческой цивилизации на нашем Западе. Ощущение полета мы получаем, несомненно, через левое крыло, единственно подлинное, которое и должно привлекать наш взгляд, тяжеловесность же восстановленного правого крыла лишь подчеркивает полет левого.

Ко времени образования Антиохийской, Римской, Александрийской Церквей наша Библия — тоже единственное в своем роде произведение — уже претерпела значительные изменения. Одни книги были потеряны, другие основательно переработаны. Однако именно в таком виде дошло до нас слово Божие. И такова воля Святого Духа, чтобы мы получили ее в таком виде; критические исследования помогают нам понять процесс ее изменения, однако цель этих исследований совсем не в том, чтобы заменить нашу Библию ее самой ранней версией. Мы должны принять, что Библия, унаследованная первохристианами — вполне сложившееся произведение, обладающее внутренним единством, и по вдохновению Святого Духа и под Его водительством она достигла такой зрелости, что составила священную библиотеку народов Нового и Вечного Завета. Адекватный самому Священному Писанию способ чтения это — "lectio divina". т.е. чтение, при котором оно расматривается как произведение одного автора, и этим автором является Бог.

Итак, нельзя заниматься "библейским богословием", не приняв двух требований: 1) не выделять в Библии какую-либо Книгу или Завет, потому что Библия — это стройное целое, состоящее из связанных между собой Книг, подобно трагедии в пяти действиях;

2) сосредоточить внимание на том, что Бог говорил нам от Себя. Если нет первого требования, мы пренебрегаем прилагательным (в словосочетании "библейское богословие"), при отсутствии второго требования мы упускаем из вида существительное.

Я не стану призывать игнорировать исследования литературной предыстории текстов. Но, во всяком случае, не стоит заблуждаться насчет подвижной и неустойчивой критики. Библейскому богослову достаточно знать, какому крылу "Ники" надо отдать предпочтение, чтобы остановить на нем взгляд; но я не думаю, что в рассуждениях на эту тему есть какая-то польза. Итак, критика меняет расположение одних текстов по отношению к другим и при случае придает всему ансамблю более ярко выраженный рельеф. Однако иногда цельное восприятие проигрывает от отдельных элементов рельефа, тогда как некоторое смешение планов подчеркивает фундаментальную нерасчленимость божественного Слова. Библейская критика приближается к достоверности благодаря точности кропотливого анализа, а библейское богословие опирается на интегрирующую способность некоего взгляда в целом, который включает в себя понятия на первый взгляд противоположные или же этапы, кажущиеся гетерогенными. Чтобы отличить богослова от критика, приведем еще одно сравнение. Фотография, помещенная в журнале, состоит из множества черно-белых точек. Пусть на рассматриваемой нами фотографии изображение плохое, нечеткое или слишком темное. Критик будет анализировать фотографию, точно измеряя поверхность черных точек в том или ином секторе. Богослов, протягивая руки к хорошо освещенной репродукции, слегка прищурит глаз, надеясь уловить вырисовывающийся образ. Когда речь об образе, обладающем единым смыслом, надо прибегать ко второму методу. Также и способ чтения Библии будет зависеть от того, обладает или нет совокупность точек его изобразительного поля глобальным смыслом. При отсутствии глобального смысла требуется анализ критика, позволяющий правильно расположить многообразие точек на пунктирной гравюре с господствующим темным колером. Если изобразительное поле Библии содержит некий общий смысл, надо отказаться от аналитического исследования, прибегнув к синтезирующему взгляду, при котором следует несколько отступить назад, чтобы диафрагма глаза увеличилась за счет ее радужной оболочки. Острый взгляд останавливается на той или иной детали лишь затем, чтобы проверить в этой решающей точке правильность интерпретации, подсказанной картиной в целом. Тексты, которые рассматривает богослов, могут истолковываться не буквально, если речь идет о том, чтобы посредством всеохватывающего взгляда выделить общий тон или подчеркнуть с помощью макрофотографии характерные детали.

Однако не легко бросить общий взгляд на Библию христиан, которая содержит 1500 страниц. Для этого надо неустанно прочитывать ее от начала до конца, так, чтобы вся Библия запечатлелась в памяти большими четко очерченными кусками. При изучении отдельного текста надо все время помнить о его равновесии с целым. Особая интуиция подчас позволяет найти нужную связь между стихами, разделенными сотней страниц. Работа аналитика над словом может помочь в уточнении некоторых данных, однако она не может заменить диалог, урывками возникающий в памяти, между голосом, который я слышу сегодня, и другим, который звучит во мне вот уже несколько месяцев, который обращен ко мне из другой Книги, но остается для меня непонятным, так как смысл его в том, чтобы ответить голосу, говорящему со мной сегодня. Если к тому же стих, который я читаю сегодня и который я прочел внимательно несколько раз в надежде понять его, начинает, наконец, открываться мне, — это происходит благодаря тому, что несколько месяцев назад я был поражен звучанием другого стиха, и он помогает мне понять сегодняшний стих. Я обнаружил сегодня их диалог, о котором до сих пор не подозревал.

Однако неустанного чтения всей Библии еще не достаточно. Вернемся к нашему примеру с фотографией, трудной для дешифровки. Я бы легко раскрыл смысл ее образа, если бы знал тот объект, который она изображает. В некотором смысле справедливо утверждение, что можно опознать лишь то, что поддается узнаванию. Если прообраз мне хорошо известен, даже на самой плохой репродукции я смогу обнаружить его черты, так как они запечатлены во мне. Многочисленные тени и отражения обретут смысл, если воспроизводимый объект уже живет в моей памяти. Но реальность, чуждая моему сердцу, не посещает меня в моих воспоминаниях. Для того, чтобы голос был узнан, недостаточно его просто слышать... Надо чтобы он, по-крайней мере, говорил с вами, и вы знали все характерные интонации. Тот, кто не идентифицировал интонации слова Божия в своей жизни, тот не сможет раскрыть смысл Слова Божия в Писании. Я никогда не смогу настроить себя на ту волну, на которой звучит Его голос, и потому не смогу узнать Его, если эта волна не живет постоянно в тишине моей любви.

Я не могу сказать, что смог реализовать очерченные принципы в данной работе. Скорее, они родились во время ее редактирования, но я придал им форму лишь после того, как была поставлена последня точка. Хотя я писал эту книгу без заранее продуманного плана, тем не менее он выявился задним числом, и я хочу о нем сказать. После введения (краткого рассказа о Библии и особенно о Ветхом Завете), в первых двух главах я ввожу проблематику Откровения и его реконструкции, столь существенную для всего Св. Писания в целом. Последующие восемь глав говорят не об указанных в них восьми последовательных этапах божественного творчества, а лишь о восьми взглядах на Библию, пропущенных через фильтры, отбирающие те или иные цвета из общего цветового изображения. Как любое цветное изображение возникает в результате сложения нескольких дополняющих друг друга монохромных изображений, полученных на отдельных негативах и воспроизводящих весь образ в одном цвете, так и библейское богословие, уравновешивающее различные точки зрения, как мне кажется, может соединить в голове читателя несколько взглядов, отображающих всю библейскую картину в определенном свете. Каждый из этих взглядов несет в себе изображение, в котором какая-то часть образа сильнее выделяется благодаря более яркой окраске, достигнутой с помощью особого фильтра. Мне показалось, что я расположил в хронологическом порядке те элементы, которые наиболее сильно выделяются с представленной здесь точки зрения. Так, в третьей главе наиболее отчетливо показано появление на сцене Моисея, тогда как четвертая глава определяется Декалогом. Содержание пятой главы сконцентрировано вокруг золотого тельца. В шестой — выделяется личность Давида, а в седьмой — Осии. Провозвестие Иеремии наполняет восьмую главу. В центре девятой светится чаша св. Грааля. В десятой — мы прислушиваемся к голосу Святого Духа.

Все знают, как трудно правильно передать цвета. В нашем случае трудность возрастает из-за того, что спектр слова Божия не лежит в области белого цвета. Нелегко идентифицировать цветовые составляющие совершенной тишины, которые образуют истинный Свет. Невозможно, лишь наведя объектив, получить на пленке беспритрастное изображение Библии на какой-нибудь одной длине волны. Один цвет может подавить другой. Отсутствие какого-либо цвета можно обнаружить по господству дополнительного цвета. Итак, данное эссе нельзя, конечно, назвать в этом смысле удачным. Я публикую его прежде всего для того, чтобы указать на те цвета, которые подавляют другие, а также на цвета, недостаточно ярко выявленные. Я не хотел оставаться бессознательным дальтоником.

Уточним дополнительно, что текст этой книги почти идентично публиковался в десяти статьях о Духовной жизни с ноября 1961 по апрель 1963 г. Первые восемь статей — это значительно переработанные первые десять глав Курса Релчгиоведения, прочитанные в 1960-1961 гг. во Фрибурском Университете. Настоящее издание снабжено небольшими комментариями и дополнительными ссылками на Библию.

Фрибур (Швейцария), 10 марта 1963 г.

СОКРАЩЕНИЯ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ В ПРИМЕЧАНИЯХ:

ИБ — Иерусалимская Библия (La Sainte Bible traduite en francais sous la direction de 1'Ecole Biblique de Jerusalem, Edition du Cerf, 1955).

IAT — R. de Vaux. Les inctruction de 1'Ancien Testament, t.l: Paris. 1958; t.2: Paris, 1960.

GTS — M. du Buit. Geographic de la Terre Sainte: Paris, 1958.

АР ~ W.F. Albright. L'arch6ologie de la Palestine: Paris, 1955.

ВВЕДЕНИЕ /

Перечитывая Ветхий Завет

Ветхий Завет — это не только памятник древности. Иначе он представлял бы интерес лишь для ограниченного круга людей, которые считают своим призванием устанавливать связь с прошым; такие люди, называемые архивариусами, есть у всех народов, однако их число ограничено. Древние тексты Ветхого Завета содержат слово Божие. Слово, в котором Бог обращался к человеку в давние времена, оказывается настолько созвучным словам Христа, что оно заставляет задуматься. Бог не меняется, и, по сути. Он всегда говорит одно и то же. Божественное слово, выношенное в тайне Его существа, исходя от Бога, остается субстанционально идентичным^. Однако народ-дитя, слушавший Его впервые, не мог так глубоко проникнуть в его содержание, как впоследствии народ, достигший большей зрелости. Здесь уместно вспомнить слова Иисуса, которые Он говорил на Тайной вечере учени-кам:"Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить". Иначе говоря, слово Божие, которое человек слышит сейчас, отзовется в нем спустя значительное время.

Уже сейчас, когда оно приходит к человеку, это слово содержит в себе такое богатство и глубину, которые человек не в состоянии вместить. Но постепенно народ Божий будет взрослеть, переживая двойной опыт: опыт бесчисленных даров, посылаемых Богом, и опыт непрекращающихся невзгод, также тайно посылаемых Им. По мере своего медленного роста народ будет возвращаться к давним словам Бога, улавливая в них то, что раньше было для него сокрыто. По этому поводу можно привести другие слова Господа из Его беседы с учениками после Тайной вечери:"Утешитель же. Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам". Действительно, слово Божие, которое слышал человек от Авраама до Иисуса, по содержанию превосходило способность понимания его современников, и роль Святого Духа — вызвать в человеческой памяти то, что Бог говорил прежде. Он напоминает чуткому, просветленному сердцу то, что оно слышало в детстве и чего тогда понять не могло. Итак, Святой Дух, вдохновляющий Писание и вкладывающий в него Свои тайные сокровища, которых ни один современник библейского писателя не мог до конца постигнуть, играет еще и вторую роль, естественно вытекающую из первой: роль гида при повторном чтении древнего слова. И потому слово Божие не прошло мимо ушей Авраама и его потомков, а оставило в них след. Оно прежде всего сохранилось в живом устном предании^. Впоследствии, с развитием в Израиле письменности, оно стало записываться. Это Писание оставило глубокий след в сознании народа и почиталось не как мертвая буква, имеющая отношение лишь к прошлому, а как предмет непрерывных размышлений, к которым без конца возвращаются^, чтобы укрепить и усилить глубокую преемственность с его первоначальной ориентацией.

Еще раз обратимся к словам нашего Господа, сказанным после Тайной вечери:"Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину" (Ин 16,13). Роль Святого Духа — ввести нас в полноту истины, поэтому Он выступает в роли гида при перечитывании Слова, Им же вдохновленного ранее. И после смерти Иисуса — поскольку ученики воплощенного Слова не могли вместить всего, что Он им говорил,— надо продолжать чтение слова Божьего, чтобы приблизиться к полноте истины. Это возможно только под водительством Святого Духа, Который вдохновлял древнее Слово, иначе говоря, надо принадлежать тому народу, которому был обещан Святой Дух, как владельцу обетования. Я думаю, что именно в этой перспективе раскрывается дня нас все значение Библии. Мы понимаем сейчас, почему и в каком смысле Иисус мог говорить (Мф 13, 52), что христианин, знакомый с Писанием — "подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей и новое и старое". Вещественно — он вынесет только старое, духовно — новое, если только переберет свои сокровища под водительством Святого Духа, Который когда-то вдохнул жизнь в Слово.

Ветхий Завет — свет для нового человека

Зачем нам, христианам, знать, как народ Израиля постепенно постигал то, чем мы сегодня щедро одарены? Не может ли наш интерес быть чисто историческим? Не является ли Новый Завет единственной книгой Писания, над которой мы должны размышлять для проникновения в полноту истины? Действительно, если Ветхий Завет можно охарактеризовать как закон жизни ветхого человека, умершего вместе с ним. Новый Завет можно было бы определить как закон жизни нового человека^. Однако Ветхий Завет представляет для нас интерес более чем теоретический. Хотя смерть ветхого человека в нас субстанционально уже произошла, однако она не достигла полноты. Крещением в нас засевается семя нового человека, но ветхий человек продолжает активно жить. Вся наша жизнь протекает в умирании и рождении, поэтому важно, чтобы к моменту смерти новый человек, заложенный в нас как семя, оказался жизнеспособным для вечности;

в противном случае, родившись в вечность, он оказывается мертворожденным^. Крещение — это зачатие, и мы, обладая свободой, на протяжении всей жизни несем ответственность за жизнь и развитие зародыша, т.е. за то, чтобы наша сущность успешно развивалась от ветхого человека к новому; однако это достигается не просто.

Опасно было бы думать, что семена нового человека дают быстрые всходы. Конечно, можно считать себя исцеленным, в то время как в действительности ветхий человек продолжает действовать и влиять на развитие нового. Какова тактика ветхого человека? Он не противостоит новому человеку прямо; ветхий человек осторожен, ему хорошо известно, что если в сердце крещеного он предстанет безбожником, последний тотчас примет меры для его искоренения. Поэтому ветхий человек, будучи атеистом, прикидывается верующим; он захватывает жизнь нового человека в свои руки и показывает ее в смешном виде. Чем сильнее новый человек стремится его выжить, тем больше тот выжимает из него соки и паразитирует на нем. Ветхий человек ухитряется как может — он выдает себя не за атеиста, а за идолопоклонника. Не имея возможности покончить с Богом, он создает другого бога по своему образу. Ветхий человек никогда не ставит себя перед лицом Бога живого, так как это было бы равносильно смерти^. Поэтому он предпочитает создать себе бога, удобного и пригодного для жизни; и новый человек, который еще недостаточно опытен и не всегда проницателен, долгое время может жить, едва догадываясь о том, что другой создает ему бога, которому он поклоняется. Он не подозревает, что находится не перед лицом Бога живого, а во власти того, кто создал бога в воображении, и что пытается удовлетворить и успокоить свою совесть, пребывая в верности этому богу... не столько измышленному, сколько истолкованному. Вот в чем драма: ветхий человек становится монахом, исповедующим подпорченное Евангелие. Он способен на все, чтобы скрыть свое лицо и продолжать паразитировать на благих намерениях, которыми вымощен ад, и он обязательно должен быть во всем, что есть самого благородного в сердце человека. Так, он способен все поменять местами и из всего извлечь для себя пользу. Вот почему надо умерщвлять в себе ветхого человека, прежде всего, выявляя и вынося на свет его дела — дела идолопоклонника. Замаскировав себя, он пытается убедить нас в том, что мы всецело соответствуем духу Нового Завета, что наше широкое сердце способно вместить Евангелие и жить им. Итак, вернемся к Ветхому Завету. Посмотрим, к каким хитростям прибегает ветхий человек, когда, уклоняясь от Бога, он еще не облачился в овцу Доброго Пастыря. Мы должны знать, что Ветхий Завет лучше всего выявляет идо"» лопоклонство и всяческие подделки под Бога живого. Мы, христиане, вместо того, чтобы отдать себя в руки Бога живого, пребываем в сомнительном квиетизме и рискуем быть убаюканными руками того, в кого мы верим как в "доброго бога". Но Ветхий Завет способен вскрыть наше идолопоклонство, нашу отдаленность от Бога. Он может нам показать наше ничтожество и бедность, поможет обрести себя среди тех бедных, которым принадлежит Царство^.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) См. в Иерусалимской Библия (ИБ) примечание к первому стиху из Евангелия от Иоанна, а также параллельные места к этому стиху.

2) О значении устного предания в формировании Св. Писаная см. в ИБ введение в Пятикнижие, начиная со с. 4. См. также слово "учение" в указателе к lAT.

3) См. предисловие переводчика Книги Иисуса, сына Сирахо-ва, в ИБ, с. 894. См. также, что сказано (ИБ, с. 978) о влиянии Книги Иеремии и о Книгах, влиянию которых она подвергалась, и перечень источников Книг Паралшюменон (ИБ, с. 403-404).

4) О значении понятий "ветхий" и "новый человек" см. примечания в ИБ к Еф 2,15 и Кол 3,10.

5) См. примечания к Рим 6,4 и Кол 3,5 в ИБ.

6) Ветхий человек говорит: "Страшно впасть в руки Бога жи-вого!"<Евр 10,31), тоща как новый человек скажет:"Ссря-це мое и плоть моя восторгаются к Богу живому !"(Пс 84,3).

7) См. примечания на Мф 5,3 в ИБ.

ГЛАВА I

БОГ, НЕПОЗНАННЫЙ ДРЕВНИМ ЧЕЛОВЕКОМ:

ИОВ

Мрак

Надо двигаться от мрака, чтобы придти к свету. Это утверждение может показаться парадоксальным, однако приступая к чтению Ветхого Завета, надо начинать не оттуда, где уже становится различим свет Завета Нового. Путь надо начинать с того, что кажется наиболее противоположным свету, так как в Ветхом Завете свет — это свет рождающийся, и, если глаза ослеплены сиянием солнца, вы не сможете увидеть рождения света. И потому единственный путь — это путь из мрака^. Когда вы входите в совершенно темный погреб, через какое-то время мрак превращается в полумрак. Это хорошо знают те, кто занимался рентгеноскопией: чтобы провести сеанс рентгеноскопии, требуется какое-то время, чтобы глаза привыкли к темноте. У нас два вида зрения: дневное и ночное, и поэтому нужен некоторый промежуток времени, чтобы дать возможность выключиться одной системе и начать действовать другой.

Мы также обладаем двумя способами восприятия Библии, новозаветным и ветхозаветным. Нужно исключить первый способ и найти в себе мужество шагнуть в темноту, в которой пребывал народ и над которой зарождался свет^, чтобы вместе с ним увидеть рождение света. Прежде всего надо привыкнуть к темноте, иначе мы будем всегда сравнивать предрассветный свет Ветхого Завета с полнотой света Евангелия, и тогда он нам покажется недостаточно ясным и не представляющим значения для жизни человека. Конечно, для нас, привыкших читать Евангелие, он будет подобен ночной тьме. Поэтому, если мы хотим что-либо понять, мы должны поставить себя на место народа, который впервые услышал слово Божие.

Вот почему Книга Иова имеет фундаментальное значение. Именно в этой Книге Израиль задается вопросом о положении язычника перед Богом. Для меня язычник — это тот, кто не знаком с Откровением и к кому Бог еще не обращался.

Книга Иова; палеонтология Откровения

Книга Иова рассказывает нам о человеке, который жил в далекой земле Уц и спорил с Богом. Этот человек не нужается в Откровении для того, чтобы'обращаться к Богу.' Он возмущается, он недоволен способом управления Вселенной, но когда он чувствует, что Богу не нравятся его мысли и поступки — это действует на него деморализующе. Иов все время спорит с Богом. Но Бог Иова ведет Себя таинственно: к Нему взывают, а Он молчит. Этот Бог не открывает Себя. Тогда Израиль раскрывает перед Богом языческую мудрость Иова. Израилю нужно было достичь зрелости, чтобы задать себе этот вопрос: какова связь 'Бога с человеком, не знающим Откровения? Это стало возможным по прошествии длительного времени. Палеонтологией можно заниматься лишь тогда, когда ты уже родился! Поэтому человечество должно достичь ясного самосознания, прежде чем задаваться вопросом о своем начале. Таким образом. Книга Иова — это палеонтология Откровения^; возвращение назад, к тем временам, которые были до обращения Бога к Аврааму, могло произойти только тогда, когда человек, обладающий Откровением, стал спрашивать себя о том, чем было традиционное сокровище, которым он владел. Но в какой форме и когда стали возникать в нем эти вопросы?

Возмущение иудея-нонконфоомиста

Я думаю, что это было во времена плена. Изгнание из Иудейского царства стало трагедией для живших вокруг Иерусалима израильтян, которые чистосердечно пытались вернуться к Богу при царе Иосии (ок. 620 года до Р-Х.)^. Они старались, как могли, изменить свою жизнь, но несмотря на это Навуходоносор осадил город, затем взял его и выслал из страны национальную элиту^. Что это значило? Почему Бог ожесточился против тех, кто хотел вновь пойти Его путями? Каков же был скрытый смысл страдания, обрушившегося на людей, многие из которых приложили большие усилия для внутреннего исправления? И прежде всего встает самый главный вопрос: справедливо ли это? Достаточно ли пытаться исправиться для того, чтобы обрести праведность пред Богом? Может ли человек быть праведным перед лицом Бога? Такие вопросы вставали перед людьми, многие из которых по мере возможности посвятили -себя религиозной реформе, но затем по воле Навуходоносора были отправлены на поселение. Эти же вопросы вставали перед теми, кто остался жить среди развалин Иерусалима.

Иудеи не осмеливались ставить эти вопросы прямо. Тогда в сознании одного из них возник образ — не народа, а отдельной личности, некоего язычника, чужестранца, с которым Бог обходится жестоко, хотя тот считает себя праведником. Итак, устами язычника автор выражает возмущение и рассказывает о душевных терзаниях перед лицом жестокого обращения Бога со Своим народом. Рядом с Новом он ставит нескольких друзей, которые пытаются урезонить Иова и объяснить, почему Бог так с ним поступает. Если он стал жертвой, значит, в нем скрыты тайные грехи. Во всяком случае, надо не вопрошать Бога о причинах Его действий, но верить в Его справедливость. Иова это не утешает и не успокаивает, как и автора Книги Иова не утешает благочестивая мудрость традиционно воспитанных иудеев, которые утверждали, что обращение Израиля было недостаточным и что у Бога, возможно, были Свои причины, по которым Он обрек Израиль на выселение.

Такое объяснение никогда не удовлетворяло автора Книги Иова. Поэтому вопль Иова достигает такой высоты. Он звучит так сильно и убедительно, что заглушает богословские рассуждения его друзей-конформистов. И Богу было угодно, чтобы крик души, протестующей против путей Провидения, дошел до нас6^ Богу угодно было, чтобы мы услышали вопль безутешного сердца, которое не могли успокоить благочестивые размышления богословов его времени. Должно быть, тому были свои причины.

Невыносимое присутствие

Послушаем, что говорит Нов. Прежде всего, заметим, что для него нет проблемы существования Бога — он решает другую проблему — проблему существования человека. Возможно, мы не сомневаемся в существовании человека, тогда как существование Бога для нас совершенно не очевидно. Для Иова все наоборот.

Первый текст7) (14,1-6):

Человек, рожденный женой,

скуден днями, но скорбью богат;

он выходит и никнет, как цветок,

ускользает, как тень, и не устоит. И на него Ты отверзаешь очи Твои?

И меня требуешь к суду с Тобой? Кто родится от нечистого чист?

Ни один!^

Если сосчитаны дни его

и число его месяцев у Тебя, если Ты положил ему предел,

которого он не перейдет, — отойди от него. чтоб он отдохнул,

как наемник, порадовался своему дню!

1. Первая драма человека: он расцветает, но жизнь его прерывается^. Человек стремится принести обильные плоды, но как раз тогда, когда он расцветает, как цветок, когда он на творческом взлете, в это самое время он начинает ощущать близость смерти. Когда вдали вырисовывается то, чего он действительно хотел, оказывается, что силы его слабеют.

2. Вторая драма: это слабое разочарованное существо Бог приводит на суд. Почему Он не оставит его, чтобы человек сам, как может, пережил обманутые надежды? Зачем Бог предъявляет ему счета? О если бы он мог хотя бы ненадолго обрести покой или, по крайней мере, на закате жизни избавиться от угрызений совести, разъедающих его изнутри. Как бы он хотел забыться, утешиться и незаметно уснуть... Но Бог не дает ему этого.

Второй текст (14,16-17 и 19-20):

Более бы Ты шагов моих не считал,

перестал бы выслеживать мой грех;

была бы вина моя упрятана под сургуч,

и провинность мою Ты бы покрыл... камни подтачивает ток струи,

землю смывает разлив воды, — так надежду человека ничтожишь Ты1

Теснишь его до конца, и он уйдет;

исказишь его лик и отошлешь прочь.

Человек не может даже умереть, утешив себя иллюзией полезно прожитой жизни. Бог хочет, чтоб человек умер в безнадежности, с чувством неудовлетворенности жизнью. О если бы Бог избавил его от тоски, от незавершенности жизни и даровал душе его мир1

Третий текст (10,20-22):

Вот, недолги дни мои!

Отступи ж от меня и дай вздохнуть, прежде, чем без возврата уйду

в страну, где мрак и смертная тень, где темная темень и мерцает мгла,

в ту неустроенную страну, где даже и самый свет — тьма.

Бог не беспокоит Себя. Стоит ли прислушиваться к душевным терзаниям существа, которое через минуту исчезнет? Может ли быть опасен человек, который через минуту будет стерт с лица земли?

Четвертый текст (7,16-21) повторяет мысль первых трех. Все они подобраны из первой части книги и как бы перекликаются друг с другом. Они действительно составляют лейтмотив Книги Иова.

Не вечно мне жить. Отступи от меня! Мои дни — вздох.

Что есть человек, что Ты отличил его, Занимаешь им мысли Твои,

Каждое утро вспоминаешь о нем, испытуешь его каждый миг?

Когда отведешь Ты от меня взор, отпустишь меня сглотнуть слюну?

Пусть я погрешил, — Тебе что я делал. Соглядатай мой? .

Зачем Ты поставил меня как цель

для стрел, и сам для себя я в тягость стал?

Почему Ты не простишь мой грех и не взглянешь мимо вины моей?

Ибо ныне во прах ложусь я:

будешь искать меня, а меня — нет.

Видно, что для Иова драма заключена в молчаливом присутствии Бога и осуждении Им человека. Он говорит: "Когда отведешь Ты от меня взор, отпустишь меня сглотнуть слюну?" Сглотнуть слюну — это значит получить передышку, возможность отдохнуть. Под пристальным взглядом Бога Нов находится в таком возбуждении и напряжении, что проглотить ее он не может. Иов испытывает те же страдания, которые испытывает человек, которому не по себе от того, что окно его комнаты, находящееся в двух метрах от окна соседей, ничем не завешено. Хочется быть наедине с самим собой. Но это невозможно, если ты находишься под взглядом Бога. Ты никогда не сможешь полностью расслабиться и сказать: на меня никто не смотрит. Ты играешь какую-то роль, выдерживаешь определенную линию поведения, потому что ты не один. Настойчивый и испытуюпщй взгляд Бога, всегда направленный на человека, не оставляет последнего с самим собой, не дает ему покоя, не позволяет расслабиться и почувствовать себя уверенно. Человек всегда чувствует на себе посторонний взгляд; взгляд, который его испытывает и требует от него отчета. В современном экзистенциализме проблема взгляда вынесена на первый план. Для Сартра1^ религиозное сознание определяет" ся тем фактом, что на человека смотрят, и он знает, что на него смотрят; он все время находится под "взглядом другого". Было бы удивительным, если бы Сартр взял это у Нова. Однако ясно одно — это в точности соответствует мысли Нова. В первобытных религиях, в которых отсутствует взаимный диалог, Всемогущий Бог молчит, человек же чувствует свое ничтожество и полную обнаженность перед Ним: он чувствует свою незащищенность перед опасным могуществом. Это пугает его и истощает его силы.

Невинность перед Богом?

Рассмотрим сон, или, вернее, кошмар Елифаза. Кошмар, который пережил друг Нова, в точности соответствует опыту самого Нова (4,12-20). Елифаз фе-манитянин, утешая Иова, рассказывает ему о кошмаре, посетившим его в прошедшую ночь. Он говорит Иову:

И прокралось слово ко мне —

лишь отзвук до уха дошел — при раздумьях от видений, в ночи,

когда сон людей бывает глубок;

схватил меня страх, и дрожь

кости мои сотрясла, и овеял лицо мое дух,

и дыбом поднялись власы.

И стал пред очами зрак, —

не распознать вида его, — лишь повеяло и слышу слова.

"Человек ли пред Богом прав, пред Творцом своим чист ли мух?

Вот, не верит Он и Слугам Своим, и в Ангелах обличает порок.

Что сказать о тех, чей дом из глины и стоит на пыли?

Их раздавят, как моль, к вечеру их рассекут,

они сгинут — не приметит никто.11^

Жизнь человеческая коротка: ненадолго возникает он из грязи, подобно червю, который прячется в земле и может быть в мгновение раздавлен, если никто не защитит его. Смерть человека не оставит большого следа, во всяком случае этот след не вечен. Праведен ли человек пред Богом? Что можно сказать о человеке, когда тысячи ангелов предстоят Его взгляду и Его суду и даже в этих совершенно просветленных духах Богу случается обнаружить изъян. Итак, да или нет? Может ли человек быть невинным перед Богом? Он может считать себя невиновным, но что это значит? Пусть с точки зрения своего вялого сознания человек выполняет почти все требования, по крайней мере, не хуже других. Собственно говоря, есть ли какая-либо связь между этим и тем, как Бог, тайно желающий расцвета Своего создания, будет судить его? Удовлетворяет ли Бога "обычное сознание" по сравнению с тем идеалом, который Он готов вложить в сердце человека, нуждающегося в Нем? Именно этот вопрос задает себе Елифаз, переживая ночной кошмар: может ли человек быть действительно невинным перед богом? Есть ли связь между поведением, заключенным в словах "не хуже других", и подлинной праведностью перед лицом Господа?

Иов вдвойне возмущен Богом

В глубине сердца Иов выражает двойное недовольство Богом.

1. Как Всемогущий Создатель может допустить смерть человека? Почему Бог позволяет, чтобы к моменту осознания им желаний, рождающихся в сердце, он терял способность к их осуществлению? Как Он может смотреть на все это? Он — Всемогущий Творец, Который способен сохранять Свое создание и способствовать его успеху и процветанию из века в век? Как могло случиться, что человек оказался единственным в творении, кто не способен достичь расцвета своих возможностей, которые вложил в него Сам Создатель? Иов возмущается — он не может примириться с тем, что время человеческой жизни течет также "быстро, как вода, вытекающая из разбитых сосудов.

2. Почему Бог, ничего не делающий для спасения человека, вызывает в нем угрызения совести, которые настолько деморализуют и разрывают душу, что последние дни его жизни проходят не в мире и забвении, а в тоске и сокрушении о неудавшейся жизни? Почему Бог позволяет бесплодным желаниям жить в сердце человека, обреченного на смерть? Зачем Бог не ограждает человека от разрушительного воздействия его собственного сознания, которое способно лишь осудить, уничтожить, исказить себя, убить в нем последнюю надежду?

Иов хочет, чтобы Бог забыл человека. Бог не желает спасти человека — так пусть же Он не терзает его душу и не ускоряет неизбежную смерть.

 

БОГОХУЛЬСТВО Иова

Однако Иов знает, что Бог никогда не оставит нас, и соглашается с Билдадом из Шуаха, который советует не судиться с Богом (9,2-12 и 19-31). Этот текст называют богохульством Иова, и он оправдывает свое название. Но Бог принимает такое богохульство, потому что редко когда богохульство так мотивируется.

Воистину, знаю, что это так:

но будет ли человек перед Богом прав? Если бы захотели судиться с Ним,

из тысячи ни один не даст ответ. Мыслью мудр, силой могущ,—-

кто спорил с Ним и остался здрав? Он горы движет, не слышно как,

и рушит их во гневе Своем;

Он сдвигает землю с места ее,

и дрожат устои ее;

Он молвит солнцу, и не светит оно,

и держит звезды под печатью Своей;

Он один простирает небеса

и превыше морей совершает путь;

Он создал Медведицу и Кесиль,

Семизвездие и домы южных планет;

дивны и непостижимы дела его,

и чудесам Его нет числа! Вот, пройдет Он предо мной, и не увижу Его,

пронесется мимо, и не примечу Его;

вот, схватит, и кто возбранит Ему?

кто спросит Его:"Что творишь?" (...) Если дело в силе — могущ Он;

а если в правде — кто рассудит меня? Пусть прав я — осудят Его уста,

пусть прост — но Он отыщет вину! Правда моя! Мне все равно,

не нужна мне моя жизнь! Да, все едино, говорю я:

простец или злодей — обоим казнь! Когда убивает Его бич,

ужасу невинных смеется Он. Предал Он землю во власть злых,

завесил лица судей земли;

а если не Он, кто еще?^

Быстрей гонцов бегут мои дни, доброго не видя, уходят прочь,

несутся, как легкие ладьи, как орел, что летит на добычу свою!

Сказать ли:"3абуду мою печаль, изменю лицо и буду бодр"?

Дрожь меня берет от моих бед — знаю, не оправдает Он меня!

Все равно буду виновен я;

для чего же напрасно томлюсь?

Когда бы талым снегом омылся я и щелоком очистил руки мои,

и тогда бы Ты в яму погрузил меня, и побрезговали мной одежды мои!

Автор книги Иова выразил все, что тяготило его сердце. Остановится ли он на этом? Нет, он пойдет дальше, оставив далеко за собой мрак, в котором пребывал.

"Мой вопль, моя зашита!"

I

Вот текст, исполненный все такой же горечи, но в конце едва уловимо проступает совершенно парадоксальная надежда. Иов знает, что он умрет, не получив ответа, но полагает, что его призыв к справедливости, его возмущение, его вопль перед Богом переживут его.

Он верит, что жалобы невинных будут жить, хотя они сами умрут в мучениях. Иов относится к чилу тех, кто уверен, что эхо воплей, исходящих от невинного мученика, не может со временем исчезнуть. Даже если его не услышат люди, если все будет забыто и душевные раны от угрызений совести затянутся, все равно эти вопли будут жить, потому что есть суд и есть Судья. В этом надежда Иова. Но он не знает, где и каким образом она реализуется.

Главной в последующих строках стала фраза: "Мой вопль — моя защита". Ему некому помочь, никто не принимает всерьез его слов, но не станет ли вопль невинного мученика защитой перед неведомым Судьей, к Которому сегодня он не видит доступа? Его вопль будет представлять его дело и его слезы будут защищать его в суде. Он говорит (16.12-14 и 17-22):

Спокоен был я; Он навел страх,

схватил меня за шею, и разбил, и поставил меня, как Свою мишень;

свистят вокруг меня стрелы Его, Он пронзает мне утробу, не щадит,

проливает-на землю мою желчь! Пролом за проломом Он пробил во Мне,

как ратник, устремляется на меня (...) хоть нет бесчестья на моих руках

и молитва моя чиста. Земля! не скрой крови моей,

и да не знает покоя мой вопль! Се, и ныне Свидетель мой на небесах,

и в вышних Заступник есть у меня! Мой вопль, он защитит меня,*

к Богу течет моя слеза, Пусть слезы мои защитят на суде человека,

*Стт. 20-22 — в нашем переводе с французскою.— Прим. пер.

спорящего с Богом, как смертный защищает себе подобного!

Ибо число лет моих сокрыто от меня и я иду по пути, не допускающему возврата.

"Да. сам я УЗРЮ Его..."

Он прекрасно сознает, что для него все кончено, что после него останется лишь крик бунтующего сердца. Пусть так, но его уже невозможно заглушить!

Говоря об этом, автор Книги Иова несомнено считал отрывок из главы 19 (19,23-27) центральным местом своего произведения. Отрывок с торжественным началом состоит из трех фраз, в которых заключена вся парадоксальная надежда Иова. При этом он не отрекается ни от своего бунта, ни от сомнений, ни от неприятия путей Провидения. Он говорит:

О, пусть бы записали мои слова,

пусть бы в книгу их занесли, железным грифелем, залив свинцом,

в камень врезали на все времена! Но нет, я знаю: мой Заступник жив,

и в конце встанет над прахом Он, и, когда кожа моя спадет с меня,

лишившись плоти, я Бога узрю! И Тот, Кого я узрю, будет для меня,*

мои глаза увидят Его, И Он не будет для меня чужим.

И вот жизнь моя иссякнет во мне.

Иов вопиет к Богу, но он знает, что именно это и защитит его. Настанет день, когда Всемогущий изме-

•Ст. 27 — в вашем переводе с французского.— Прим. пер.

 

нит Свое отношение к тому, кто был несправедливо предан смерти. Пусть он будет умирать в безнадежности, но освобождаясь от плоти, он увидит Его. Не кто-нибудь другой, а он сам увидит Его в тот момент, и Бог будет на его стороне. Он перестанет быть для него чужим, отчего Иов так страдал всю свою жизнь. В этом надежда Иова1^.

Конечно, Иов не верил в воскресение как в нечто достоверно известное и распространяющееся на всех14^ Однако перед лицом существования Бога и существования человека или, по крайней мере, перед лицом его сегодняшней судьбы он пережил это как единственную возможность, через которую все становится на свои места. После смерти новый образ Бога откроется тому, кто находится сегодня "на пути, не допускающем возврата".

Именно в этом смысле он говорит (24,1):

Есть ли у Шадай^ время про запас?

и верные Его увидят ли дни Его? (*)

Он говорит о времени, оставленном про запас, так как жизнь человеческая коротка и ее не хватает, чтобы узреть день Божий, день примирения, близости к Богу, чтобы раскрыть все свои возможности перед лицом Бога, ставшего для нас Отцом.

Когда будет уничтожен ложный образ Бога

Рассмотрим в качестве последнего текста главу, в которой Иов мечтает о дне, когда будет уничтожен ложный образ Бога, образ Бога-Судьи, Бога требовательного, злопамятного, жестокого, способного одним взглядом уничтожить человека. Разрушается старый образ, возникает новый; и одному Богу известны эти времена и пути, ведущие к ним (14,7-15):

Да, для дерева надежда есть,

что оно, и срубленное, оживет и побеги станет пускать вновь;

пусть одряхлел в земле корень его и обрубок ствола омертвел в пыли —

чуть дохнет влагой, зеленеет оно, как саженец выгоняет ветвь в рост.

А человек умирает — и его нет;

отходит, и где его искать?

Если воды в озере пропадут, иссякнет и высохнет ручей;

так человек — ложится, и не встанет

вновь, не проснется до скончания небес,

не воспрянет от своего сна. О, пусть бы Ты в преисподней сокрыл меня

и прятал, покуда не пройдет Твой гнев, на время — а потом вспомнил меня!

Но будет ли по смерти жив человек? Я ждал бы все отсчитанные мне дни,

покуда не придут меня сменить;

но отзовусь, когда Ты окликнешь меня,

умилившись над творением Твоих рук!

Иов недоумевает: почему Бог гнушается плодом рук Своих, человеком? Почему Он так поступает? Почему человек представляет Бога всемогущим палачом, который мучает и уничтожает его? Почему? По-видимому, что-то предшествовало этому, чего Иов не знает. Что же произошло, в результате какого события человек перестал смотреть на Бога с доверием, перестал видеть в Нем Отца? Спросим себя о вине в саду Эдема.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) На некоторых полотнах и офортах Рембрандта слабость внешнего света позволяет родиться и господствовать иному свету.

2) Ис 9.1; Мф 4,16; Лк 1,78-79; Рим 13,12.

3) Книга Нова не является таковой. Но она интересует нас с этой точки зрения. Полезно познакомиться с введением к ней в ИВ, с. 599-600. В этом введении я бы изменил предполагаемую дату редакции книги; я думаю, ее следует отнести ко времени Исхода, но не позднее. Заметим, что богословие Книги Иова предполагает, что автор знаком с выводами Книги Иезекииля, но четвертая песня Служителя Ягве (Ис 53,10-12) ему еще не известна.

4) См. 4 Цар 22 и 23, а также 2 Пар 34 и 35.

5) Об этой драме см. начало введения к Книге Иеремии в ИВ, с. 978. События изложены в 4 Цар 24 и 25.

6) Бог хочет, чтобы слова, переданные двумя самыми древними Евангелиями как последние слова распятого Иисуса, были таковы:"Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф 27,46; Мк 15,34). Он хочет, чтобы верующие, испытывающие растерянность, не чувствовали себя отчужденно, но неизменно находили место, где можно приклонить голову на блаженных страницах Св. Писания.

7) Текст этой главы не переведен буквально, так как хотелось прежде всего воссоздать ее атмосферу. Правильно передает ее устная традиция, зафиксированная с краткими комментариями в христианском центре дискотеки Иерихона под шифром JER 700, 17 cms, 33 tours.

8) Вместо фразы:"Кто родится от нечистого чист? Ни одни!" согласно древнему еврейскому тексту, в греческой версии (Септуагинте) стоит:"Кто останется чистым от всякой скверны? Ни один, даже если жизнь его на земле длилась не больше дня". Именно в таком виде приводит этот стих Филон Александрийский, все греческие и все латинские отцы вплоть до ев, Бернара и Абеляра. Св. Иероним в своих богословских работах дает ту же версию. Но в Вульгате, ще он стремится быть "верным еврейскому тексту", вдохновляясь таргумом Ионафана и Вавилонским талмудом, он переводит:"Кто, кроме Тебя одного, может сделать чистым то, что родилось из нечистого семени?" Поэтому все представители латинской схоластики пользовались именно таким чтением стиха. На этом примере видно, как вольно греческая и латинская версия Библии иногда трактуют древнееврейский подлинник. Здесь возникают вопросы, которые я попытаюсь сформулировать в другой работе.

9) В отличие от второй данная тема не принадлежит собственно Иову. См. в ИБ параллельные места к Иов 14,1 и 2.

10) См. L'Etre et le neant, p. 350.

11) Об этом неотвратимом приближении смерти напомнит Ек-клезиаст (12,1-8), не оставляя на этот счет никаких иллюзий.

12) Вопль человека, жаждущего справедливости, гораздо более приятен Богу, чем "умствования, подобные золе"(13, 12), чем доводы "худых лекарей", которые хотят оправдать Провидение, но апологетика их зиждется на "глиняном оплоте"(13,12). Действительно, после того, как у Нова добиваются признания, что он не видит никакой связи между Премудростью Творца и проблемами, которые ставит человек, "...молвил Госпадь Елифазу из Темана:"Гнев Мой пылает на тебя и на двух друзей твоих; ибо вы не говорили обо Мне так правдиво, как раб Мой Иов! Потому возьмите семь тельцов и семь овнов, и пойдите к рабу Моему Иову, и принесите за себя в жертву всесожжения; и пусть раб Мой Иов помолится за вас, ибо только его молитву Я приму, чтобы не отвергнуть Мне вас за то, что вы не говорили обо Мне так правдиво, как раб Мой Иов!" И •Лошли Элифаз из Темана, и Билдад из Шуаха, и Цофар из Ноа-мы, и сделали так, как велел им Господь. И принял Господь молитву Иова" (42,7-9).

13) Фраза "лишаясь плоти, я Бога узрю" не является абсолютно точной, она может быть понята как "из моей плоти я Бога узрю", т. к. еврейское "мин" может означать как "из", так и "без". Но следующие строки переведены точно:

"Мои глаза увидят Его, и Он не будет для меня чужим".

14) Об истории учения о воскресении мертвых в Израиле см. примечания в ИБ на 2 Макк 7,9.

15) Это имя Бога времен патриархов.

ГЛАВА II

ПРИЧИНЫ НЕЗНАНИЯ .БОГА

I.В САДУ ЭДЕМА

Потерянный рай

В нас живет древний человек. Он должен умереть, для того чтобы родился новый, поэтому давайте рассмотрим его в первозданном виде. В самом деле, интересно было бы посмотреть на него до того, как он начал меняться под воздействием различных факторов. В Книге Иова автор показывает, как трудно язычнику жить перед лицом Бога.

1. Человек видит, что его жизнь не прочна, недолговечна и в конце концов обращается в прах: в ту эпоху не было никакой более или менее серьезной надежды на то, что после смерти жизнь продолжается хоть в какой-нибудь форме.

2. В этой жизни человек страдает от того, что не может находится в реальной близости к Богу. Напротив, общение с Богом, которое открывается через мучительные угрызения совести, с самого начала разрушает надежду человека быть праведным перед Ним, даже если она имеет основание, потому что он не знает границ, в которых Бог определяет праведность человека.

Бог прогоняет человека, сначала исказив его. Так Нов передает свой опыт. Как не вспомнить Адама и Еву, изгнанных из Эдемского сада, который сторожит ангел с огненным мечом! Короче говоря, рай утрачен. С одной стороны, потеряна жизнь, вечно цветущая и обновляющаяся; ее спешит уничтожить смерть; с другой — разорваны интимные отношения с Богом, подобные отношениям ребенка и отца. Эта двойная потеря превращает человеческую жизнь в настоящую драму. Итак, то, что произошло в земном раю и привело к потере рая, по-видимому, объясняет ситуацию, которая угнетает Нова.

Разбитые водоемы

Но прежде чем приступить к повествованию о событиях в саду Эдема, обратим, внимание на маленький отрывок из Книги Иеремии (2,13), в котором Бог говорит устами пророка:

Меня, источник воды живой1^ оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды.

В этом отрывке затронута фундаментальная тема — тема существования человека. Почему человек находится сегодня в безутешном состоянии Нова? Потому что он оставил источник живой воды. Как это понимать? Оставляя "источник живой воды", человек стремиться найти источник жизни в себе и не зависеть от внешних источников. Из источника живой воды человек черпает жизнь, которая всегда обновляется. Разбитые водоемы, не удерживающие воду, — это удел тех, кто захотел независимой жизни. Но это уже не живая вода, а мертвая: жизнь их обречена на смерть. В

то же время надо сказать, что человек, который отрезал себя от источника живой воды, уже мертв, потому что он потерял надежду на обновление жизни в себе. Не в умирании тела, а в потере надежды^ видят евреи смерть человека, а мертвой водой отныне называют воду стоячую, непроточную, которая просачивается лишь для того, чтобы навсегда затеряться в песках. Источник живой воды не оставляет человека, а наоборот, человек уходит от него. Иеремия говорит нам:"Меня, источник воды живой, они оставили". Меня, Бога оставили они. Это говорит нам о том, что человек отвернулся от Бога и утратил жизнь в себе и близость к Богу. Тогда возникает другой вопрос: почему человек оставил источник живой воды? Почему он оставил Бога? Вот с какой стороны мы должны приступить к рассмотрению повествования о рае и грехопадении, чтобы ответить на поставленный вопрос.

Рассказ о рае и грехопадении

Это повествование (Быт 3,1-11), изложенное в незамысловатой образной форме, исполнено очень глубокого смысла:

"Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Боп"не ешьте ни от какого дерева в раю"? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене:

нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также муху своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания. И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: (Адам,) где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?"

Вот все повествование.

Бросается в глаза простота изложения и четко выраженная последовательность событий. Непонятно только, что означает дерево? Что означает змея? Каким образом смерть проникла в жизнь человека и почему от вкушения плода рождается чувство наготы? Вот вопросы, которые возникают вокруг этого повествования. Однако, несмотря на внешнюю простоту, в нем также, как в анекдоте, который можно рассказать и ребенку, усматривается таинственная глубина. Сложность этого повествования в том, что в нем выступают фундаментальные реалии, образующие перипетии человеческой судьбы. Прежде чем задавать вопросы относительно текста, надо прояснить некоторые узловые места, а также попытаться понять движения человеческой души.

Сначала разберем узловые места: в приведенном выше рассказе (2,9) упоминаются два древа: древо жизни, от которого человеку было позволено вкушать, и древо познания добра и зла, которое было запретным.

Древо жизни

Древо жизни, от которого питается человек — это источник живой воды из цитированного выше текста Книги Иеремии. Так .же, как пища поддерживает физические силы человека, плоды этого древа непрерывно обновляют жизнь человека, способствуют расцвету всех его способностей. Оно подобно пуповине, через которую человек связан со своим Создателем, откуда он непрерывно может получать все, что ему нужно для роста, обновления и самоутверждения в качестве человека.

Древо познания добра и зла

Смысл, вложенный в древо познания добра и зла, несколько таинственен^. Его нельзя извлечь из опыта добра и зла. Ведь человек обладает внутренней свободой, а, следовательно, и возможностью творить и добро и зло. С другой стороны, нельзя же человеку запретить испытать ту или иную возможность. Все дела — либо добры, либо злы. Всякий положительный выбор, всякая верность Богу — это опыт добра. И он не мог быть закрыт для человека. В таком случае, в чем же смысл этого древа?

В древе познания добра и зла заключена на мой взгляд возможность самому определять добро и зло, т.е. быть мерилом своего морального сознания. Человек страдает от того, что не может привести в соответствие две шкалы ценностей. С одной стороны то, чего ему хочется, кажется ему сладким и вкусным, а не горьким и тошнотворным. Но эта шкала ценностей не соответствует другой шкале, шкале добра — зла, высокого — низкого, если можно так выразиться. Две шкалы ценностей не совпадают. Человек не перестает оценивать свои желания, которые может осуществить, по собственной шкале ценностей, и всегда страдает от того, что доброе отталкивает его, а зло может показаться привлекательным. Это из области парадокса. Здесь проявляется вечное искушение, которое приучает человека говорить себе:"Итак! Отныне то, что мне приятно, я буду называть добром, а то, что противно — злом". Вот оно, искушение Адама, запрет, поставленный Богом Адаму: не переступать этого предела, не вводить своей шкалы для определения добра и зла, шкалы, основанной на собственных желаниях и вкусах^. В самом деле, представим ребенка четырех-пяти лет, который в один прекрасный день объявит вам: то, что ему нравится — хорошо, а то, что не нравится — плохо, а затем будет предоставлен сам себе. Многого мог бы избежать этот ребенок и через многое бы никогда не прошел. Оценки ребенка, действительно, возникают исключительно инстинктивно. Он не в состоянии предугадать и почувствовать того, что может почувствовать и предотвратить любящий его взрослый, который из своего опыта доподлинно знает, что для ребенка зло, а что — добро". Человек, созданный Богом, находится в аналогичной ситуации.

Если человек совершил зло, но при этом ясно осознает содеянное, если он в глубине своей души страдает от совершенного поступка и не пытается заглушить голос совести, он еще не вкусил плода. Напротив, апостол Павел в послании к Римлянам (1,32) говорит о тех, кто не только творит зло, но находится в согласии с тем, что творит. Это разделение на "не только" и "но" при первом чтении кажется непонятным. Можно было бы сказать: совершить зло хуже, чем быть согласным с тем, кто совершает его. Однако это не так, потому что человек, творящий зло, может в душе противиться этому. Но как только он согласился с самим собой и с теми, кто творит зло. он усыпил свое сознание, а значит вкусил плод от запретного дерева. Не таков ли и грех против Духа? Не только не повиноваться Духу, но заставить Его замолчать!^

Вот по какому пути было запрещено идти человеку. Конечно, Бог знал, что человек, наделенный свободой, свернет с правильного пути, что его всегда будет бросать из стороны в сторону. Но пусть он никогда не вкушает от дерева, не идет по пути собственного определения добра и зла и не теряет ясности сознания перед лицом призыва Бога, Который Один определяет для него добро и зло, лежащие вне его собственных пожеланий!

Тактика искусителя

Как же был соблазнен человек? Попробуем проанализировать движения человеческой души, в которых отражается трагедия Эдема. Заметим, что искушению поддался не мужчина, а женщина. Последствия этого будут указаны ниже.

Итак, на сцену выходит змей. Он, прежде всего, искуситель. Не будем спрашивать себя, почему искуситель (будь то ангел!) был искусителем. Библия ничего не говорит нам об этом. Она лишь отмечает его хитрость. Для данного повествования этого достаточно. Искуситель, появившись, начинает искажать смысл Божьего требования. Он не только не ослабляет его, но усиливает: "Подлинно ли сказал Бог:'не ешьте ни от какого дерева в раю*?"7^ Эти слова зарождают беспокойство в Еве:"Или я неправильно поняла, что можно есть от всех деревьев, кроме того, которое находится посередине сада?" Но она сопротивляется внушению змея и поправляет его, воздав тем самым славу Богу, так как ей не хочется представлять Его страшным деспотом:"Нет, плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть"8^

Бедная Ева, находясь под впечатлением требования Бога, добавила от себя:"не прикасайтесь к ним", чего Бог не говорил. Он сказал только:"не ешьте их". Но она сказала себе:"чтобы не съесть их, не надо прикасаться к ним". Эта предосторожность имела вторичное действие, она возбудила ее воображение, и запрещение Бога начало занимать все большее место в ее обеспокоенном сознании. Итак, змей достиг своей первой цели: мысль о запрещении неотступно преследует ее.

Затем он затрагивает причины запрета. Ева передает слова Бога:"не ешьте, чтобы не умереть вам". Змей сразу поправляет, т.е. искажает смысл: "знает Бог, вы не умрете. Но Бог сказал, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, судить, что есть добро и зло". На Еву это произвело сильное впечатление: "Как же так? Я поверила, что плоды этого дерева принесут мне смерть. Я доверилась Богу, как отцу, оберегающему неразумное дитя от огня. Он сказал мне: не прикасайся к этому дереву, чтобы не умереть. Но вот, змей дает мне понять, будто у Него другие мотивы. Если верить змею, Бог поступает как деспот, который ревностно оберегает Свою власть и не желает, чтобы кто другой получил возможность оценивать добро и зло, ибо это Его привилегия. Он хочет быть единственным властелином", и сотворенные им создания должны находиться у Него в подчинении. Но одно из них указывает мне на дверь, открыв которую, я стану богом. Бог знает и боится этого. Он закрывает мне доступ к божественности, подобно Синей Бороде с его комнатой за семью замками".

От древа к устам

Итак, Ева обеспокоена:"Разумно ли говорит змей или только злословит? Действительно ли я была неправа, когда думала, что Бог хочет мне добра и оберегает меня от смертельной опасности, которую я ношу в себе?" Сомнение прокралось в ее душу. Ответственна ли она за это? Сомнение в ее душу заронил змей, змей-искуситель. Но посмотрим, что было даль-ше:"Тогда увидела жена..." Почему только тогда? — Потому что это — результат искушения. "Тогда увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание". Воображение ее взыграло, оно придало дереву притягательную силу10^ "А что если плоды дерева действительно сделают мен» богом?" Вот что стало особенно привлекать Еву с того момента, как ее душа узнала такую возможность! От разыгравшегося воображения закружилась голова, утратилось понимание истинных ценностей и стало неясно, нужно ли освобождаться от власти деспотичного и ревнивого Бога или надо подчиниться запрету предусмотрительного отца, заботящегося о жизни безрассудного ребенка. Головокружение выбивает из-под ног почву, и она падает так, как падают при головокружении. Ноги становятся ватными — воля слабеет. Она срывает плод и вкушает его.

Как только она вкусила плод, вдруг вспомнила о муже и быстро направилась к нему, чтобы не быть одинокой в опасном предприятии. Она сказала себе: что может с ним случиться? И тотчас ее пронзила дрожь от совершенного проступка: надо, чтобы и муж сделал то же самое. Умирать, так вместе, быть богами — тоже вместе; что бы ни случилось — мы должны быть вместе. Мужу никогда и в голову не приходила мысль вкусить плод с этого дерева. Он не обладал таким воображением: он даже не мог предположить, что змей может вскружить голову жене, хотя он и был рядом с ней. Так, от одной инициативы пали двое. Поражает тонкость повествования: "И он ел. И открылись глаза у обоих"! Вот оно, новое знание, о котором пророчествовал змей: вы будете, как боги, которые различают добро и зло. Через это знание обретается божественность; "и открылись глаза у обоих... и узнали они (затем это маленькое падение), что наги". Да, они получили новое знание, но не то, которого ожидали.

Ответственность?

Прежде чем рассмотреть последствия грехопадения, попытаемся затронуть вопрос об ответственности. Действительно, несет ли соблазненная Ева ответственность за сомнение, закравшееся в ее душу и воздействовавшее на ее воображение, или она ответственна за поступок, вызванный сомнением, которое не оставляло ее и ослабляло ее волю, которое довело ее до головокружения, и она, привлекаемая плодом, сорвала и ела его? За что же она несет ответственность? Я думаю, что она ответственна не за то, что усомнилась, и не за то, что совершила проступок, но за то, что поддалась очарованию сомнения и обласкала его в себе. Она ответственна за то, что сознательно удерживала в себе сомнение относительно мотивов запрета Бога, она позволяла себе мысленно возвращаться к нему, и это доставляло ей удовольствие, так как открывало перед ней возможности, нашептанные змеем. Услышать — это еще не проступок, действовать — это также не проступок, вина начинается тогда, когда начинаешь внимательно прислушиваться, начинаешь проигрывать в себе услышанную возможность, забыв в это время весь свой повседневный опыт общения с Богом, Его участие в жизни, отношение Бога к творению, и, наконец, склоняешься к самой невероятной, к самой страшной мысли, что ты — лишь игрушка в руках Бога.

Я верю, что корень зла находится здесь. Когда причина проступка в чувственности, человек несет ответственность не за первые движения души, действующие на его воображение, не за порыв, ни даже за поступок, который в определенный момент может совершиться как бы сам по себе, в состоянии обостренного желания или нервного возбуждения. Человек несет ответственность за тот момент, когда его воображение как бы раскрывается навстречу запретному, оно рассматривает его со всех сторон и принимает его. Здесь можно заметить едва уловимую черту, по одну сторону которой действительно налицо реальная свобода, но мгновением позже свободы больше нет. Поступок еще не совершен, но как бы шутя допускается возможность его совершить. И в результате главный предмет этой игры вызывает головокружение, которое влечет за собой наихудшие последствия.

Нагота и наряд

Каким было главное последствие грехопадения? Им была нагота. Вернее, ее осознание:"и узнали они, что были наги". У них возникает желание одеться: "и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания". Чтобы понять, что в Библии понимается под словом "нагота", надо прежде всего заметить, что в Израиле под этим словом подразумевалось совсем не то, что мы имеем ввиду сегодня. Для нас нагота — это влечение. Но в Израиле так мог думать лишь какой-нибудь чудак. Для них нагота — это прежде всего позор12^ и более того, нагота — нищета, иначе говоря, это состояние незащищенности, растерянности перед лицом опасного присутствия137 это страх перед физическим, но еще более перед духовным насилием.

Мужчина как правило стремится нарядиться, а не просто одеть себя. Он хочет выделиться как личность, иметь определенный облик и вид... То же можно сказать о женщине14^ Но, собственно говоря, это стремление к тому, чтобы быть. Человек хочет казаться личностью, хотя бы в глазах других, если не может утвердиться в собственных глазах, ощутить свое бытие. Во всяком случае, его успокаивает сознание, что другим он кажется привлекательным, что люди его ценят. Таким образом, он начинает чувствовать в себе реальное бытие, в котором может сомневаться лишь безнадежный пессимист. Напустить на себя важный вид, задаваться перед другими, а потом и перед собой — вот что значит принарядиться. Да, человек всегда стремится принарядится. Но почему? Потому что в действительности он знает, что пребывает во зле, что в нем нет мира, что его гложет чувство неудовлетворенности и тоски. Стремится ли он показать это другим? Стать нагим— значит провалится в той роли, которую играешь перед другими, значит увидеть свое "желание быть" несостоявшимся, предстать перед другими в том виде, в каком видишь себя в глубине собственного сознания. Никому не хочется быть пойманным с поличным. В тайном грехе не видят особой беды. Но когда грех выходит наружу, начинается драма. В этот момент человек рискует стать настоящим грешником в глазах других. Когда твой грех известен только тебе, ты еще можешь выдавать себя за праведника и надеяться на исправление.

Итак, стать нагим, значит, в действительности, выставить на всеобщее обозрение свой позор15^ Вы уже не можете прикидываться другим и, таким' образом, начинаете чувствовать полную незащищенность и растерянность перед опасностью. О какой опасности идет речь? Дело в том, что в Израиле люди смотрят на человека или с разинутым от восхищения ртом, когда им "пускают пыль в глаза", или же они ведут себя по отношению к человеку, как змеи, не поддающиеся заклинанию, и норовят его ужалить.

Заклинание змей

Судя по некоторым псалмам, в социальной жизни израильтянин подобен заклинателю змей: надо держаться на почтительном расстоянии от "насмешников"16), не давать повода, чтобы кто-то шептался о вас с другим и чтобы, проходя мимо, вы слышали змеиное шипение17^ В противном случае вы рискуете оказаться нагим. Обычная одежда, в которой вы пытались придать себе привлекательный вид, может быть разорвана, вы потеряете свой престиж, утратив чары заклинателя змей. Тогда змеи начнут шипеть и жалить вас своим злословием. Только заставив замолчать злословящих, можно обезвредить их злобные нападки, направленные на подрыв вашего авторитета, можно сохранить достоинство, сохранить свое "я", которое вы хотите осуществить. Вы несчастны не тогда, когда вы морально падаете или вас покидает удача и благополучие, но когда вы становитесь жертвой злого глаза и чужих насмешек. Не напоминает ли это заклинание змей? Или вы господствуете и подчиняете своему влиянию других, или же внезапно становитесь жертвой тех, кто готов вас сбросить вниз.

Взгляд, не поддающийся обольщению

Нагота прежде всего означает, что человек лишился наряда, который придавал ему привлекательный вид. Однако это справедливо не только во взаимоотношениях между людьми, но и в отношениях между человеком и Богом. Иов описывает нам это состояние:

чувствовать, будто за тобой пристально следят, наблюдают, будто ты все время предстоишь перед судом Всемогущего. Вот она, та нагота, которую человек ощутил с момента совершения проступка. Под взглядом Бога он сразу почувствовал, что срезал корень жизни. Почему? Засомневавшись в благости Бога как Отца, он подтвердил свое сомнение делом. Когда человек вкусил плод, он тем самым хотел сказать: я глубоко убежден в том, что Бог хочет держать меня в смирении и мне надо любой ценой освободиться, чтобы самому стать богом.

Вкушение плода указывало именно на такую интерпретацию мотивов запрета Бога. Этот поступок нарушил атмосферу доверия, сыновней преданности Отцу, любовь Которого должна была быть нашим единственным сокровищем. Уничтожив все это, человек понял, что он подсек корень жизни. Ибо невозможно получать от Бога непрерывно обновляющуюся жизнь, не пребывая по отношению к Нему в состоянии полной открытости и доверия. Так, пожелав стать богом, человек утратил жизнь.

II. ИСКАЖЕНИЕ ОБРАЗА БОГА

Блуждания больной ДУШИ

Бог перестал быть для человека Отпом, но стал Судьей, взора которого человек избегает*^. Изменил ли Бог отношение к человеку? Думаю, что нет или не по существу. Изменения произошли прежде всего в душе человека. Совершив проступок, человек спросил себя: "Что подумает Бог?" Его воображение начинает отталкиваться от собственного сердца, от сердца, поврежденного грехом, в котором рождается бунт против Бога. Он спрашивает себя, как бы он реагировал, если бы кто-то поднял бунт против него. Отныне "я" человека стало другим, отличным от прежнего, так как он поставил себя в совершенно новое положение, выступив против всякого вида зависимости. И именно этот человек, едва утвердив свою свободу, уже задает себе вопрос: "Как бы я поступил, если бы кто-нибудь восстал против меня так, как я восстал против Бога?" Очевидно, что такой человек затаил бы в своей поврежденной душе злобу и горечь по отношению к бунтовщику. Он тут же порвал бы с ним всякие отношения и потребовал бы унизительного для бунтовщика наказания, прежде чем постепенно восстанавливать с ним связь.

Вспомним притчу о блудном сыне (Лк 15,11-32), которая по существу начинается с рассказа о первородном грехе, хотя нигде об этом не говорится. Младший сын, который был далеко от отцовского дома, однажды увидел, что источник жизни иссяк. Он ушел в чужие края, прихватив с собой свою долю наследства. Однако наследство истощилось, подобно живой воде, которая стала мертвой, просочившись из разбитого водоема. Вскоре он оказался ни с чем. Чувствуя близость смерти, он вспоминает об отце, которого оставил. Как он о нем думает? Он говорит себе: "Да, все-таки при отце мне было лучше, чем здесь! Сколько наемников у моего отца питаются гораздо лучше меня... Что мне теперь делать? Я должен вернуться к нему, примириться с ним и принять от него унижение, чтобы удовлетворить его. Я должен сказать ему:"0тче1 я согрешил против неба и пред тобою и уже не достоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих". Как понимать такой ход мысли? В его воображении встает разгневанный отец, который говорит ему:"Мой мальчик, не может быть и речи о том, чтобы ты жил у меня, как прежде. Я хочу убедиться в том, что ты изменился. Будь пока одним из моих наемников. А там посмотрим, смогу ли я признать тебя моим сыном". Исполненный этих чувств, готовый проглотить горькую пилюлю унижения, он приближается к отцу. И что же он находит? Он находит отца, который вышел, чтобы встретить его, потому что всегда ждал его с любовью.

Но сыну непонятно то, что испытывает отец. Об этом свидетельствует маленькая речь, которую он приготовил заранее, чтобы сразу обратиться к нему:"0тче! я согрешил против неба и пред тобою". Но отец бросается ему на шею, обнимает, целует его и говорит рабам: "принесите лучшую одежду; приведите откормленного теленка и заколите: станем есть и веселиться". Сын ничего не понимает. Почему? Потому что, восстав против отца, он исказил в себе его образ. В самом начале мятежа он засомневался в том, что его отец — это отец, который любит его. Он увидел в нем деспота, оберегающего свою власть, не желающего видеть детей свободными. Такой отец на самом деле напоминает отчима или человека, стремящегося любой ценой удержать сына, чтобы он служил ему, не считаясь с его интересами, с его судьбой. Сын убеждает себя в том, что у него хватит сил покинуть отца и существовать без него. Уход. таким образом, становится необходимым и естественным результатом его размышлений.

Исказив в себе образ отца, он начинает сомневаться в его любви19). Постепенно образ отца будет все больше искажаться, а горечь поражения сделает из него законченную карикатуру. Именно под ее влиянием возвращение будет представляться жестоким унижением, которому надо подчиниться. Он хочет вернуться к отцу не потому, что ему недостает отцовской любви, а потому, что ему нечего есть. Он говорит себе:"Лучше вернуться и служить ему, чем умереть с голоду. Придется подчиниться..." Он возвращается не потому, что хочет вновь обрести отца, но потому лишь, что ему негде найти пропитание. Он возвращается, ибо у него нет другого выхода.

Конечно, сыну нелегко приготовить себя к роли слуги, смириться, признать поражение, однако ему кажется, что это — единственно возможный путь примирения. В его воображении возникает грозный деспот, которому захочется удовлетворить оскорбленное самолюбие. Он не может даже допустить, что ранил сердце отца, что оно исстрадалось и кровоточит, что отец зовет и жаждет его возвращения не для того, чтобы свести с ним счеты, но для того, чтобы вновь приобщить его к источнику любви. Блудному сыну достаточно вернуться, и он будет щедро одарен. На самом деле, отец знает, что если даже сына привела к нему нужда. все равно в общении с подлинным отцом (а не с придуманной карикатурой) любовь способна возродиться вновь.

Так рождается страх перед Богом

Итак, подобного же рода недоразумение отделило человека от Бога, когда он совершил проступок. Человеку не надо было ни бояться Бога, ни стыдиться своей наготы перед Ним. Но однажды исказив в себе образ Отца, увидев в Нем подозрительного деспота, ревниво оберегающего свою власть, он стал опасаться Его, и это представление об Отце положил в основу своего греха. Возможно, трагедия грехопадения — не только в попытке стать богом. Человек, увидев, что это невозможно, опомнился. Но осталось то, что лежало в основе этого желания и что оправдывало его безнадежный бунт: склонность к самообольщению, неверное представление об Отце, которое труднее всего уничтожить в сознании человека. Человек сразу понял, что ему не быть богом и что потерянный рай был единственным местом благоденствия. Почему же он не возвратился к Богу? Он просто испугался, что предстанет перед Ним униженным должником, что должен отплатить угрызениями совести, должен отказаться от себя, дабы удовлетворить оскорбленному самолюбию Бога. Он не увидел подлинный образ Отца и не смог представить свое возвращение в ином свете. Таким образом, с точки зрения Бога, чтобы человек вернулся, его надо снова приручить.

Невыносимая доброта

Одичавший человек в ужасе несется к смерти, в ужасе, потому что не может вынести взгляда Отца, любовь Которого он недооценил, над которой надругался. Я бы сказал, потому, что взгляд Отца слишком добр, невыносимо добр, он причиняет боль, и, чтобы смягчить вину, человек поддается самообману, представляя Бога деспотом, от власти которого надо освободиться любой ценой. Ведь по интонации первых слов Господа Бога:"Адам, где ты?",— грешник сразу почувствовал к себе любовь. Но его бросило в дрожь, ему стало страшно, потому что, разорвав однажды связь с Отцом, он не может вынести Его любовь, она причиняет ему тем большую боль, чем больше он осознает, что недооценивал ее.

Я знал распадающиеся семьи. Все начиналось с неверности одного. Другой пребывал в неведении и продолжал с доверием относиться к изменнику. Из-за этого в последнем росло отвращение к своему поступку. Он бы предпочел, чтобы к нему отнеслись с подозрением. И возможно, осознавая вину перед доверчивым открытым существом, он пытается в этот момент исказить образ любящего друга и говорит себе:"Я должен уйти, у меня есть на то основания". Не потому ли он пытается заглушить в себе все, что напоминает ему об этом доверии, причиняющем боль его сердцу? Сколько подобных искажений в отношениях двух людей, один из которых, однажды усомнившись в другом, не находит в себе сил признать, что проходит мимо любви! Напротив, такой человек убеждает себя в том, что у него есть все основания для сомнения, что любовь уже невозможна, следовательно, надо расстаться. Так поступает человек и по отношению к Богу.

Вновь ПРИРУЧИТЬ человека

Итак, Бог вынужден потратить много сил, чтобы вновь приручить человека, как приручают напуганную птицу. Ее нельзя сразу брать в руки, надо подождать, чтобы она освоилась, для этого надо насыпать ей хлеба за окном. Если окно открыто, она не подлетит, поэтому окно должно быть закрыто. Так делают в течение нескольких дней, затем окно немного приоткрывают, но она все равно прилетает, ибо уже освоилась. Однажды вы насыпаете хлеб на угол письменного стола и смотрите, как маленькими, осторожными шахками она приближается к крошкам хлеба, даже если малейший неосторожный жест с вашей стороны насторожит и заставит ее вздрогнуть. Так же поступает и Бог с человеком. Но птица подчиняется вам и подлетает к крошкам исключительно потому, что сейчас зима. Летом вам бы не удалось приручить ее — только зимой, когда ей нечего есть, она вновь и вновь подлетает к окнам людей, которых очень боится.

Бог тоже приручает людей в зимнее время. Потомки Иакова в Египте — это народ, живущий в условиях зимы, перед лицом смерти. Такой народ Бог мог приручить. Однако Он не сразу протянул ему руку на Синае. Прежде всего Он самым неожиданным образом спасает его от смерти, Он выводит его из Египта, проводит через Красное море. Он не просит сразу же называть Себя Богом, потому что Имя Его 'связано со всемогуществом, наводящим страх. Он называет Себя Ягве2® что означало для Израиля: Спаситель, ибо это имя в жизни народа Израиля было связано с исходом из Египта2^ и переходом через Красное море.

...чтобы воссоздать в нем образ Бога

И Израиль пойдет за протянутой рукой Спасителя, потому что она спасет его от смерти, он обратится к Спасителю и вновь воссоздаст в себе Его образ. На самом деле Бог вновь лепит в человеке Свой образ. Человек был создан по образу Божию, но отвернувшись от Бога, Который создал его, он исказил свое представление о Нем. Итак, человек сможет узнать Бога только тогда, когда Бог воскресит в нем Свой образ.

Когда слово "отцовство" будет вновь означать для человека то, что оно значит для Бога, когда слово "любовь" обретет для человека тот смысл, который вкладывает в него Бог, иначе говоря, когда Бог воссоздаст в человеке Свой образ, тоща человек снова узнает Бога. Бог должен приручить запуганного беглеца, захватившего с собой остатки живой воды, которая, иссякая, безнадежно приближает его к смерти. Он начинает приручать человека с того дня, когда человек, находясь на пороге смерти и уничтожения, хватается за руку, протянутую ему Богом для того, чтобы вывести его из страны рабства и провести через глубокие воды2^ Красного моря.

...для того. чтобы он мог вновь ОТКРЫТЬ Его для себя

Однажды получив спасено, человек следует за своим Спасителем. Он позволяет, чтобы Тот, Кто овладел им, начал лепить его заново. Пусть человек не знает, что это и есть тот Бог, от Которого он ушел. Но по мере того, как Бог работает над ним,— перед ним открывается подлинный лик Творца!

Итак, мы становимся свидетелями того, как Бог возобновляет отношения с жалкой толпой людей. Это происходило на земле всего лишь 3200 лет назад.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) О хивой воде см. ИБ с. 1402.

2) Именно это имеет в виду автор Псалма, когда говорит, что объяли его "муки смертные" и "сети смерти опутали" его (17,5; 114,3), что он сведен "к персти смертной" (21,16), что Бог спас его душу от смерти (55,14).

3) Абеляр видел в этом дереве виноградник, сок которого при умеренном употреблении пробуждает сознание (познание добра), а при чрезмерном употреблении затуманивает ум и пробуждает либидо (познание зла). Согласно Абеляру, грешное человечество питало отвращение к этому дереву, которое было причиной его падения; но Ной после потопа, не умея распознать дерева греха, принялся культивировать его, что привело к тому же результату: унизительному опыту наготы. Признаем, что сегодняшние виноградари Палестины, как видно, забыли, чему учил их знаменитый соотечественник. Современные экзегеты хотят видеть в этом дереве символ некоторой сексуальной распущенности. Чего только не наговорил об этом фрейдизм, но я предпочитаю более абстрактную интерпретацию, предложенную Р. де Во в ИБ (см. примечание к Быт 2,17).

4) То, что в Библии имеется в виду под словами:"жить по упорству злого сердца своего". Выражение, характерное для Иеремии, встречается во Втор 29,18; Иер 3,17; 7,24;

9,13; 11,8; 13,10; 16,12; 23,17; однако в ИБ эта фраза в разных случаях переводится по-разному. Другое аналогичное выражение из Библии: "Пошли за суетой и осуети-лись"(4 Цар 17, 15; Иер 2.5).

5) Ср. настойчивость, с которой книга Притчей говорит о необходимости дисциплины в учении (см. также параллельные места на Притч 15,32 в ИБ).

6) См. параллельные места на ИБ на Ам 2,12.

7) Буквально:"не ешьте от всех дерев сада". Однако "не ешьте от всех" — это гебраизм, который означает "не ешьте ни от какого". Этот гебраизм часто встречается в Библии.

Вот несколько примеров: Быт 9,11; Исх 10,15; 20,10;

Притч 12,21; 2 Цар 32,15 ж т.д. 8) Буквально:"иначе вы умрете". Вместо этого в Вульгате Ие-рояима стоит:"как бы вам не умереть", что тоньше выражает вероятность нежелательного события. В данном случае Бог не желает, чтобы преступали через Его требование. Но все средневековые комментаторы, от Гуго де Сен-Виктора до Николая Лирского, не понимали этого нюанса, усматривая в "как бы" (которое Ева использует, чтобы определить возможность смерти) сомнение по отношению к событию. Такой психологический анализ противоречит первоначальному тексту. Как мы увидим, сомнение действительно лежало в основе ее проступка, но не оно привело ее к падению.

9) После того, как первородный грех совершится. Бог произнесет слова, которые, казалось бы, подтверждают мысли Евы (3,22): "Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло! И теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно". Не напоминает ли здесь Бог того, кто "ревностно оберегает свою власть"? Некоторые комментаторы, желая избежать такой интерпретации, видят в утверждении Бога ("вот...") саркастическую иронию над несостоявшимися надеждами Евы. Но почему Бог боится, что человек, оказавшись в новом положении, будет жить вечно? Изгнание из рая следует, как мне кажется, рассматривать по аналогии со смешением языков у вавилонской башни (11,6-7).' Бог .не хочет, чтобы человечество преуспевало в том неподлинном существовании, которое всего лишь жалкое подобие отвергнутой им подлинной жизни. По той же причине Он разрушит силами Навуходоносора царство и храм. Единственно правильный путь для грешника — это оставить изгнание, которое напоминает ему о том, что потерянная родина в другом месте.

10) Тема "искушение-обольщение" развивается в Библии, когда говорится о чужой жене: Притч 2,16-18; 5,2-5; 7,21-23; Еккл 7,26; Суд 16,4-21.

11) Увидеть проступок там, где Ева внимательно прислушивается к искусителю, не значит ли это лишь отклониться от вопроса? В Кинге Притчей (17,4) говорится: "Злодей внимает устам беззаконным, лжец прислушивается к языку пагубному". Знает ли сама Ева, ще начинается ее вина? Змей, конечно, знает это лучше ее.

12) См. Быт 9,21-24; 1 Цар 10,4-5; Иез 16,37; Отер 3.18.

13) Перед Богом Моисей закрывает свое лицо (Исх 3,6), а серафимы прикрывают крыльями свое лицо и ноги (Ис 6,2). Бог говорит Моисею: "Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду" (Исх 32,22).

14) О наряде, см. Ис 3,16-24; 4 Цар 9,30; Иер 4,30; Иез 23,40.

15) Иначе говоря, "быть посрамленным" (Иер 3,25; Мих 7,10;

Пс 35,26; 109,29).

16) См. Пс 24,2; 12,5; 37,17;

17) См. Иов 27,23; Плач 2,15-16; Соф 2,17.

18) Так поступит Каин, умертвив брата и тем самым совершив мятеж против Отца (Быт 4,14 и 16). О бегстве мятежника рассказывает Елифаз (Иов 15,20-25), и вообще в Библии об этом говорится часто (Втор 28, 65-67; Ис 57,20-21; AM 9,1-4).

19) Отец, любовь которого недооценили, доверчиво расскажет о Своей боли Осин (Ос 11,1-4):

Когда Израиль был юн, Я любил его,

и из Египта вызвал сына Моего. Но чем больше Я звал их,

тем больше они отдалялись от Меня... Я сам приучал Ефрема ходить,

носил его на руках Своих, а они не сознавали, что Я врачевал их.

Узами человеческими влек Я их, узами любви;

и был для них как бы поднимающий ярмо с челюстей их,

и ласково подкладывал пищу им...

20) Следует отметить, что вокализация "Ягво" предпочтительнее более распространенной вокализации "Ягве", так как первая лучше засвидетельствована. См. W. Vischer. Eher Jahwo als Jahwe. — Theologische Zeitschrift (Bazel), XVI, 1960, стр. 259-267. К этому исследованию, в котором приводятся убедительные аргументы, можно добавить другие данные, подтверждающие результаты указанной работы. (В русском издании настоящей книги мы сохраняем традиционную вокализацию имени Бога:"Ягве".— Прим. пер.)

21) Тройное "Свят!"(Ис 6,3) ассоциируется в сердце Израиля. с торжественным объяснением, которым Сам Бог на Синае предваряет десять заповедей (Ис 20,2; Втор 5,6): "Это Я, Ягве, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства".

22) Вода — это жизнь для кочевников и их стада в пустыне, но внезапное увеличение воды из-за дождей может затопить кочевье, которое несколькими часами ранее располагалось в русле высохшей реки. Осюда двойственное отношение к воде, которое мы всречаем в Библии. О воде, которая затопляет, см. ИБ, Пс 18,5, прим.

ГЛАВА III

ИЗБРАНИЕ ИЗРАИЛЯ

Встает вопрос: почему Бог избрал Израиль? Действительно, что мы знаем о замысле Божием? Избрав Израиль, Бог не сказал нам, почему Он так сделал. И задавая этот вопрос, мы поступаем довольно опрометчиво, ибо Сам Бог не призывает нас разрешить его. Тем не менее, вопрос этот волнует каждого, кто ощущает, что судьба христианства глубоко укоренена в судьбе народа Израиля. Их интересует, почему проповедь Евангелия начинается с истории Израиля? Задавая такой вопрос, надо иметь в виду, что современный Израиль — это не тот Израиль, который когда-то был избран Богом. Сегодняшний Израиль — это народ, судьба которого вот уже три тысячи лет в руках Всевышнего, народ, переживший в себе и верность, и противоборство собственному призванию. А народ, избранный Богом, даже не знал имени Того, Кто в те времена приближал его к Себе.

Бог избирает народ

Если мы хотим понять, почему Бог избрал Израиль, мы должны прежде всего хорошо понять, что Бог мог бы с равным успехом обратиться ко всему человечеству, а не выделять в нем какую-то одну часть. Он мог бы способствовать постепенному созреванию человечества, направляя его изнутри. Но Он не сделал так. Бог мог поступить и иначе, что по-человечески было

бы весьма логично. Он мог избрать какого-нибудь гения, появившегося на вершине одной из великих человеческих цивилизаций, сделать его Своим служителем и тем самым утвердить Свое Слово в блеске величайшей из культур. Но Он поступил не так. Он принял промежуточное решение, или решение, которое нам кажется промежуточным: Он избрал группу людей, составляющих небольшую часть человечества, которая, однако, быстро умножалась. Эти люди не отличались чем-то исключительным. Разве что страхом перед лицом нависшей над ними угрозы уничтожения. Однако именно к этой группе людей Бог обратил Свое слово и из них создал народ, взяв его судьбу в Свои руки.

I. ПАТРИАРХИ

Великие темы спасения

Еще до выхода Израиля из Египта и его рождения как народа у Израиля была своя предыстория и со» бственное понимание откровения, данного Аврааму. Действительно, в эпоху патриархов, как в оперной увертюре, присутствуют великие темы, которые звучат как бы сами по себе, тогда как впоследствии они войдут в самую ткань тысячелетней истории божественного водительства.

Прежде всего Бог лишает Авраама корней. Он ставит его в положение блуждающего скитальца, делает из него странника. Зачем? Бог хочет обратить того, кто находится в таком же положении, в каком был человек, когда покинул Его. Адам, оставив земной рай, становится скитальцем на земле. Чтобы обратить к Себе Авраама, Бог делает его скитальцем. Это естественно. По прошествии какого-то времени человек пытается упрочить свое положение. Попытка строительства Вавилонской башни с целью объединения кончается неудачей (Быт 11,4). Человек так и не обретает единства и устойчивости в этом мире. Тогда понемногу, затем все смелее и смелее, чужие возле чужих, люди стали строить города, и семья Авраама ухе кочевала из города в город.

Итак,, среди множества людей именно к этому человеку было обращено слово (Быт 12,1):"Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе". Авраам еще не знал Того, Кто говорил с ним. Каким образом Он говорил с ним? Был ли это внутренний голос, который иногда усиливался? Или это было похоже на внезапное озарение? Этого мы не знаем. Для нас очевидно одно: он подчинился голосу, наделенному полнотой власти. Незнакомец, говорящий с ним, вскоре потребует полного повиновения, но пока Он обещает нечто неопределенное^: землю, которую Он ему укажет!

Как исчезает мираж

Авраам направился в неведомую землю. Однажды, собираясь поставить шатер, он слышит голос:"Вот она, земля та, но не тебе отдам ее. Потомству твоему отдам Я землю сию". Авраам только прошел по этой земле как кочевник, владеть же ею было дано потомству. Авраам мог только предвкушать обещанное... Но как обрести потомство, когда жена бесплодна? Может быть, усыновить одного из любимых домочадцев? Но Бог сказал ему:"Нет, тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником" (15,4). Тогда он взял к себе служанку жены, как это было принято в то время, для того, чтобы она родила ему сына от имени жены (16,3). Агарь рождает ему Измаила, но Бог говорит ему:"Нет, нет, именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына!"(17,19). Но как? Авраам уже стар, Сарра бесплодна... Но вот посещение трех (три таинственных посетителя, которые приходят к его шатру и просят у него приюта") и данное ими обещание: "В назначенный срок буду Я у тебя в следующем году, и у Сарры будет сын". Она смеется (18,2) и спрашивает себя, разве может женщина ее лет и в ее положении надеяться, что предсказание исполнится? Один из них укоряет ее за смех. И действительно, по данному Богом обетованию^ у нее рождается сын Исаак. Итак, Бог сначала отрывает Авраама от родственных корней, приводит его в незнакомую землю, которой он никогда не будет владеть, но обещает, что ею будет владеть его потомство, которое будет дано ему вопреки бесплодию.

Итак, Аврааму даровано потомство — Исаак. Он. смотрит, как растет дитя, и видит в нем того, кто будет его именем владеть этой землей. Но однажды Бог говорит ему (22,2): "Пойди на одну из гор, о которой Я скажу тебе [вспомните: "земля, которую Я укажу тебе" (12,1)] и там принеси его во всесожжение, сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака". Того, кто обладает правом наследства. С кем связано будущее всей его жизни. Авраам смущен, но он смущен не как отец, который должен принести в жертву своего сына. Приношение первенца Богу было в обычае у хананеян^. Первенец принадлежал Богу и приносился Ему в жертву. Это было одно из страшных искажений образа Бога, которое утвердилось в человеке вследствие грехопадения. Поэтому Авраам не очень был удивлен требованием Бога, хотя и не знал его истинного значения. Ему показалось странным, что Тот, Кто вопреки всякой надежде чудесным образом дал ему наследника, хочет отнять его снова. В чем дело?

Где Бог ли дал Исаака? Неужели с точки зрения Бога разумно взять свой дар обратно и уничтожить его? Всегда ли обещанное потомство будет ускользать, подобно неуловимому миражу?

К дару НУЖНО относиться как к дару

Бог хочет подвести Авраама к пределу веры. Авраам повинуется и, заметьте, это — не единственный случай в истории, когда кажется, что Бог Сам разрушает то, что создает. Бог отбирает Свой дар, а затем возвращает его, чтобы отныне мы могли владеть им как чем-то, полученным исключительно от Него. Мы не умеем ценить то, что нам досталось даром, разве только когда мы теряем все или, по крайней мере, едва не лишаемся того, что имеем. Может ли по-настоящему оценить свою способность к ходьбе тот, кто никогда не был прикован к постели? Наслаждался ли кто своим зрением, если он никогда не подвергался опасности его потерять? Может ли свежий воздух быть чудом для того, кто не прошел через долгие месяцы больницы или тюрьмы? Даром Божиим мы начинаем владеть как даром, полученным от Него, лишь тогда, когда, подобно Аврааму, мы вновь получаем этот дар из Его рук. Ничего не понимая^, Авраам готов был вернуть полученный дар, находясь во мраке веры, в которой заключена та тайна доверия, которая не поддается человеческому разумению.

Авраам был отцом Исаака, получившим сына от Самого Бога, но, возможно, стал забывать об этом и привыкать к мысли, что стал отцом так же, как и все остальные люди. Бог отбирает у него сына и возвращает его в тот самый момент, когда Авраам подносит нож к горлу Исаака; и в этот момент Авраам узнает, что он — отец по милости Бога, что его собственный сын принадлежит не ему. Здесь — один из ключей к библейской истории.

Мы могли бы добавить сюда историю Иакова, человека хитрого, которого Бог обращает, используя его проступок®. Вспомним также историю с Иосифом, который был избранником и поэтому предан завистниками и перенес страдания. Но благодаря предательству он смог реализовать свое избранничество и спасти предавших его7^ Здесь раскрывается несколько больших тем, и Бог хочет, чтобы мы их услышали, прежде чем узнаем, каким образом народ Израиля начнет существовать как народ. Позднее Бог коснется этих тем, когда обратится к Своему народу устами Моисея (Втор 7,7-8) :"Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас; ибо вы малочисленное всех народов; но потому, что любит вас Господь, и для того, чтобы сохранить клятву, которою Он клялся отцам вашим, вывел вас Ягве рукою крепкой, и т.д." Как в случае с кочующим Авраамом, именно Израиль становится особо избранным "через любовь" (здесь — абсолютный дар, парадокс, разрешаемый любовью), а также "чтобы сохранить клятву", данную отцам, ибо, действительно, клятва, данная Аврааму, дается исключительно как дар.

Все исходит от Бога. Он дает все тому, кого избирает, кого застает в состоянии одиночества, полной ос-тавленности, скитальцем на чужой земле. Но почему Бог одаривает именно этого человека? По обетованию^. Обетование—это нечто в высшей степени зыбкое и в то же время содержащее в себе бесценное сокровище. Его можно сравнить с зерном, но не с плодом. Человеку дается дар только тогда, когда он, получив определенный опыт, начинает сознавать, что все в руках Бога. И человек умирает, имея только лишь надежду.

Любить РУКИ своего Создателя

Именно этот опыт, раскрывающий деяния Бога по отношению к человеку, питает нашу надежду. Мы действительно видим, что в жизни Израиля все так и было: надежда, в которой не было места иллюзии. Бог отнимает всякую надежду на человека и призывает взамен надеяться только на Него. Человек надеется на многое, ибо надежды его непрочны. Но он пытается придать им привлекательный вид, который они некоторое время сохраняют, поддерживая его в меняющихся условиях жизни. Однако подлинную надежду он обретает только с Богом, потому что Бог дает жизнь. Итак, Бог в качестве залога дает человеку опыт, пройдя через который, тот приходит к Нему. Однако такой опыт, опыт прохождения через руки Бога, подобен хирургической операции, а не материнскому вскармливанию. Но человек уже знает, что эти руки умеют любить сильнее, чем он сам и чем все те, кто говорит о любви. Поэтому человек предпочитает пройти через руки Бога, которые его кромсают и рвут, и довериться Его обещаниям, исполняющимся не сразу. Бог проводит его через жестокие испытания для того, чтобы в нем родился человек, которого Бог пожелает одарить. Его руки человек любит сильнее всех рук, которые знает.

Так, Бог ведет Авраама на протяжении малой части его земной жизни. Так же поведет Он затем различные поколения одно за другим, потому что Бог наставляет не одного человека, а целый народ. Человек отдался Богу, и Бог вновь дал каждому человеку плодовитость, чтобы ввести в мир новое потомство^, которое будет владеть миром. Вспомним, что Адам был изгнан на землю. Возможно, Бог берет остаток изгнанного человечества и вновь создает потомство, которое будет владеть землей. Таков ответ на проступок Адама. Бог обращается к небольшой кучке никому не нужных людей, подобно пыли, обреченных на исчезновение. Он начинает приручать их к Себе, к Своим рукам, чтобы они полюбили руки, которые над ними трудятся. Важно обратить внимание, что в тот момент, когда Бог начинает осуществлять обетование, данное Аврааму, происходит как бы второе жертвоприношение Исаака: бесчисленное потомство Авраама вновь ощутило нож у горла. И здесь Бог удержал его. Как это произошло?

II. ЕВРЕИ

Вторжение гиксосов

Посмотрим сначала, в каких условиях находились эти люди. В ту эпоху они населяли отдаленные районы Египта, число их сильно увеличивалось и они были рабами. Но почему они были рабами? Надо сказать, что с востока и с запада обширные пространства непроходимых пустынь защищают Египет от вторжения захватчиков. На юге страна граничит с Эфиопией и нередко захватчики, пришедшие с юга, упраздняли местную власть и устанавливали свою династию. В Египет можно было вторгнуться также с севера, вернее, от дельты реки, места высадки "морских народов", как их называли во времена исхода евреев из Египта, или через Суэцкий перешеек. Вторжение подобного рода произошло за 18 веков до Р.Х. Чужеземцы пришли с севера, спустившись через Палестину, которая для Египта была своего рода защитным рубежом. Что же это были за люди? Их вели знаменитые гиксосы, цари-пастухи, происхождение которых установить довольно трудно. К ним примкнули некоторые племена семитов-кочевников из Сирии и Палестины. Завоеватели завладели дельтой, т.е. царством Нижнего Египта, ибо Египет традиционно делился на два царства, объединенные под двойной короной фараона, красной и белой. Итак, северное царство оказалось в руках гиксосов. Местная власть вынуждена была отступить на юг.

Во время захвата дельты гиксосами большое количество палестинских семитов без труда проникли в дельту, где они могли заниматься земледелием. Каждый раз, когда Палестина страдала от засухи1^ и надвигался страшный голод, семиты спускались в район дельты, где регулярно разливался Нил. Большое количество бедняков осело на востоке дельты, в земле Ге-сем. По той же причине отец и братья Иосифа пришли в Египет (Быт 47,4). Так, кочевники-семиты становились феллахами. Они, по крайней мере, могли регулярно питаться. Но когда бедняки получают средства 'для жизни, они начинают сильно размножаться, что увеличивает их нищету, которую они пытались преодолеть. Потомство Иакова разрасталось в Египте (Исх 1,7) с конца XVIII до начала XIII вв.

Между тем, фараонам, обосновавшимся на юге страны, удалось изгнать гиксосов и вновь завладеть дельтой. Воинственные чужеземцы пересекли пустыню и вместе со своими повозками ушли на север. Но бедные иммигранты, которые благодаря фараонам, принадлежавшим к их расе, смогли войти в дельту, стали пятой колонной, оставленной после себя завоевателями. По всей вероятности, египетские националисты, вновь овладевшие этой частью Египта, относились к ним с большим недоверием (Исх 1,9-10). Какую им следовало избрать политику по отношению к ним?

Они избрали политику двойной игры, подобную той, которую вел Гитлер по отношению к перемещенным лицам.

1. Срочные работы по обороне страны, а также необходимый надзор за людьми, опасными для национальной безопасности, требуют использовать их на каторжных работах по укреплению безопасности страны.

2. Использование их на принудительных работах в качестве рабочей силы будет способствовать их вымиранию (1,16-20).

Таким образом, фараоны стремились, с одной стороны, искоренить опасный народ, а с другой — использовать его на тяжелых работах по укреплению границ, которые оказались уязвимыми во времена гик-сосов. Постепенно евреи стали людьми совершенно бесправными; им не доверяли, за ними следили, их жестоко эксплуатировали и с радостью уничтожили бы всех до одного, если бы они не были так нужны. 3200 лет спустя Израиль окажется точно в таком же положении.

Я уверен, что не было до этого в истории человечества народа, которому бы грозило полное уничтожение. Действительно, для такого геноцида была необходима огромная бюрократическая империя, в которой людей систематически используют только с точки зрения чистой выгоды. Древний Египет в наивысшей степени воплотил в себе подобное государство. Этой стране не были чужды представления о гуманности, но они носили особенный характер и были сосредоточены вокруг личности фараона, который считался Человеком, обладающим силою десяти. Все остальные люди были служителями фараона, и различались только тем, что находились на разных ступенях служения. К тем, кто не принадлежал к египтянам (я имею в виду евреев), относились как к строительному материалу или оборудовению, скажем, канатам или блокам, используемым при строительстве пирамид. Только в империи такого типа, где утонченный гуманизм высших слоев сочетался с бюрократизмом средних, а на нижних этажах обитали почти не-люди, отбросы общества, из которых совершеннейшим образом выжимали все, что только можно,— только в таком государстве некоторое число людей могло оказаться в том вопиющем положении, которое мог разрешить только всемогущий Спаситель. Израиль находился в столь тяжелом положении, что не мог уже вызвать к Господу — вопль страдания застревал в горле, он был настолько задавлен, что утратил всякое представление о свободе: лишь тогда можно говорить о подлинно бедственном состоянии, когда оно доводит человека до забвения самого смысла свободы.

III. МОИСЕЙ

Он хочет быть с ними

Над этими отбросами общества возвышается фигура Моисея. Моисей вырос при дворе фараона (Исх 2,10). Часто говорят о том, что он получил блестящее по тому времени образование, был обучен премудрости египтян и т-д.10. Но важнее всего, что Моисей рос свободным человеком в то время, когца его народ находился в рабстве, и это определило его судьбу. В юности1^ Моисей узнает, что он не египтянин, и хочет ближе познакомиться со своим народом (2,11). Так ребенок, выросший в приюте, страстно желает узнать, кто его настоящие родители. Он готов пережить разочарование и крушение надежд, лишь бы узнать, от кого он произошел. Моисей приходит на стройку, где мастер говорит ему:"Вот они, евреи". Увидев их рабское положение, Моисей делает выбор. Он вырос в другой среде и понимает, в чем ценность человека. С другой стороны, он не хочет жить один — он чувствует в себе потребность соединиться с братьями. Но пережив опыт свободного человека, он не может ни принять, ни вынести рабство, в котором они пребывают. Сердце его разрывается между желанием соединиться с собратьями и невозможностью разделить с ними участь рабов... Такая раздвоенность и делает из него спасителя.

Моисей никогда бы не заступился за них, если бы он вырос среди других евреев. Его затронула судьба этого народа, потому что, оставив двор фараона, он соприкоснулся с теми, с кем был связан кровными узами. Однако чувство солидарности с братьями и в то же время невозможность разделить с ними их жалкую участь приводит к тому, что однажды, увидев, как египетский надзиратель бьет еврея, Моисей заступается за него. В результате египтянин навсегда остается лежать под слоем песка (2,12).

На следующий день Моисей видит, как ссорятся два еврея. Прежде чем освободить их, надо, чтобы они осознали необходимость единства, а не попирали друг друга, усиливая свое рабство. В среде нищих и рабов всегда находятся люди, которые берут на себя роль посредника между рабами и хозяевами; довольствуясь незначительными подачками, они осуществляют надзор за братьями и заботятся, чтобы те молчали. Моисею ненавистны такого рода "капо", усугубляющие мучения народа. Он порицает одного из них (2,13), но не находит поддержки, а напротив, вызывает недовольство евреев:"Кто дал тебе право вмешиваться в наши дела?" Они не желают, чтобы вмешивались в их дела, личные ссоры, интересы, даже если речь идет о спасении. Итак, Моисей, ощутивший разделенность народа! увидел, что первый же шаг к освобождению, который он совершил, убив египтянина, не только не вызвал в них отклика, но привел к доносу за заступника13^ Он понял, что ему здесь делать нечего. Он не может освободить от рабства народ, который не только утратил вкус свободы, но перестал осознавать значение внутреннего единства. Никакими человеческими силами невозможно избавить их от вырождения! Они столь далеки от выздоровления, как пораженный гангреной орган, который потерял чувствительность к реакциям организма.

Чуждые обетованиям блаженства

Вот каким был народ, который надо было спасти. Положение его не было настолько тяжелым, чтобы возопить к Небу — оно было до такой степени убогим, что желания обратиться к Богу и не возникало, и люди предпочитали жалкую жизнь и прозябание свободе, в которую никто не верил. В Египте они не только потеряли свободу, но перестали ее желать, они потеряли веру в правду. Они были чужды обетованиям блаженства, ибо не были теми нищими1^, которые просят пищи, и не были теми, кто жаждет правды1^, однако Бог извлекает их из этой отчужденности и избавляет от рабства, потому что замысел Бога об этих евреях таков же, каков и по отношению к грузчикам Коринфа (пятнадцать столетий спустя): — "Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незаметное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее,— для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом" (1 Кор 1,27-29). Вот что избрал Бог много тысяч лет назад на земле Египта. Вот что Он всегда избирает.

Некоторые, по-видимому, думают, что для быстрого торжества христианства Иисусу надо было быть сыном кесаря. Но Бог избрал иной путь. Он начал действовать в никому не известном месте, обратился к сердцам, не знающим муки, которые, казалось, были далеки и от всякого сопротивления и от каких-либо действий ради спасения мира, потому что Бог более всего избегает сердец, в которых нет места для Него. Сердце чистое, нетронутое страстями. Он предпочитает сердцу, исполненному чувства собственной значимости16' которое однажды обнаружит, что оно пусто. Бог хочет, чтобы Ему служили существа беспомощные, покинутые, Он предпочитает их даже фараону Эхнатону, правившему в XIV веке [до Р.Х.], который сам пришел к заключению, что миром правит единый Всемогущий. Фараон говорил:"Я не признаю сонма богов, потому что один всемогущий Атон правит миром". Он дошел до такой верности и преданности единому Богу, что не Испугался поставить под удар царский трон, восстановив против себя всех жрецов, оплакивающих местных богов. Однако Бог избрал не его. Он избрал народ, который в своей нищете забыл Бога, Бога своих праотцев.

Обращение Бога к Моисею

Вернемся сейчас к Моисею, который, потерпев неудачу, убежал в пустыню. У края колодца он встречает пастушку, затем знакомится с ее отцом, который делает его своим зятем. У него рождается сын (Исх 2,21-22). Отныне он — родственник богатого мадиамс-кого шейха, проживающего в районе Синая. Однако не за этим привел его сюда Бог. Однажды Моисей, не потерявший интереса к тому, что лично его не касалось, видит в пустыне куст, горящий, но не сгорающий (3,2). Охваченный любопытством, он идет туда, чтобы поближе взглянуть на необычный куст, но внезапно его останавливает голос:"Не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (3,5). Когда Моисей закрыл дяцо руками, его слух поразили слова (3,7-8) :"Я увидел страдание народа Моего в Египте, и услышал вопль его от приставников его".

Почему именно к нему обращается Бог? Потому что он был наиболее подготовлен к тому, чтобы услышать Его слова. Моисей, возможно, был единственным, кто по-настоящему знал страдания и скорбь своих соплеменников. Да, он слышал их вопль, но отказывается освободить их, ибо однажды уже обжегся на этом. И когда он осознает, что Бог отцов увидел страдание Своего народа, он пугается. Он боится, как бы слова Бога не означали, что он избран для освобождения народа — задача, за которую ему ни за что не хочется вновь браться. Прошлый опыт показал, что эта задача — выше человеческих сил, что невозможно вывести из Египта людей, которые не только не хотят этого, но даже не осознают своего рабства.

Призвание ПРОТИВ воли

Бог и не говорит:"Я услышал их призывы, их мольбу"; они не знают, что это такое, не молят, не призывают Его освободить их. От них исходит только вопль, вызываемый страданием, и этот вопль услышал Бог. Но Он понял и истолковал этот вопль как призыв, ибо знал лучше Моисея, для чего создан человек. Он велит ему (см. 10);"Итак, пойди: Я пошлю тебя к фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых". Моисей чувствует, что задача эта непосильна для него:"Кто я, чтобы мне идти к фараону?" Бог отвечает:'^ буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: когда ты выведешь народ из Египта, вы совершите служение Богу на этой горе" (см. 11-12). Это надо сделать после выхода из Египта, но сейчас, что делать сейчас?

Моисей противится призыву. Он говорит -(4,10-12):"0, Господи! человек я не речистый177, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим (легкий упрек: Твое слово не подействовало так, чтобы развязать мне язык), я тяжело говорю и косноязычен". Ягве отвечает ему:"Кто дал уста человеку? Кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? Не Я ли Ягве? Итак, пойди; и Я буду при устах твоих, и научу тебя, что тебе говорить". Бог, создавший слово, вложит его и в уста Моисея.

Моисею нечего возразить, но он упрямится, как осел, не желающий трогаться с места. Он упорно отказывается (см. 13) :"Господи! пошли другого, кого можешь послать". Тогда Ягве гневается на Моисея и говорит (см. 14-15) :"Разве нет у тебя Аарона брата, Ле-витянина? Я знаю, что он может говорить, и вот, он выйдет навстречу тебе, и увидев тебя, возрадуется в сердце своем. Ты будешь ему говорить и влагать слова в уста его*"; а Я буду при устах твоих и при устах его, и буду учить вас, что вам делать". Моисей больше не противится; так два человека, Моисей и Аарон, с посохом, полученным от Бога, отправляются в путь, чтобы предстать перед фараоном.

Между молотом и наковальней

Не стоит говорить о том, что успех этого предприятия был сомнителен. Надо было предвидеть (5,6-9) реакцию египетского царя:

В тот же день фараон дал повеление приставникам над народом и надзирателям, говоря: не давайте впредь народу соломы для делания кирпича, как вчера и третьего дня. Пусть они сами ходят и собирают себе солому. А кирпичей наложите на них то же урочное число, какое они делали вчера и третьего дня, и не убавляйте; они праздны, потому и кричат:"пойдем, принесем жертву Богу нашему". Дать им больше работы, чтобы они работали и не занимались пустыми речами.

фараон рассуждал так:"Если эти люди еще способны мечтать о том, чтобы пойти в пустыню, значит, они работают не в полную силу, и им надо добавить работы". Следовательно, фараон хотел отбить у них вкус к подобным путешествиям, задавив их непомерной работой. Народ, увидев такую реакцию, не захочет проявить какого-либо энтузиазма и не поддержит Моисея.

Почувствовав раздражание фараона, Моисей и Аарон обеспокоены тем, что сразу же после их визита надзирателям из евреев было ведено увеличить количество выполняемой работы для их братьев. Как только они услышат:"Итак, друзья, больше соломы и столько же кирпичей", они будут настолько деморализованы, что утратят всякую веру в успех дела Моисея. Когда Моисей и Аарон, собрав людей, пытаются объясниться с ними, те переходят в наступление (5.21-23): "Да видит и судит вам Ягве за то, что вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его, и дали им меч в руки, чтобы убить нас". И обратился Моисей к Ягве, и сказал:"Господи! для чего Ты подвергнул такому бедствию народ сей, для чего послал меня? Ибо с того времени, как я пришел к фараону и стал говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; избавить же,— Ты не избавил народа Твоего!" Моисей чувствует себя между молотом и на- ковальней: между Богом, Который послал его, и наро- дом, который едва ли может вынести ухудшение положения, вызванное обращением к фараону. Понимая, однако, что народ, к которому он послан, должен быть освобожден, Моисей молит Бога взять это дело в Свои руки, потому что не силах больше вынести людских страданий.

Моисей, столкнувшись с недоверием народа, обращается за помощью к Богу, ибо знает, что находится здесь не потому, что в воображении возмечтал спасти братьев, но потому, что его послали. Все недовольства и все сомнения Моисей с мольбой приносит Богу19 Который против воли вынудил его принять эту миссию. Зададим себе, однако, такой вопрос: почему Бог избрал Моисея после того, как тот потерпел неудачу?

Человек не может быть освобожден человеком

Попытаемся указать те моменты жизни Моисея, которые объясняют и обусловливают его призвание:

Бог в младенчестве сохраняет ему жизнь, чтобы он понял смысл свободы и смог в будущем осознать рабство родного народа. Избирая его, Бог выбрал не просто свободного человека, но того, кто верен народу и солидарен с ним, кто не отдаляется от него, а, напротив, возвращается к нему, пытаясь избавить от рабства. Однако Бог призывает Моисея не в тот момент, когда последний пытается спасти народ. Чтобы Моисей созрел для своей миссии, необходимо было ему, взявшись за дело спасения, потерпеть неудачу и отказаться от него. Это важно. Бог вмешивается лишь тогда, когда человек, охваченный энтузиазмом, пытается собственными силами достичь цели, но терпит полный крах и начинает понимать, что не в силах человеческих спасти людей, что задача эта — выше естественных возможностей.

Если люди, пытаясь освободить себя, рассчитывают только на свои силы, они либо гибнут, либо вынуждены пойти на уступки, которые, вместо желанной свободы, приводят к новым формам рабства. Моисей не хотел идти на уступки, а предпочел отказаться от идеи освобождения и покинуть эти места, унося в сердце разбитые надежды. Бог вторгается в его жизнь, когда Моисей теряет всякую надежду выйти на арену действий, когда он, испытывав свои силы, вернее, свою слабость20^, понял, что ни своей рукой, ни своим словом он не спасет Израиль. В момент избрания Моисей прекрасно сознавал, что успех любого дела находится исключительно в руках Божиих.

Не является ли этот опыт всеобщим? Очень часто, ощутив необходимость совершить какое-то дело, вы начинаете действовать, но вдруг оказывается, что вы неясно представляете себе конечную цель, плохо рассчитали свои силы и, наконец, понимаете, что выполнить его непросто. В этот момент вы, подобно Моисею, решаете жениться20 и обзавестись баранами. Существенно, однако, что в момент, когда к вам обращается Сам Бог, а желания действовать уже нет, вы можете отреагировать двояко: услышать Его, но не поверить Его словам, сделав ввд, что не хотите участвовать в этом деле, или поверить, т.е. в наивысшей степени положиться на слово Божие, найти в себе мужество снова пойти, хотя и без личного желания, по пути, по которому раньше вы шли с энтузиазмом, но потерпели поражение. Теперь с вами пойдет Бог.

Раньше в основе вашего юношеского энтузиазма лежали иллюзорные представления о себе. Неплохо уметь осмысливать свои действия, связанные с первоначальными грезами. Без анализа иллюзий опыт не может быть доведен до логического конца. Хорошо однако потом, когда умирают иллюзии, сохранить себя открытым для веры.

Вера. перед КОТОРОЙ расступается море

Моисею, подавленному деморализованным состоянием народа и сопротивлением фараона, который и слушать не хотел о его освобождении, удается силою Бога вывести наконец народ из Египта и подойти к Красному морю. Оказавшись у берега моря, преследуемый египтянами народ говорит Моисею (14,11-13):

Разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне? что это ты сделал с нами, выведши нас из Египта? Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав:"оставь нас, пусть мы работаем Египтянам"? Ибо лучше быть нам в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне.

Моисей, увидев, что ситуация с человеческой точки зрения безнадежда, отвечает:

Не бойтесь, стойте и увидите спасение Господне, которое Он соделает вам ныне; ибо Египтян, которых видите вы ныне, более не увидите во веки.

И простер Моисей руку свою над морем, и увидел народ, как расступились воды его. Вот она — вера Моисея. Вера с горчичное зерно способна передвигать горы (Мф 17,20), способна рассекать воды моря, и такая вера живет в сердце Моисея. Но я думаю также, что неверие народа усилило веру Моисея. Увидев, что народ противится воле Бога, воле Сердца Его, направленной ко спасению, он открывает ей свое сердце и отныне чувствует себя полностью солидарным с возложенной на него миссией. Поэтому он приказывает израильтянам войти в море — море расступается, и народ проходит. Когда в море оказываются преследующие их египтяне, оно смыкает над ними свои воды. Как можно представить это чудо? Трудно ответить на этот вопрос, однако ясно одно, что только благодаря чуду можно объяснить становление Израиля как народа Ягве, можно понять, почему он принял Бога как жениха, такого неудобного для жизни, ибо Ягве — не Бог, Которого выбирают, но Бог, Который выбирает Сам. Никто добровольно не отдаст себя в руки, которые измучают, прежде чем что-то в тебе родить. Так может быть лишь тогда, когда ты знаешь, что это — спасающие руки, руки, к которым прибегают, если впереди одна смерть, потому что они раздвигают волны смерти-^, это руки, которые из сброда людей, потерявших всякую надежду, создают народ. Ибо те, кто перешли рубеж, стали уже другими. Бог усыновил Израиль, когда тот был смертельно ранен, и это помогает нам понять, почему только Израиль (один в целом мире!) пошел за Богом живым.

Победная песнь при переходе через Красное море

Оказавшись на другом берегу Чермного моря, как его называет Библия, вдохновенный Израиль воспевает Спасителя. Вот торжественная песнь (Исх 15,1-11):

Пою Ягве, ибо Он высоко превознесся,

коня и всадника его ввергнул в море!

И вышла Мариам, сестра Моисея, с тимпаном, и плясала, в то время, как остальные израильские женщины хором пели припев, перемежавший следующие строфы, которые сочинил Моисей;

Ягве крепость моя и слава моя,

Он был мне спасением. Он Бог мой, и прославлю Его:

Бог отца моего, и превознесу Его. Господь — муж брани2^,

Ягве имя Ему! Колесницы фараона и войско его

ввергнул Он в море

и избранные военачальники его

потонули в Чермном море. Пучины покрыли их;

они пошли в глубину, как камень. Десница Твоя, Ягве,

прославилась силою;

десница Твоя, Ягве,

сразила врага. Величием славы Твоей Ты низложил

восстающих против Тебя.

Ты послал гнев2^ Твой,

и он опалил их, как солому.

От дуновения Твоего расступились воды,

влага стала, как стена, огустели пучины в сердце моря.

Враг сказал:"погонюсь, настигну, разделю добычу; насытится ими душа моя;

обнажу меч мой, истребит их рука моя". Ты дунул духом Твоим, и покрыло их море:

они погрузились, как свинец,

в великих водах.

Кто, как Ты, о Ягве, между богами?*

Кто, как Ты, о Святой, величествен? Досточтим хвалами, творец чудес?

Вся драма Израиля будет заключаться в том, чтобы, увековечивая момент обручения^ с Богом, когда Израиль стал народом, получившим от Него свободу, жить как народ, освобожденный Всемогущим. Но над Израилем всегда будет тяготеть прошлое, и потому в союзе с Господом он будет народом, обреченным на свободу.

•Ст. 11 — в нашем переводе с французского.— Прим. пер.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Автор Послания к Евреям дает запоминающуюся картину блуждания по земле патриархов, устремленных к неведомой цели (11,8-16):"Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел. не зная, куда идет. Верою обитал он на земле обетованной. как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иоа-ковом, сонаследниками того Же обетования, ибо он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог... Все сии умерли в вере, не получивши обетовании, а только издали видели оные и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле. Ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город..."

2) Создатель земли принимает щедрое гостеприимство кочующего Авраама. На следующий день Он покарает Сомом за то, что его жители пренебрегли законом гостеприимства (19,8-9), а гостеприимного Лота спасает (19,1-3). Подобное же нарушение закона гостеприимства приведет значительно позже к ужасному наказанию (см. примечание в ИБ на Суд 19,23).

3) См. Рим 9,7-9; Гал 4,28.

4) См. 1АТ, t. II, pp. 330-333.

5) Автор Послания к Евреям так истолковывает жертвоприношение Исаака (11,17-19):"Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву своего единственного сына, о котором было сказано: "в Исааке наречется тебе семя"; ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование воскресения".

6) Обманом получил Иаков отеческое благословение, предназначенное Исаву (27,1-40). Затем благодаря хитрости и изобретательности он увеличивает стадо (30,31-42); совершив благочестивый поступок, основанный опять же на хитрости, он примиряется с братом (33,1-16). Однако он вынужден будет пострадать от обмана своего дяди Лавана (29,25-27) и коварства собственных сыновей (34,13-30); наконец, хитрый замысел последних разобьет его сердце (37,18-35).

7) См. ИБ, прим. на с. 45.

8) Как это ни удивительно, но в древнееврейском тексте Библии нет слова, означающего "обетование", тогда'как это понятие занимает столь большое место в отношениях между Богом и патриархами. Это указывает на то, что библейское богословие должно строиться на понятиях, а не только на словах.

9) Понятие "семя", т.е. обещанное потомство, играет в богословии патриархов ту же роль, какую в богословии пророков понятие "остаток". О первом из этих понятий см. параллельные места в ИБ на Быт 12,7. О втором понятии см. ИБ, прим. на Ис 4,3.

10) Точные сведения о сезонах дождей в Палестине, о растительности и земледелии, а также демографические данные и сведения о состоянии населения можно найти в GTS. Тот факт, что урожай в Палестине целиком зависит от дождей, имеет очень важное религиозное значение. См. Лев 26,19-20; Втор 11,10-17; 1 Цар 12,16-18; 3 Цар 17,1-7; 18,1-15 и 41-45; Ис 5,6; Иер 3,3; 5,24-25; 10,13; 14,2-6 и 22; Ос 2,23-24; AM 4,7-8. Равви Самуил бен Нахман находит четыре преимущества для страны, орошаемой дождями, а не реками: 1) богатые не могут захватить источник воды; 2) воздух и растения очищаются от пыли; 3) возвышенности и низины орошаются одинаково; 4) люди вынуждены обращать свой взор к небу с молитвой.

11) См.Деян7,22.

12) Стефан (Деян 7,23) относит эпизод ко времени, когда Моисею было 40 лет. Некоторые раввины придерживаются такого же мнения, другие же считают, что Моисею было тогда 20 лет, что более вероятно. Число 40 служит для разделения жизни Моисея на три равных периода: 40 лет пребывания в Египте, 40 лет жизни в земле Мадиамской (Деян 7,30) и 40 лет, посвященных водительству Израиля (Втор 1,3), что вместе составляет 120 лет (Втор 31,1), но в этом — больше изобретательности, нежели правдоподобия.

13) Как восклицает Стефан (Деян 7,24-25):"И, увидев одного из них обижаемого, вступился и отомстил за оскорбленного, поразив Египтянина. Он думал, поймут братья его, что Бог рукою его дает им спасение; но они не поняли".

14) См. Лк 6,20; Мф 5,3.

15) См. Мф 5,6.

16) См. Лк 6,24-25.

17) Таким же было возражение Иеремии в момент призвания (Мер 1,6-9) в отличие от Исаин (Ис 6,8). Иезекиилю трагическая миссия пророка покажется "сладкой, как мед" (3,3). Для автора Апокалипсисиса миссия пророка будет сладкой для уст, но горькой для чрева (Откр 10,10) (таким образом соединяется опыт Иезекииля и Иеремии (Иер 20,9)).

18) Здесь устанавливается сотрудничество пророка со священником в служении слову Божьему. Сотрудничество это не будет легким, так как священник всегда будет завидовать пророку, который находится с Богом в особо близких отношениях (Числ 12).

19) См. Исх 15,24-25; 17,1-4 и 11-12; Числ 11,1-2; 14,1-19;

20,2-6; 21,4-7.

20) См. 2 Кор 12,9; 4,7-10; 6,4-10; 1 Кор 4,9-13; Ис 50,4-7; 1 Цар 19,14; Иер 15,10-11 и 15-21; 18,18-20.

21) Хотя Моисей был женат во время своего призвания, Иере-мия (Иер 16,2) и Павел (1 Кор 7,7-8) остаются неженатыми, чтобы сохранить верность своей миссии.

22) Память о чудесном переходе через Красное море глубоко врезалась в сознание Израиля: Неем 9,11; Пс 65,6; 76,16-21; 77,13; 88,10-11; 105,9-11; 114,3; Прем 10,18-19; Ис 51,10; 63,12-13; 1 Кор 10,1-2, и тл.

23) Этот эпизод в Септуагинте переведен так, что имеет противоположный смысл: "сокрушающий брани" (повторение из Иудифь 9,7 и 16,2), выражение, которым обозначают спасителя-мессию (см. Ис 9,4; Зах 9,10; Ос 2,20). Данный факт говорит об оригинальности греческих переводчиков, которые приспосабливали содержание текста к эллинистической среде.

24) В древнееврейском языке слово "аф" означает одновременно "ноздри" и "гаев".

25) Тема ностальгии по временам, когда Израиль предстает невестой своего Господа, впервые возникает у пророка Осин, 2,16-17. Впоследствии эта тема предваряет пророчества Иеремии (2,2).

 

ГЛАВА IV

НАРОД, ОБРЕЧЕННЫЙ НА СВОБОДУ

От персидской эпохи и до наших дней Израиль, рассеянный среди других народов, мучается, ощущая себя замкнутым национальным меньшинством, которое не может с вполне открытым и легким сердцем общаться с народами, среди которых живет. Почему? Все началось с Красного моря. С этого момента Бог поставил перед народом, который освободил,— как непреложное условие его существования,— требование: не признавать никакого владыки, кроме Него, не подчиняться ничьей власти, кроме Его собственной. Этим и объясняется то обстоятельство, что, оказавшись в рассеянии, Израиль не имел права приносить жертвы богам, которым поклонялись другие народы. Известно, что в начале нашей эры евреев и христиан называли в римском мире "атеистами"". Поскольку их вера запрещала приносить жертвы местным богам, а также признавать богов, которым поклонялись другие народы, то эти народы считали их "отрицателями богов"2^ то есть атеистами. Ибо Израиль не должен признавать никакой другой власти, кроме той, которая освободила его от египетского рабства. "Нет бога, кроме Бога". Это исповедание веры предложит позднее Магомет кочевникам-идолопоклонникам, которых он приведет к исламу, то есть "истинной религии", в противовес суевериям идолопоклонства.

Освобождающая власть Творца

Для Израиля ухе нет божества, которое имело бы право повелевать ему, кроме Бога, сотворившего небо и землю3. Это единственная признаваемая Израилем власть над ним. В самом деле, в основе Ветхого Завета лежит постулат, о котором обычно забывают в наше время: если человек не признает над собой власти лишь Одного Того, Кто его творит4, дарует ему жизнь,— очень быстро этот человек потеряет свободу, сам создаст себе псевдо-божества, падет ниц перед другими силами и потеряет себя. Есть одна лишь власть, которая может править всем творением, ни в чем его не неволя,— власть Того, благодаря Кому во всей полноте свободы это творение существует. Если человек перестает признавать эту власть или еще не;

открыл ее для себя, в игру вступают другие силы. Существующие и не существующие, они выходят на сцену, потому что человек испытывает потребность во владыках перед лицом ужаса, ужаса пустоты и неопре-деленности своего существования. Он беззащитен пе-ред всем на свете, не видит никакого пути и остается в нерешительности и безвестности.

Всюду, где человек более не подвластен Тому, Кто его лепит, или, точнее, повсюду, где человек не знает Того, Кому он подвластен, он создает себе силы, кого- рые, не будучи Всемогущим5, могут только порабощать, а не освобождать. Есть лишь одна возможность осознать свою свободу и жить ею: оставаться в руках Того, Кто делает тебя самим собой и Кто освобождает от всякого рабства, подчиняя лишь Своему собственному благоусмотрению. Этому благоусмотрению чужд всякий произвол, прихоть, мучительство, потому что это животворящее благоусмотрение6)— оно утверждает человека в истинной цели его существования, а не в

том, чему его порабощает всякая иная сила, кроме Той, благодаря Которой он существует.

Головокружение от свободы

Все, что исходит из уст7 Всемогущего,— это весть о глубинном становлении твари и тем самым о ее освобождении, потому что свобода — не только сбрасывание цепей, препятствующих подлинному расцвету человека и уродующих его. Последнее лишь предваряет свободу. Оно дает, в числе прочего, возможность человеку реализовать цель своего существования, обрести его смысл. Однако освобождение от самозванных сил^ — лишь дверь, открывающая доступ к свободе, а жизнь в свободе — это становление твари. Истинному же становлению твари позволяет свершиться Тот, Кто ее формирует. Тот, в Чьих руках она переходит от состояния замысла и зародыша к рождению и, наконец, к расцвету и плодоношению. И в тех же руках, в которых человек проходит этот путь, он осуществляет свою свободу. Если он покидает эти руки, он терпит лишения и впадает в уныние. Пусть человек не воображает, что ему необходимо быть хозяином самому себе. Мечтать об этом может лишь тот, кто был под властью лжевладык, даже если их влияние было неприметным, как действия искусителя. В действительности же человек желает быть под властью такого владыки, который имеет на это несомненное право, а не присваивает себе верховное всемогущество. Если человек, прогнав лжевладык, оказывается без властелина, то он вскоре уподобляется сбившейся стрелке компаса и быстро сознает, что пожинает урожай из пустых колосьев. Не зная, какой именно плод ему назначено принести" он снова ищет владык, которые, если и не сделают его существование плодотворным в истинном

и полном смысле этого слова, то хотя бы помогут ему освободиться от обуревающих его тоски и страха перед пустотой и позволят ему, по крайней мере, осуществить нечто, пусть иллюзорное и роковое для него, но что позволило бы ему не оставаться изолированным атомом, а включиться в функционирующий организм, от которого исходят токи, производящие, по-видимому, некую эффективную работу. И этим нечто, которое человек предпочитает одиночеству, может оказаться перемалывающая система тоталитарной власти. Даже если она толчет человека в порошок, она вырывает его из засасывающей тьмы бесполезного ничтожества.

Покорная или беспокойная свобода Израиля

Но перед Израилем вопрос ставится самым решительным образом: у него есть выбор лишь между своим истинным Владыкой и ужасом тьмы. Всякая подмена Божественной власти ему строжайше запрещена. Ибо человек в состоянии голода и страха способен найти своего истинного Владыку. Напротив, человек в состоянии отчуждения,— т.е. отдавший в руки кого-то, кто на то не имеет права, всю сферу своей свободы и пытающийся насытить эрзацами потребность действительно расцвести в руках Всвсемогущего,— такой человек не свободен для Бога, не доступен для благодати, не податлив'водительству Того, в Ком одном может он расцвести. Бог хочет от Израиля одиночества и жажды1^ или же счастливого расцвета в Его руках — другой возможности нет; всякий идол, всякая подмена запрещены. И эта необходимость остаться, если не в свободе расцвета, то, по крайней мере, в той свободе одиночества и лишения, которая позволяет истинному Создателю человека сохранять над ним подлинную власть,— эта необходимость свободы была пережита

Израилем как самое суровое требование Бога. Оно — основа десяти заповедей. И в самом деле, они, как и всякий закон, который служит комментарием к ним, преследуют лишь одну цель: предохранить Израиль от двойного рабства. Того двойного рабства, в которое цивилизации древности и нашего времени без конца впадали и впадают. С одной стороны — от внешнего рабства, порабощенное™ народа другим народом, которая подменяет абсолютную зависимость народа как такового от Всемогущего. С другой стороны — от внутреннего рабства в среде народа, то есть от всяких отношений хозяина и раба, которые могли бы привести к тому, что каждый индивидуум как таковой утратил бы непосредственную зависимость от Единого Всемогущего, если один из его братьев поставит преграду этой зависимости, присвоив себе незаконную власть.

I. НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ ЗАВИСИМОСТЬ НАРОДА ОТ БОГА

Мы различаем три ситуации, ставящие различные проблемы: 1) когда народ живет в мире и процветании; 2) когда приходят скорбные дни; 3) в ходе повседневной жизни. Посмотрим, как в каждом из этих случаев можно сохранять господство Всемогущего Владыки.

Когда все идет ХОРОШО

Когда урожай растет из земли как бы сам собой, а дожди льют вовремя, когда нет врагов, совершающих набеги,— в такие периоды Израиль привыкает смот-

реть на природу, как на надежную кормилицу. Тогда он начинает думать, что все, чем он владеет, он добыл собственными силами и ухищрениями ). Вот почему существует опасность забвения во времена мира и процветания1^. В такие периоды, когда Спасителю нет нужды являть Себя, чтобы вырвать из пропасти Свой народ, последний может забыть, что в действительности каждый день есть день спасения, дар, получаемый заново'^. Он может Счесть нормальным, что колос выходит из зерна, что младенец выходит из чрева матери, что из младенца выходит взрослый, счесть, что все это обычная жизнь: человек становится близоруким. В так называемой нормальной обстановке достаточно небольших ухищрений и кое-каких приемов, чтобы завтрашний день был не хуже сегодняшнего. Пока эти приемы и ухищрения работают, близорукий человек продолжает передвигать рычаги, которые у него перед глазами, и привыкает думать, что благодаря создаваемым им условиям он обеспечивает благосостояние, дает продолжение тому миру, в котором пребывает, тогда как на самом деле он лишь организует условия, отнюдь не являющиеся причинами в собственном смысле слова. В этом ослеплении благополучной жизнью человек уже не обращает взор к истинному Создателю. Это неизбежно: забвение делает свое дело. Если человеку удается, хлопоча на пространстве в несколько метров возле собственного носа, удовлетворить большую часть своих потребностей, зачем ему хлопотать где-то подальше? Таким образом, можно сказать, что состояние мира и благополучия само собой порождает некий материализм (и это относится не только к нашему времени), некую близорукость, из-за чего человек живет между тварей, между тварных перегородок, которые в конце концов становятся непроницаемыми для наших глаз.

Маски недостижимого

Может возникнуть еще одна опасность. Она заключается в том, что люди не приходят к полному забвению Бога. В самом деле, быть может, лучше, чтобы воспоминание о Боге стерлось полностью, потому что, когда благополучие кончится, воспоминание о Том, к Кому надо прибегнуть, могло бы вернуться в неприкосновенности. Но обычно человек не становится атеистом из-за одного благополучия. Он незаметно переходит от веры к суеверию, поскольку человеку не хочется явно отречься и грубо выставить за дверь Того Спасителя, в Которого он искренне веровал во дни печали. Он довольствуется тем, что постепенно искажает облик Всемогущего, превращая Его в покладистого, нетребовательного "Доброго Боженьку", в то, что некогда называлось ваалами и астартами. Нужно быть на страже, иначе неизбежно происходит соскальзывание от истинного Бога, зависимость от Которого человек открывает в минуты озарения, к, простому воспоминанию о Боге, обретающем слишком человеческий облик и характер и мало-помалу становящемся расхожим средством удовлетворить потребность подчиниться, которую человек не может теперь утолить в ее настоящем источнике. Когда-то прозвучал некий голос, и исходил он из такого-то места. Теперь, когда он молчит, трудно сказать, какой тембр был у этого голоса. Мы пытаемся припомнить, но наша память бессознательно путает звуки, и тогда мы уже не знаем, исходил ли он из нашего бренного сердца, или мы подлинно слышали этот голос.

В вере постоянно существует опасность перейти от Бога живого, Который вторгся в нашу жизнь, все в нас перевернул и все заполнил, к Богу, Которого наша верность хочет держаться; но не слыша Его более, мы

спрашиваем себя, не вообразился ли нам Его голос прежде? В Израиле это соскальзывание кончается поклонением лжебогам: это жалкие маски, напяленные на нестерпимое сияние Бога; им, ничтоже сумняшеся, приносят жертвы, люди посвящают им самое дорогое, но они не замещают вполне Того, Кто некогда говорил, Того, Кто ведет Свое творение.

Таким образом, ваалы и астарты становятся сговорчивыми, нетребовательными богами мирных времен в Израиле, и именно этой деградации следует противодействовать, отказываясь делать ставку на ложные образы, которые придумывает себе человек вместо истинного лика Бога, отныне молчащего. Гораздо лучше оставаться в ожидании и молчании или даже в тоске, зная, какому Владыке мы принадлежим.

В дни скообей

Когда приходит опасность, ваалов и астарт, неспособных спасти, быстро ликвидируют1^. Лишь в силу привычки им приписывали урожаи, которые созрели бы, даже если бы их и не было, тогда как если дела идут плохо, в их существовании слишком сомневаются, чтобы прибегать к ним. Тогда, напротив, вспоминают о Другом, с Кем некогда были связаны совсем другими, теснейшими узами. Лишь к Нему одному можно обращаться в дни печали. Но какой ответ ждать от Него? Спасение? Не обязательно, потому что Бог избрал Израиль не затем только, чтобы обогащать и одаривать его. Бог избрал его свидетелем Своей святости, и в зависимости от того, забывает ли Израиль Бога или же, напротив, покорен и податлив в Его руках, он будет свидетелем или истребленным, или же сияющим той же святостью. Эта святость двойственна, она — или благо, дарующее жизнь и расцвет тому, кто с ра

достью пребывает в руках Пресвятого Бога, или же она будет жечь и разрушать изнутри почти до полного уничтожения^ того, кто пытался бежать из рук своего Освободителя. Она не спалит его до конца, она будет жечь его до тех пор, пока не останется один зародыш, крохотный остаток, в котором из этого народа-изменника сможет возродиться верный народ. Таким образом, святость Бога, несомая Израилем, нередко будет уничтожать почти весь народ и оставлять от него лишь этот зародыш, который она способна оживить и возродить в новый народ. Власть Святого Бога над Израилем не только двойственна и двусмысленна. Очень часто она приводит почти к полному уничтожению, для того, чтобы могло произойти настоящее рождение Израиля, и это происходит по законам эволюции человечества, идущего к новому творению.

В повседневной жизни

Для того, чтобы святость Бога, понятая неправильно, не истребила когда-нибудь пЬчти весь народ, необходимо осуществить Его власть над над народом в повседневной жизни, удерживая его в страхе Божием, страхе, который означает, что человек не "испытывает ужас" перед Богом, а "делает на Него ставку", "благоговеет" перед Ним, "принимает Его в расчет". Нужно, чтобы народ прежде всего считался с могуществом Божиим. Чтобы суждение и мнение Бога было важнее всех других суждений и мнений ^) и в особенности важнее суждений и мнений соседа. Это для Израиля вопрос первостепенной важности, и один из самых выдающихся раввинов первого века Иоханан бен Заккай говорил, умирая, своим ученикам, требовавшим от него духовного завещания:"Да р/^ст вам Бог, чтобы страх перед Ним был столь же силен в вас, как страх перед

людьми". Когда ученики нашли неуместным это слово "столь же", он ответил им:"Если человек совершает недолжное, он думает: "лишь бы никто из людей меня не увидел". А нужно, чтобы человек боялся суда Бо-жия по меньшей мере так же, как и суда своей среды. Пусть все упование будет возлагаться на Его могущество, а не на те или иные смутные надежды"17).

"Вы поселенцы v Меня"

Для того, чтобы зависимость от Ягве осуществилась как можно полнее, были сформулированы очень четкие и ясные правила, например то, которое делает людей только земледельцами, а не настоящими землевладельцами. В Израиле нет неотъемлемого права на земельную собственность, и поэтому через каждые шесть лет в течение седьмого года землю надо оставлять незасеянной18^ чтобы она вернулась в руки Творца и тем самым люди ощущали бы свои права на землю временными и преходящими. Библия устанавливает бесспорную связь между этим обычаем и обычаем субботнего покоя, запрещающим в один из семи дней недели участвовать своим трудом в созидательном деле Божием1^, для того, чтобы человек помнил, что именно это созидательное дело Творца придает ценность его труду, украшающему творение. Действительно, в Книге Левит (25,4-6) написано:"А в седьмой год да будет суббота земли, суббота Господня; поля твоего не засевай, и виноградника твоего не обрезывай... да будет это год покоя земли. Сама суббота земли вас пропитает" (*). Иначе говоря, вы будете есть то, что вырастет дикого в этот год, и тем вы пропитаетесь. Действительно, в стихах 20-22 той же главы говорится, что Божие благословение обеспечит народу в шестой год пропитание на три года. Оно обеспечит пропитание

на конец этого шестого года, на седьмой, когда не будут ни сеять, ни жать, на восьмой, когда не будет урожая, потому что не сеяли в предыдущем году, и на начало девятого года до урожая. Один год будет стоить трех, если человек докажет так страх Божий. Это означает, что власть человека над землей является вре-меной, ибо "вы пришельцы и поселенцы у Меня", как говорит Господь в Книге Левит (25,23). Человек должен всегда помнить, что он не настоящий владелец, а поселенец, который должен каждые шесть лет возобновлять договор, а на седьмой год оставлять свое имение в руках настоящего Владельца.

Первенцы и первые плоды

С другой стороны, если человек и считает себя отцом, то не он настоящий отец, а Бог. Он вспоминает об этом, принося в жертву Богу первенца всех животных. Каждого первенца, родившегося от животного, следует принести в жертву (Втор 15,19-20)2" Его можно съесть в семье, но он не должен работать, не должен служить человеку, его нельзя приручать. Его нужно оставлять диким и убивать, чтобы показать, что человек им не пользуется. Это правило относится прежде всего к новорожденным младенцам; только их не закалывают, принося в жертву Богу, а выкупают, то есть обменивают на животное, которое заказывают вместо них. В том же духе право пользоваться землей ограничено принесением в жертву первых плодов всякого фруктового дерева. Это Библия называет "крайней плотью фруктового дерева" (Лев 19,23-25), иначе говоря, начатками его плодородия. Запрещается срывать плоды с дерева первые три года его плодоношения. Наконец, первый хороший урожай, плодами которого хозяева с удовольствием попользовались бы, дол-

жен быть весь принесен только Богу. И лишь следующим урожаем может располагать человек. Кроме того, полагается каждый год на особом празднике приносить Богу первые плоды каждого урожая2-, первую часть от всего — хотя бы символически. И лишь затем человек пользуется урожаем сам. Все права человека, поскольку Богу посвящают самое первое, что пригодно для употребления, воспринимаются как права, переданные человеку Всемогущим. Все эти обряды напоминают Израилю самым настоятельным образом, что всякая власть человеческая дается Всемогущим.

II. НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ ЗАВИСИМОСТЬ КАЖДОГО ИЗРАИЛЬТЯНИНА ОТ БОГА

Как избежать того, чтобы в Израиле очень быстро не возникли отношения хозяина и раба, которые могли бы для всех, находившихся в подчинении, стать преградой для власти истинного Владыки? Мы уже подробно говорили о том, что непосредственная зависимость от Всемогущего есть единственный подлинный залог свободы; отсюда же вытекает и значение этого нового аспекта того же требования. Если не считать такое требование, основой Синайского- Закона, его нельзя понять. Вот некоторые подробности, которые представят Закон в свете, быть может, несколько непривычном, а именно как гарант братства между израильтянами благодаря абсолютному запрету формальных и длительных отношений рабства внутри народа. Отсюда вытекает принцип:"Никто не должен эксплуатировать своего брата". А под эксплуатацией я понимало обращение с братом как с предметом, из которого

извлекают выгоду. Весь Израиль — народ освобожденный. Поэтому его нельзя превратить в народ рабов;

это значило бы исказить его сущность.

Ни труда за долг. ни процентов

Вот как предписывается Книгой Левит поступать, чтобы обеднение не приводило к порабощению (25,35-36):

Если брат твой обеднеет и придет в упадок у тебя, то поддержи его, пришелец ли он, или поселенец, чтобы он жил с тобою (иначе говоря, пусть он станет клиентом богатого израильтянина, который примет его, но в качестве свободного, и постарается не брать в залог его недвижимого имущества и не превращать эти денежные и имущественные отношения в лишение свободы);

и не бери от него ни труда, ни процентов. (*)

Есть два вида эксплуатации: долг погашается трудом (барщина), или же за одолженную сумму взыма-ются проценты (ростовщичество) ); и то и другое запрещено в Израиле по отношению к братьям. Могут возразить: все это с лихвой компенсировалось позволением заниматься ростовщичеством вне Израиля. Да, по отношению ко всем другим народам евреи имеют право давать деньги в рост, но только не в Израиле (Втор 23,20-21). И этот официальный запрет весьма важен, потому что мораль израильтян есть род "морали воздушного пузыря", то есть род морали, которая до времени распространяется обязательно лишь на ограниченную группу людей, группу свободных братьев, и только. Вне ее существуют отношения милосердия, человечности, но не братства в истинном смысле этого слова. И эта мораль, которая устанавливает отгоро-

женное от внешнего мира братство, образующее народ Израиля, легла в основу открытой морали, хотя временно она была замкнута, если говорить языком Бергсона. Социальная мораль Израиля высоко развита, но она имеет в виду "ближних", ближних, которыми пока могут быть лишь члены Синайского Завета: братья-евреи. Только Иисус в притче о добром самаритянине (Лк 10,29-37) научит нас, как нужно становиться ближним человеку, вникая в его нужды и в этот момент открывая, что ближним может быть каждый человек, что каждый человек ждет, когда мы обнаружим свою солидарность с ним, подойдем к нему, и он предстанет пред нами в облике "ближнего", каковым он в действительности и является, хотя это и скрыто до поры. Отметим, однако, что расширение понятия "ближний" подготовлялось уже некоторыми текстами Пятикнижия (Лев 19,34), дух которого значительно опережал предписанное Законом понимание современников.

Рабы Бога Единого

Вот продолжение текста из Книги Левит, в котором, как мы видели, запрещены барщина и ростовщичество израильтян по отношению к израильтянам:

Бойся Бога твоего, чтобы жил брат твой с тобою. Серебра твоего не отдавай ему в рост, и хлеба твоего не отдавай ему для получения прибыли. Я Господь, Бог ваш. Который вывел вас из земли Египетской, чтобы дать вам землю Ханаанскую, чтоб быть вашим Богом (Лев 25,36-38).

Я вывел вас из рабства, Я дал вам все, и вы не должны делать бизнес на том, что Я вам дал. У тебя нет настоящего права собственности, Я дал тебе это как нищему, поэтому ты не имеешь права наживаться

за счет твоего обедневшего брата, пользуясь для этого тем, что Я тебе дал безвозмездно. Этот закон весьма важен! И он составляет основу социальной морали Ветхого Завета.

Когда обеднеет у тебя брат твой и продан будет тебе (ну конечно, он начал с того, что продал все, что имел, а теперь ему нечего продать. Чтобы совсем не оставить поля, которое он нанял, он продаст самого себя, такова логика вещей), то не налагай на него работы рабской. Он должен быть у тебя как наемник, как поселенец... Потому что они — Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской; не должно продавать их, как продают рабов. Не господствуй над ним с жестокостью, и бойся Бога твоего (Лев 25,39-43).

Вот закон, который еще яснее сформулирован в конце той же главы:

Потому что сыны Израилевы — Мои рабы; они -— Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской. Я — Ягве. Бог ваш (Лев 25,55).

Не делайтесь рабами оабов

Из этого принципа вытекают вполне определенные следствия: те, кто продает себя в рабство, не имея возможности заплатить долги, освобождаются от них через шесть лет служения2^. Однако Библия предусматривает случаи, в которых они могли бы отказаться от этого освобождения24' Несмотря на то, что хозяин должен обеспечить их необходимым, чтобы помочь им снова стать на ноги, некоторые из них опасались, что не смогут выпутаться сами, и предпочитали оставаться слугами в зажиточном доме. В этом случае хозяин должен ^.подвести их к двери своего дома и проколоть

им шилом мочку уха, прижав его к наличнику двери (Втор 15,12-17). Иоханан бей Заккай так комментирует этот обычай: Бог хочет сказать этим, что "это ухо заслуживает того, чтобы быть проколотым, потому что не поняло Меня, когда Я говорил на Синае: сыны Израиля — Мои слуги, потому что Я искупил их из Египта. Да не будут они рабами рабов!" По этой же причине запрещено выдавать хозяину беглого раба. Тот, у кого он укрылся, должен оставить его у себя в качестве подопечного, сохранив за ним свободу (Втор 23,16-17). Напротив, тот, кто наложит руку на одного из своих братьев с целью эксплуатировать или продать его, подлежит смерти (Втор 24,7).

Запрет давать деньги в рост имеет целью предупредить увеличение задолженности, что постепенно ведет к лишению свободы. Однако разрешается одалживать под залог. Этот залог может быть лишь символическим: скажем, отдавали одну из своих сандалий^. Поэтому Самуил, когда народ не хочет больше, чтобы он возглавлял его, отвечает:"Разве я получил от кого-либо залог или сандалии?" (*)(! Цар 12,3), а Амос осуждает тех, кто покупает "неимущих за серебро и бедных за пару обуви" (Ам 8,6). Но простое доказательство долга, которое представляет собою обувь, не всегца удовлетворяло заимодавца. Когда он требовал более существенного залога26^, ему тем не менее запрещалось входить в дом должника, чтобы взять его. Должник должен был передать ему залог вне дома, поскольку Библия не позволяет заимодавцу действовать подобно дурному судебному приставу (Втор 24,10-11). Некоторые предметы первой необходимости, вроде жернова, запрещалось брать в залог. И в самом деле, к чему брать в долг зерно, если для этого нужно заложить жернов? Как говорится в Библии, "таковой берет в залог жизнь" (•) (Втор 24,6). Если неимущий вынуж

ден заложить свой плащ, его кредитор должен ему вернуть его при наступлении ночи из опасения, чтобы, продрогнув, он не возопил бы к Мстителю за угнетенных, Который внял бы его голосу (Исх 25-26 и Втор 24,12-13).

Оставляйте долги

Все с той же целью: воспрепятствовать тому, чтобы возрастание долга заставило должника продаться в рабство. Библия предусматривает ликвидацию долгов каждые семь лет путем возвращения всех залогов и долговых расписок (Втор 15,1-3). Но эта перспектива могла сделать заимодавцев менее щедрыми при приближении седьмого года, ибо этот год отнимет у них право на все, что у них хотят одолжить. Поэтому Библия предписывает давать взаймы братьям из чистого сострадания, ожидая лишь благословения Ягве (Втор 15,9-10).

Для того, чтобы человек мог получить поддержку в случае затруднений, нужно, чтобы семья-^ оставалась крепкой, чтобы в городе не монополизировали богатство две или три большие семьи, тогда как другие многочисленные семьи хирели бы и беднели. По этой причине каждые <:орок девять лет должно было совершаться восстановление семейной земельной собственности. Это называется юбилеем28^ и цена продаваемой земли зависит от близости юбилейного года, потому что по сути дела продается то или иное число урожаев (Лев 25,8-16). Даже до наступления юбилея ближайший родственник того, кто вынужден продать дом или землю,— или же сам продающий, если может,— сохраняет право (и обязанность) выкупить проданное имение (Лев 25,25-28).

Все эти предписания свидетельствуют о том, насколько библейские законодатели озабочены искоренением рабства внутри Израиля. Поэтому они открывают все двери, позволяющие выйти из рабства, и ставят преграды на ведущем к нему пути.

Права бедного

Библия старается также облегчить временную судьбу обедневших братьев: плата работнику-^ должна выдаваться ежедневно (Лев 19,13), "ибо он беден, и ждет душа его; чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха" (Втор 24,15). Еженедельный покой, как мы уже говорили, имеет прежде всего целью в один день из семи передавать дела человеческие в руки Бога, творящего Свое главное дело. Но кроме того, этот покой установлен, "чтобы отдохнул вол твой, и осел твой, и раб твой, и раба твоя. И помни, что ты был рабом в земле Египетской" (Втор 5,14-15). Этот обязательный еженедельный отдых для рабов совершенно исключительное явление в древности. Библия предписывает этот отдых даже для волов и ослов (Исх 23,12), точно так же как она запрещает "заграждать рот волу молотящему" (Втор 25,4).

Опять-таки с целью облегчения судьбы бедняков нужно давать им свободное время, чтобы собрать то, что растет на паровом поле в субботний год (Исх 23,11). Даже в обычные годы запрещается сжинать урожай до самого края поля или подбирать колосья после жатвы. Эти остатки предназначаются бедным (Лев 19,9; 23,22). Даже если забыли на поле целый сноп, он предназначается бедным (Втор 24,19). Если собрали маслины, а на дереве остались незрелые ягоды, рвать их нельзя. Они для бедных (Втор 24,20). То же относится и к гроздьям, оставленным виноградаря

ми на лозах, и ко всем скороспелым плодам, падающим с деревьев во фруктовых садах (Втор 24,2; Лев 19,10). Если кто-нибудь проходит через пшеничное поле или виноградник со спелым виноградом, он имеет право есть столько, сколько захочет, разминая колосья и срывая виноград руками, но не должен уносить их в корзине (Втор 23,25-26). Наконец, каждые три года нужно класть на своем пороге десятую часть урожая, чтобы бедные могли насытиться (Втор 14,28-29;

26.12).

Р.линый я.ддгплка. делающий нас братьями

Этими подробными предписаниями, пропитанными духом~глубокой человечности, Ветхий Завет боролся против постепенной пролетаризации, стремясь постоянно поддержать тех, кто оказывался на этом скользком пути. Эти предписания, хотя и рассыпанные по священным книгам, образуют очень четкую • систему права, цель которой — воспрепятствовать тому, чтобы владыкой израильтянина был его брат, и сделать так, чтобы у всех был лишь один Владыка, делающий всех братьями^.

Поэтому та часть человечества, которую представляет собой Израиль, окажется в твердой руке Творца, желающего восстановить в Израиле Свой искаженный образ. Но для этого нужно, чтобы он полностью отказался от попытки представить себе Того, Кто'преобразует его, поскольку он может вообразить Его лишь в карикатурном виде. Именно эту цель и преследует запрет создавать идолов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Именно этим объясняет Двои Кассий осуждение Домицианом христиан Климента и Домициллы. Аполлоний Молон также обвинял всех евреев в "атеизме" и человеконенавистничестве/

2) Согласно Диону Кассию, "евреи отличаются от остального человечества главным образом тем, что не почитают никаких других богов". По словам Плиния Старшего, иудеи — это народ, "известный своим презрением к богам".

3) "Сотворивший небо и землю" — классическое библейское определение Бога Израиля, черта, отличающая Его от ложных богов: 4 Цар 19,15; 2 Пар 2,12; Неем 9, 6; Пс 113,23; 120,2; 123,8; 133.3; 145. 6; Есф 4,17; Ис 37,16; Иер 32,17; Деян 14,15; Откр 14,7 и тд.

4) Бог есть Творец ("йоцер"— "ваятель") мира (Иер 10,16;

51,19; 33,2; Быт 2,19; Пс 73,17; 103,26; 94,5; Ис 45,7.18;

AM 4,13), событий (4 Цар 19,25; Ис 22,11; 37,26; 46,11;

Иер 18,11), и особенно человека (Быт 2,7-8; Пс 32,15;

93,9; Ис 27,11; 29,16; 43,1.7.21; 44,2.21.24; 45.9.11; 49,5.8;

64,7; Иер 1,5; 18,6; Зах 12,1). Во всех этих текстах употреблен еврейский глагол "йацар" ("лепить"). В греческой Библии слово "пл^ссейч" выражает то же самое понятие:

Быт 2,15; 2 Макк 7,23; Иов 10,8-9; 34,15; 40,19; Пс 89,3;

118,73; 138,5; Притч 8,25; 24,12; Прем 15,11; ABB 1,12;

Рим 9,20; 1 Тий 2,13.

5) Слово "Всемогущий" пришло из латинской Библии, где это слово ("omnipotens") передает греческое "пантократор", которое, в свою очередь, есть перевод таинственного эпитета Божества "цеваот" (буквально: "воинства").

6) Понятие "благоусмотрение" типично для Библии ("хёфец" или "рацон"). В греческом и латинском переводах оно обычно заменяется понятием "воли", которому нет точного соответствия в древнееврейском языке.

7) См. Втор 8,3; Мф 4,4.

8) Бог предстает как Тот, Кто освобождает от рабства твар-ным силам: Лев 26,13; Ис9,3; 10,27; 14,25; Иер 30,8; Иез 24,27.

9) Человечество, отделенное от истинного Бога, испытывает родовые муки, не будучи в силах произвести на свет плод, который оно должно породить (Ис 26,17-18). Напротив, человечество, соединенное с Богом, рождает грядущий народ, прежде чем почувствует боль (Ис 66,7-8). Еще один образ:

неверный народ — это бесплодная смоковница (Лк 13,6-9), тогда как верные — это деревья, приносящие плод двенадцать раз в год (Иез 47,12). И еще один образ: неверный Израиль есть лоза, которая выродилась и приносит кислый виноград (Ис 5,2.5; Иер 2,31).

10) Жажда — это начало обращения: Ис 55,1; Ам 8,11-13; Ин 7,37; Откр 21,6.

11) См. Втор 8,17; Суд 7,2; Ам 6,13.

12) См. Втор 31,20; 32,15; Иер 5,7; Ос 13,6; Притч 30,9.

13) См. Втор 8,12-14; Ос 2,10; Пс 103,27; 135,25; 144,15-16;

Мф 6,26; Деян 14,17.

14) См. Втор 32,37-38; Ис 2,20; Иер 2,27-28.

15) См. Ис 66,15-16; Иез 21,3-4; Ам 7,4-5; Зах 13,9; Втор 32,22; Соф 1,18; 3.8.

16) См. 3 Цар 8,39; 1 Цар 28,9; Пс 7,io; 32,15; 89,8; 138,2-4;

Притч 15,3.11; Иер 11,20; 17,9-10; Евр 4,13; Откр 2,23.

17) См. Пс 145,3-5; Ис 2,22; 31,1-3; Иер 17,5-»8.

18) См. IAT, t. I, pp. 264-267.

19) О субботе см. IAT, t. II, pp. 371-382.

20) О принесении в жертву первенцев см. ИБ, с. 74, примеч. й-

21) См. ИБ, с. 201, примеч. g.

22) О ростовщичестве см. IAT, 1.1, pp. 260-261.

23) О статусе израильских рабов см. IAT, 1.1, pp. 128-130.

24) Обязанность освобождать каждые семь лет рабов-израильтян не соблюдалась строго, как видно из Иер 34,12-14. Несомненно, так же обстояло дело со многими правилами, упоминаемыми нами в этой главе. Тем нс менее они образуют ясную и четкую схему "права" в Израиле, и потому мы здесь на них останавливаемся.

25) См. IAT, 1.1, pp. 258-259.

26) См. IAT, 1.1, pp. 261-263.

27) О социальной роли семьи в Израиле см. IAT, 1. I, pp. 37-43.

28) См. IAT, 1.1, pp. 267-270.

29) О наемных работниках см. IAT, 1.1. pp. 118-119.

30) Зарождающееся христианство не будет бороться с рабством в плане социальных требований, но лишит его содержания, возвестив и рабам, и хозяевам, что отныне у них только один Владыка — Господь (1 Кор 7,20-24; Кол 3,22-41 ;Еф 6,5-9).

ГЛАВА V ИДОЛЫ И ОБРАЗ

I. ИДОЛЫ

Бог хочет преобразовать по Своему образу ту часть человечества, которую Он взял в Свои руки в Египте. Чтобы сделать возможным это постепенное восстановление Его образа в человеке, Он начинает с того, что принимает охранительные меры. Запрещая Своему народу признавать какую-либо иную власть, кроме Его собственной. Он повелевает подлежащему пересозданию человечеству жить под властью только его Творца. Это первая заповедь Декалога, значение которой мы уже рассмотрели. Вторая заповедь (Исх 20,4-6; Втор 5,8-10), запрещающая делать изображения Бога (идолов), тоже является такой охранительной мерой. Цель ее в том, чтобы помешать извращенному отношению создания к Создателю. Это Богу подобает творить человека по Своему образу, а не человеку творить Бога по своему образу. Рассмотрим, в чем же заключается идолопоклонство.

Скрывать или выражать Бога

Делая себе "идола", человек стремится овладеть воображаемой властью над невыносимым Присутстви-

ем, от которого бежал грешный Адам. Не в силах стерпеть того, что его месит и лепит Незнакомец с непонятными намерениями, не умея быть податливым в руках Того, Кого он в страшном бреду произвольно воображает всемогущим мучителем, человек пытается закрыть этот Лик, который есть огнь пожирающий^, маской, которую может вынести его взгляд. У него нет намерения сделать эту маску карикатурной. Сочиняя ее, он использует все, что может вообразить себе самого высокого, и наделяет Бога совершенствами, которыми не обладает сам, но по которым его сердце тоскует, потому что носит еще в себе остатки образа Бо-жия.

И в самом деле, разве Бог не сотворил человека по Своему образу" Творца и не даровал ли Он самым совершенным из Своих творений шестого дня власть над теми, кто старше их (Быт 1,25-28)3), власть своим умом завершить их сотворение, дав им имена (Быт 2,19), т.е. указав им их окончательное предназначение в мире, созданном для того, чтобы им управлял человек? Разве не имеет права человек, желающий созерцать Бога, пытаться понять образ Творца, который он носит в себе, а затем использовать все свои технические возможности, чтобы выразить в материале, владыкой которого поставил его Бог, так понятые им черты своего собственного Владыки? Есть ли для того, кто правит миром, более высокое дело, чем лепить весь этот порученный ему космос по образу Того, Кто его ему поручил, по тому образу, по которому Владыка создал только его одного? Поэтому религиозный человек мечтает сделать из мира огромного идола, настолько выразительного, насколько это возможно, и напоминающего всем его чувствам Того, Чей образ делает его человеком.

Опасность КРИВОГО зеркала

Почему же Бог отклоняет его намерение? Потому что такое намерение было бы вполне приемлемым для Адама до его грехопадения, для человека, всецело'покорного Божественному Художнику, но оно непригодно для того, кто некогда бежал от руки Божией, и станет возможным лишь тогда, когда подлинный образ Божий овладеет вновь человеком. В самом деле, если грешный человек и не имеет намерения сделать карикатуру на своего Бога, его самая тонкая интуиция не в состоянии помочь ему верно уловить образ Божий, искаженный в нем мятежом. Желать нанести на мир этот искаженный образ Бога, увиденного в кривом зеркале, значит придать реальность своим бредовым вымыслам и стать их боязливым рабом, а вовсе не обнаружить истинный Лик Творца. Поэтому Бог хочет, запрещая изображать Себя4^ оторвать человека от завораживающего созерцания Своего искаженного образа. Он временно держит человека с закрытыми глазами в Своих руках, пока его образ не обретет в нем своего истинного облика. В этот период, если огненная Слава ослепляет человека всякий раз, когда он хочет увидеть ее5^ то это затем, чтобы он понял, что еще нельзя уловить Бога, а надо покорно дать Ему уловить себя.

Объект или субъект?

Существует еще одна скрытая причина, по которой Бог запрещает грешному человеку изготовление идолов. Что есть, в сущности, идолопоклонство для человека, не знающего Бога, как не попытка перевернуть отношение субъекта к объекту, которое определяет отношение Бога к человеку? В этом отношении Бог по природе Своей является субъектом, а человек — объ-

ектом. Тогда как через идолопоклонство человек хочет стать субъектом и превратить Бога в объект. В этом и состоит инверсия. Иначе говоря. Бог есть абсолютный центр всяческой инициативы, а человек является одной из этих инициатив и, несомнено, вершиной творческих инициатив в материальном мире, которым повелевает Бог. Человек — вершина. Но хотя он и со-причастен свободе и создан как центр относительной инициативы, он — всего лишь продукт Божественной инициативы. Поэтому Бог один — абсолютный субъект, а по отношению к Нему человек, даже в качестве свободного субъекта, может считать себя лишь объектом Его творческой инициативы.

А грешному человеку именно это отношение объекта к абсолютному Субъекту представляется невыносимым. Идет ли речь об Адаме, говорящем Богу: "Я убоялся, потому что я наг, и скрылся" (Быт 3,10), или об Иове, восклицающем:"Доколе же Ты не оставишь меня... страж человеков!"(Иов 7.19-20),— человек хотел бы, чтобы Бог исчез, чтобы Он не смотрел на него Своим невыносимым взором, которому он не может противостоять. Это верховное присутствие Бога, могущественное и свободное, постоянно вмешивающееся в то, что человек считает своей свободой, всегда напоминает ему о некогда животворном, а ныне отрицаемом источнике этой свободы. При соприкосновении с Тем, Кто является абсолютным средоточием жизни, человек обнаруживает, что жизнь его уязвима и конечна. И он умоляет Бога отойти, забыть о том, кто Его отверг.

Пересоздать своего Создателя

Однако человек знает, что не сможет всегда бежать, что ему не удастся полностью скрыться от этого

присутствия, что остатки прозорливости будут давать о себе знать в худшие мгновения. Лик Владыки никогда нельзя полностью изгнать из сознания. Тогда человек задумывает другое дело: заменить невыносимое Присутствие его символом, т.е. другим, прирученным, одомашненным присутствием, скроенным по его собственной мерке. Изготовить себе объект, который был бы образом этого абсолютного субъекта. Тем самым человек заменит невыносимое присутствие Существа, абсолютно свободного и всемогущего, другим присутствием, плодом его умения и его мечтаний, сразу уже прирученным, потому что оно рождено субъективностью самого человека. Иначе говоря, ветхий человек в своем стремлении к идолопоклонству хочет объективизировать абсолютный субъект, сделать из него удобный для себя образ, а затем поставить этот образ в религиозном отношении на такое место, чтобы в конце концов он скрыл Того, Кого изображает.

Вместо того, чтобы предоставить рукам Бйжиим лепить себя, зная, что они будут переделывать его, разрывая его и ломая то, что сформировалось неправильно, человек предпочитает моделировать Бога по своему собственному образу. Впрочем, по образу, который будет гораздо выше его, по образу мечты, которую сам он полностью осуществить не в состоянии, но, тем не менее, по такому образу, который остается в своей основе его собственным и никогда не совпадает с тем образом, который хочет воссоздать в нем Бог. Поэтому идолопоклонство есть страстная попытка объективации. замена сотворенным образом Того, Чьим сотворенным образом считает себя человек.

Происходит кощунственная инверсия отношений. Глина стремится стать на место горшечника. Это выражение может показаться странным. Оно даже было бы бессмысленным, если бы человек не был глиной осо-

бого рода, в которой Бог запечатлел не просто пассивный образ Самого Себя, но запечатлел образ активный. И великим искушением человека станут попытки пересоздать по-своему своего собственного Создателя. Будучи не в состоянии принять положение твари, и однако чувствуя, что его интимная связь с Творцом нерасторжима, человек пытается превратить Творца в самое совершенное из своих человеческих творений. Вот это и придает столь драматический смысл изготовлению золотого тельца, что было поистине первородным грехом Израиля.

II. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕЦ

Первородный грех Израиля

Первородный грех человечества заключался в бегстве из творившей его руки, а первородный грех Израиля был в том, что он создавал Бога по образу одного из Его созданий. Когда Библия говорит, что для этого был избран "телец", этот выбор нам кажется позорно карикатурным. Со времени безоговорочного осуждения, которое Моисей вынес от имени Бога этой попытке, мы все, иудеи и христиане, преисполнены презрения к тельцу®. Хотелось бы мне nqpaccnpocnrb современников золотого тельца и узнать у них, что значил этот телец в их глазах. Они, несомнено, сказали бы, что он не имел ничего общего с тем смирным и несколько томным животным, которого мы себе представляем при слове "телец". Это был молодой бык-производитель в расцвете сил^, яростно бьющий копытами в землю. Почему был избран этот образ? Потому что по крайней мере с середины третьего тысячелетия до

нашей эры он выражал на Ближнем Востоке главные свойства божества: мощь и плодовитость, так как Бог для Своих верных был прежде всего Тем, Кто дает жизнь, и могущественным Защитником.

Поэтому не следует видеть никакого презрения— а лишь весьма наивное восхищение в восклицании народа перед шедевром Аарона:"Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской! "(Исх 32,4). Этот крик должен был удовлетворить не только артистическое самолюбие Аарона, но и его беспокойную совесть — совесть заместителя своего брата Моисея. Почему, в самом деле, он уступил настояниям тех, кто требовал от него бога, который мог бы идти впереди народа (Исх 32,1)? Поступая так, Аарон не хотел ни присвоить себе роль Моисея, ни отвратить народ от его нового Владыки.

КОМУ предаться?

Моисей привел народ к подножью Синайской горы, следуя за облаком. Но вот прошло уже более месяца, как вождь народа,' призванный Богом, проник вглубь грозового облака, остановившегося на вершине горы, которую оно сотрясало ударами грома, и, казалось, не собиралось оттуда никуда уходить (24,17-18). Народ оставался на некотором расстоянии от горы, близость с которой испепелила бы его (19,24), и уже начинал опасаться, что его привели в пустыню лишь затем, чтобы он присутствовал при непонятном всесожжении того, кто вывел его из Египта (32,1). Тогда, обратившись к брату исчезнувшего, израильтяне попросили его взять в свои руки судьбу народа, "сделав им бога", который мог бы вывести к обитаемой земле эту толпу, столь быстро покинутую ее освободителем. У Аарона нет никакого намерения увлечь народ в ве-

роотступничество, но, видя замешательство толпы, он хочет лишь дать ей предмет для поклонения, более доступный для человеческого воображения, чем грохочущее облако, в котором скрывается невыносимое Присутствие. Он отнюдь не собирается отвращать Израиль от Ягве, он хочет лишь, создав символ, дать пищу вере

в недосягаемого Бога и тем самым избежать вероотступничества обескураженного и растерянного народа, который не знает, кому предать себя.

Бог познанный

Поэтому Аарон старается удовлетворить желание народа, ориентируя его на сохранение верности Ягве: "Выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне" (32,2). Аарон хотел тем самым ослабить склонность израильтян к роскоши и более тесно связать их с Ягве, побудив их посвятить Ему то, что было у них самого ценного. "И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих, и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, велел расплавить металл в форме и отлил из него статую" (32,3-4). Когда Аарон ломает форму, с какой радостью он видит, как восхищенный народ сразу признает в золотом изваянии Того, Кто вывел их из Египта!

Результат тем более удивительный, что евреи той эпохи отнюдь не были художниками. Когда они наводнили Палестину, местная цивилизация сразу пришла в упадок97 Чтобы убедиться в этом, достаточно пройтись по залам Палестинского археологического музея в Иерусалиме и обнаружить там резкий спад в искусстве, связанный с переходом от поздней бронзовой эпохи к раннему периоду железного века, совпадающего с приходом евреев. Там это воспринимается как

результат вторжения варварской орды. Среди недавних рабов, использовавшихся на черных работах, редко встречались квалифицированные мастера10'. И Бог не устыдился использовать некультурный народ, чтобы явить Свою волю среди гораздо более утонченных народов, окружавших израильтян. Из археологических данных снова выступают наружу смущающие людей повадки Того, Кто "из брения возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями" (Пс 112,7-8).

Техника и богопочитание

Но какова была радость именно для этого неразвитого народа увидеть, как одному из его сыновей удается извлечь из земляной формы что-то соответствующее его замыслу! В наше время знаний и мастерства, нередко лишенного вдохновения, нам трудно представить себе впечатление, производимое трудом первых людей, которым удавалось вылепить из глины некое подобие человека или изготовить из кости лодочку для дальних плаваний воображения. Мы уже утратили эту способность восхищаться, для которой достаточно изменить две буквы, чтобы возник повод для богопочи-тания. Мы ведь являемся прямыми наследниками века, когда искусство, понимаемое как виртуозная точность, долго находилось в застое, ожидая не столько талантливых людей, сколько таких, которые вернули бы ему черты гениальности.

И уж конечно не плоды нашей ловкости в области искусства приобщат нас к богопочитанию. Скорее современный человек ищет избавления от тоски и тревоги в сфере чистой техники, в произведениях строго функциональных. Он ждет от техники, что она непременно приведет его в будущее, которому его планы и проекты придают заманчивые черты, независимо от

того, насколько трудно будет ввести затем в общество, и так недостаточно гармоничное и умиротворенное, новых чудовищ, возникающих одно за другим в воспаленном мозгу этого закоренелого мечтателя. Все более ускоряющийся ритм переворотов в среде обитания человека подцерхивает в нем возбуждение, мешающее ему подчиниться разладу, который он в себе носит, точно так же как безудержное вращение тяжелого маховика образует противовес тем сотрясениям, которые испытывает динамическая система. Поэтому современное человечество обретает в самом наплыве своих технических творений род компенсации потери подлинного абсолюта, обладание которым только одно и могло бы принести ему душевный мир. Именно в этом смысле плоды нашей техники как бы исполняют роль идолов, т.е. подменяют Абсолютное.

Бог. ревнующий к статуе

Но во времена Аарона речи об этом еще не могло быть. Напротив, восхищение самым скромным произведением искусства неизбежно побуждало простираться ниц перед Божеством. Аарон действовал, понимая это, желая развить и укоренить в народе с помощью этого образа веру в Единого Освободителя. Поэтому он построил алтарь перед статуей, в которой израильтяне узнали своего Бога, и возвестил: "Завтра праздник в честь Ягве"(Исх 32,5). В этот вечер Аарон, несомненно, заснул безмятежным сном, радуясь тому, что начертал на вызвавшей восторг статуе Имя, память о котором надо сохранить любой ценой. Ему никак не могло прийти в голову, что в это мгновение Бог резко прервал свою беседу с Моисеем на словах: "Сделали себе литого тельца... и сказали:"вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской...". Итак, ос

тавь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их" (Исх 32,10).

Этот внезапный приступ ревности, показался бы Аарону неоправданным. Почему Бог видит в этом деле что-то дурное? Разве Тот, Кто являет Свою славу, в Своих деяниях10, не знает связи между символом и символизируемым? За исключением нескольких тупиц, которые так никогда и не смогут расстаться с суевериями фетишизма, большинство израильтян видели, несомненно, в статуе Аарона лишь образ Того, Кто вывел их из Египта. Но именно эту двойственность образа и не терпит Бог. Образ, как и всякий символ, одновременно и прозрачен, и предметен. Он может или вводить в реальность, которую он обозначает, или же ее замещать. Вот почему он вызывает у Бога ревность.

Испепеленые мостки

Ягве не потерпит никакого рукотворного идола, потому что Он не может терпеть, чтобы человек переворачивал отношения твари и Творца! Сам Он не даст людям никакого Своего ясного образа из опасения, чтобы образ, вместо того, чтобы играть роль прозрачного символа, не стал скрывающей Его маской. Остается одна возможность: позволить возникнуть в человечестве образу, который не отличался бы от Него, не дублировал Его. Эту возможность осуществит Воплощение...

Но священники всегда испытывают искушение навести мосты между человечеством и Богом. Они могут при этом забыть, что Он терпит только те мосты, которые строит Сам. А Божественный Зодчий как раз и занят был обсуждением со Своим прорабом, какого именно рода мост следует соорудить между Ним и человечеством. Поэтому не следует удивляться, что Он

испепеляет молнией смехотворные мостки, порожденные слишком человеческим воображением Аарона. Род мостков, задуманных Аароном, называется "идолом". Род моста, задуманного Богом, называется "Воплощением". И Бог может перекинуть мост "Воплощения*^ лишь к человечеству, которое откажется перебрасывать к Нему мостки "идола".

Теперь посмотрим, как приступает Бог к наведению моста Воплощения, как Он готовит человечество к возникновению единственного истинного "образа", которым явится Сам Бог, ставший Человеком.

III. ПОЗНАНИЕ БОГА

В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ГНОЗИСУ

Обеспечив Свое владычество над человечеством, подлежащим преображению, и запретив ему представлять Себя по изначальному образу, искаженному первородным мятежом. Бог хочет, устраивая сердце человека наподобие Своего собственного сердца, установить между Своими избранниками и Им Самим тайное сходство, которое поможет им узнать Его образ в тот день, когда Он явится среди них. Научая их смотреть на своих братьев Его глазами. Бог стремится создать между людьми и Собой ту тесную близость, то единение серец, которые приготовят их к встрече с Ним лицом к лицу в последний день. Поэтому не следует удивляться тому, что израильские пророки придавали "познанию Бога" смысл, противоположный тому, который придают такому познанию гностики.

Иеремия очень ясно говорит об этом Иоаки-му:"Думаешь ли ты быть царем, потому что заключил

себя в кедр? Отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо. Он разбирал дело бедного и нищего, и потому ему хорошо было. Не это ли значит знать Меня? — говорит Господь" (Иер 22,15-16). Как говорит Михей:"0, человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить перед Богом твоим" (Мих 6,8). Только тот, кто направляет стопы вслед Богу, ходя среди людей, найдет Его. А ходить вслед Богу можно только одним способом: творить правду вокруг себя. Так рождается истинное единение с Ягве, Который "творит правду". "Хвалящийся пусть хвалится тем, что разумеет и знает Меня, что Я — Господь, творящий милость, суд и правду на земле; ибо только это благо-угодно Мне, говорит Господь" (Иер 9,24).

Избранные Всевышнего

Если Бог кажется настолько чуждым грешному человеку, которого Он снова берет в Свои руки, если узы, соединяющие этого человека с Богом, кажутся ему столь тяжкими и если человек, впавший в тревогу, считает себя столь быстро покинутым Своим Спасителем, то это не потому, что:

рука Господа слишком коротка, чтобы спасать, а ухо Его слишком туго, чтобы слышать. Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши скрывают лицо Его и мешают Ему услышать вас С") (Ис 59,1-2). Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис 55,8-9).

Но каковы хе эти высшие пути и запредельные замыслы?

Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно живущий — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис 57,15).

Небо — престол Мой, а земля >— подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего? Ибо все это соделала рука Моя и дала ему быть,— говорит Ягве. А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим (Ис 66,1-2).

Именно потому, что Бог всемогущ. Он не принимает никакого возвеличивания человеков12^ Если человек чуть поднимается над стадом и его окружают льстивыми хвалами, на Бога это не производит никакого впечатления. Такие люди получают на земле награду свою13^ а сердце Бога остается чуждым их радостям. Но если некоторые люди попираются*^ теми, кто стремится возвыситься, и отбрасываются далеко прочь от источников жизни1^ теми, кто хочет упиваться ею, то сердце Бога исполняется жалостью к Своим угнетенным детям, и Он требует вернуть им право на жизнь, потому что Его сердце — это сердце Отца.

Он скажет; "Вот Я"

Где же можно встретить этого Бога Всевышнего, недоступного человеку? У изголовья Его умирающих сыновей, растоптанных своими собратьями, в темнице

для рабов, всеми покинутых в одиночестве. Тот, кто с братской любовью приблизится ко всем этим неузнанным детям Отца, с удивлением обнаружит Того, Кого он напрасно искал всюду, начиная от неба гнозиса и кончая безднами аскезы. В самом деле:

Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодными хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Ягве будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Ягве услышит; возопиешь, и Он скажет:"вот Я!" (Ис 58,6-9).

Тогда ты откроешь, что:

всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога; потому что Бог есть любовь (1 Ин 4,7-8).

Теперь мы понимаем, что хочет сказать Осия, когда свидетельствует, что:

Суд у Господа с жителями земли этой, потому что нет ни верности, ни милосердия, ни Богопоз-нания в стране, и клятвы лживы. Совершаются убийства, кражи и прелюбодеяния; царит насилие, и кровопролитие следует за кровопролитием. Вся страна в трауре, и все жители ее изнемогают;

звери полевые и птицы небесные и даже рыбы морские гибнут... Народ Мой погибает из-за недостатка ведения (*) (Ос 4,1-3 и 6)

Таинственный вожатый

Но когда Бог жаловался так устами Осии, пророки, которых мы цитировали выше, еще не указали Израилю этот путь истинного знания, и предстояло пройти восьми векам, прежде чем сын громов*^ обнаружит, что Бог есть любовь. Почему же Спасителю Израиля понадобилось больше тысячелетия, чтобы открыть людям, кто Он?

Здесь я думаю о юном Товии, которого его слепой отец поручил "брату Азарии"17^ незнакомцу, знавшему путь в Мидию, куда должен был отправиться юноша. Они шли рядом день за днем, а незнакомец не говорил молодому человеку ни слова о том, кто он на самом деле. В пути Товий научился от него, как пользоваться в лечебных целях желчью, сердцем и печенью таинственной рыбы. По его совету он женился на юной Сарре, изгнав ревнивого демона, который из любви к ней уже убил первых ее семерых мужей. Таинственный спутник вызвался сходить в Рати и взыскать причитавшуюся с Гаваила сумму, затем, приведя женатого Товия к его отцу, он научил молодого человека, как вернуть старцу зрение. Наконец, он провел со вновь собравшейся и пополнившейся семьей семь дней брачного пира. Но лишь в момент прощания с ними, отказавшись от подарков, которыми хотел наделить его Товий в благодарность за помощь, он открыл своему юному другу, кто был его спутником все это время. Он оказался Рафаилом, одним из семи служителей Божественного престола1^.

"ЭгьДэ ащер эгьйэ"

Подобным образом Бог вел и Израиль. Так же неведомо имя Того, Кто влечет Израиль в Землю Обето

ванную. В долгие испытательные периоды народ мало-помалу учится следовать за Тем, Кто ведет его за руку. И лишь в конце времен открывается личность таинственного Вожатого.

В самом деле, уже посылая Моисея вывести Израиль из Египта, Бог заботится о Своем инкогнито-9^ Вот как называет Он себя Моисею:"Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова" (Исх 3,6). Это означает всего лишь:"Тот, Кто с тобой говорит, есть Тот, Кто вел твоих отцов". Когда же Моисей спрашивает Его имя. Он отвечает таинственными слова-ми:"эгьйэ ашер эгьйэ"(3,14), которые можно перевести:'^ — Я есмь" или "Я буду Тот, Кто будет"» Эта формула определяет Божественную сущность как тайну, которой владеет один Бог, но которую Он постепенно будет открывать Своему народу на протяжении предстоящих веков близости. А пока Бог дает Себе имя:"Ягве" (6,3), что есть всего лишь слово назывательное, обращение. Оно позволяет призывать Его, но не вызывает в сознании никаких знакомых представлений и поэтому полностью пригодно для очень постепенного раскрытия Его сущности, кульминацией которого явится последняя фраза священнический молитвы Иисуса:"Я открыл им имя Твое и открою" (Ин 17,26).

IV. БОГОЯВЛЕНИЕ В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ

Вначале Бог избегает говорить Своему народу, который выводит из Египта, что Он не один из многих богов, а единый Создатель и Владыка мира. Он еще скрывает от Израиля, что Его настоящее имя —

*В синодальном переводе:"Я есмь Сущий",— Прим. пер.

"Отец", а Его сущность •— "Любовь". Когда Израиль смотрит на Того, Кто его ведет, что он видит? "Стола облачный днем и столп огненный ночью"^. Непостижимая Сущность предстает темной в нашем свете и сияет светом в нашем мраке. Лишь в ходе теофании в трех действиях, отделенных друг от друга 650 годами, возникнет некий образ во Славе.

Действие первое; огонь в буре

На Синае Слава Божия являет себя всему народу. Слово "слава", которое в греко-латинском мире означает престиж2" и великолепие, у евреев2^ значит "заставляющая признать себя сила", поэтому Присутствие Божие Израиль воспринял как нечто невыносимое и гнетущее:

На третий день, при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою (Синайскою), и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Ягве сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась (Исх 19,16-18).

Один Моисей мог проникнуть в облако и разговаривать, как с другом, с Тем, Кто живет в раскаленном пламени (Исх 33,11; Числ 12,6-8). В псалме 17,7-16 (• 2 Цар 22,7-16) есть сходное описание действия Божия в ответ на мольбу о спасении:

И Он услышал от чертога Своего голос мой,

и вопль мой дошел до слуха Его. Потряслась и всколебалась земля,

дрогнули и подвиглись основания гор,

ибо разгневался (Бог). поднялся дым от гнева Его

и из уст Его огонь поядающий;

горячие угли сыпались от Него. Наклонил Он небеса и сошел,—

и мрак под ногами Его. И воссел на Херувимов и полетел, , и понесся на крыльях ветра. И мрак сделал покровом Своим,

сению вокруг Себя мрак вод,

облаков воздушных. От блистания пред Ним бежали облака Его,

град и угли огненные. Возгремел на небесах Ягве,

и Всевышний дал глас Свой,

град и угли огненные. Пустил стрелы Свои, и рассеял их,

множество молний, и рассыпал их. И явились источники вод,

и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Ягве,

от дуновения духа гнева Твоего.

Как свидетельствует Моисей, когда Бог говорит среди огня, там нельзя различить никакой формы (Втор 4,12.15). Лишь ослепительный блеск сияет сквозь облако, скрывающее Его, чтобы защитить от нестерпимого света взор нечестивых людей. И именно потому, что в Божественном огне неразличима никакая тварная форма, человеку запрещено искать в какой-либо тварной форме образ, помогающий представить себе Бога.

Действие второе; Фигура человека в радуге

Богоявление на Синае имело место около 1240 года (до Р.Х.). Примерно 650 лет спустя Иезекииль со' общает нам о видении, которое было ему среди пленных на берегах реки Кебар* (Иез 1,4-5).

И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных... Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их... А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В таком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом. Такое было видение подобия славы Ягве (Иез 1,4-5.22.26-28; 2,1).

Каковы новые элементы в этом видении? В основном — два: человеческая фигура и радуга. В то время, как Моисей подчеркивал отсутствие всякой тварной формы в огненной славе, через 650 лет Иезекииль различает в ее центре силуэт человеческой фигуры, источающей алое сияние. Почему такое различие? Потому что возобновилось создание человечества по образу Божию и человеческая форма начинает вновь приобретать изначальные черты облика Божия. Вне

•В синодальном изд. Библии — Ховар.— Прим. пер.

всякого сомнения, запрет кумиров остается в прежней силе. Время плена, когда живет Иезекииль, увидит даже окончательное искоренение пользования образами в Израиле, в чем решающую роль сыграет реформа Иосии. Иезекииль распространит вторую заповедь Де-калога и на идолов, которых человек носит в сердце (Иез 14,3-7). Та часть человечества, вместе с которой этот старец пережил мучительный отрыв от родины, тем самым вновь смогла обрести сходство с Богом, подобно металлу, обретая чистоту в огненной святости горнила славы.

Хотя Божественное явление все еще окружено грозовой тучей, скрывавшей его на Синае, Иезекииль различает в его недрах вокруг пламени, исходящего от человеческой фигуры, радужное сияние. Радуга появляется после потопа как "знамение завета" между Богом и землей (Быт 9,12-13), как знак примирения разгневанного Бога со Своим творением, извращенным мятежом человека. Таким образом, радуга в видении Иезекииля означает обетование всеобщего примирения, которое возвещает всему миру восстановление образа Божия в человечестве.

Действие т1)етье;"Стоял Агнец как бы закланный"

Переступим еще через 650 лет, и вот Божественная слава вновь предстает Патмосскому провидцу. Что видит он? Он различает престол, на котором сидит "Некто", окруженный радугой (Откр 4,2-3), море, прозрачное, как кристалл, четырех животных (6-7). Но он видит также, что "посреди2^ престола и четырех животных... стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю" (5,6).

В Сидящем на престоле Иоанн не различает более человеческого облика, который видел Иезекииль. А в центре всего видения появляется новая фигура, наделенная полнотой Божественного ясновидения (семь очей) и всеми возможностями действия Бога в Его творении (семь духов). Здесь имеет место не только внешняя форма, подобно человеческой фигуре в Славе Иезекииля. Иоанн видит не нечто подобное агнцу, а Агнца как такового, и этот Агнец находится в противоречивой ситуации: он стоит, хотя кажется закланным. Затем возносится вселенская хвала славе Сидящего на троне и вместе с тем Агнца (5,13). Если Агнец имеет право на хвалу такого рода, которую надлежит возносить Божеству, то это потому,— как объясняют небесные почитатели Бога,— что Он был заклан (5,12), и это заклание позволило Агнцу освободить для Бога ценой Своей крови людей "всякого колена, и языка, и народа, и племени" (5,9).

Этот закланный Агнец, стоящий в центре Патмос-ского видения, есть, несомненно, безгласный Агнец, отторгнутый от земли живых. Его образ, начертанный Второисаией (Ис 53, 7-8), за полвека до того привлек к себе внимание евнуха Эфиопской царицы, ехавшего по дорогам южной Палестины, а толкователь Писания, сев в его колесницу, благовествовал ему о неком Иисусе Назарянине, казненном за несколько лет до того (Деян 8,26-35). Таким образом, здесь идет речь об Иисусе, ожившем после предания Его смерти и в силу Своей жертвы разделяющем с Отцом в качестве Освободителя Божественную власть над новым народом, разросшимся до размеров всего мира. Его прослав-леннная человеческая судьба показывается нам в этом последнем Богоявлении не как подобие Божества, а как Воплощение Божества, внезапно происшедшее в недрах Славы. В этом воплощении человеческий об

раз, увиденный Иезекиилем как род выплавляющейся реальности, обретает свои окончательные очертания. В центре Божественной тайны встает закланный и победоносный Страждущий Служитель Книги Исаии.

Таким образом, мы присутствуем, начиная от Богоявления на Синае и до Богоявления на острове Пат-мос, включая Богоявление на реке Кебар, при все более отчетливом проявлении восстановленного образа Божия. Эти три явления Славы Божией, отстоящие друг от друга на равные промежутки времени, позволяют нам постепенно все лучше проникать в тот образ, который возникает по воле Бога в глазах тех, кого влечет Его Слава.

V. ПРЕВРАЩЕНИЕ В ОБРАЗ

Когда Бог вывел Израиль из Египта, Он дал Своему народу в качестве единственного средства призывать Его лишь это загадочное наименование:"Ягве". Моисею, который хочет знать о Нем больше. Он отвечает:'^ буду Тот, Кто будет",— иными словами:"Мои поступки по отношению к вам будут объяснением Моего имени". Первым из этих поступков-пояснений является освобождение из Египта, напоминанием о котором открывается Декалог.

Я Ягве, Бог твой. Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не ваяй себе никакого образа... Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Ягве, Бог твой. Бог ревнитель..." С") (Исх 20.2-5; Втор 5,6-9).

Я ревную о том, чтобы хранить тебя в Моих руках для Себя одного; Я хочу привести тебя к освобождению твоих братьев, чтобы тем самым ты обрел в силу солидарности со Мной познание Того, Кто освободил тебя, и благодаря тому подобию, которое будет образовано в тебе, смог бы узнать в Освободителе всего человечества точный и окончательный образ, который Я создаю для Себя в человечестве с вечера шестого дня. Лишь тогда, когда "воссияет Евангелие славы Христа, Который есть образ Бога"(*) (2 Кор 4,4), священник сможет "с открытым лицом отражать, как в зеркале, славу Господню" (*), потому что оно преобразуется "в тот же образ от славы в славу, как это подобает действию Господню, Который есть Дух" С) (2 Кор 3,18).

Тогда те. кто "носит образ перстного человека" в силу своего происхождения от "первого Адама", смогут в сиянии славы "Второго Адама" "носить образ человека небесного" <1 Кор 15,45.49), которого увидел во славе Иезекииль. Потому что Он "есть образ Бога невидимого" (Кол 1,15). Именно так человечество, "совлекшись ветхого человека с делами его", "облекается в нового, который вдет к истинному познанию, обновившись по образу Создавшего его"(*) (Кол 3,9-10).

Бог обретает тело в человечестве

Бог запрещает Израилю создавать Его образы по той причине, что народ, который Он избрал для Себя, предопределен "быть подобным образу Сына Его" (Рим 8,29). Поскольку Бог готовится воздвигнуть между Собой и человечеством мост Воплощения, Он запрещает людям пытаться строить мостки из идолов. Подлинным образом станет Сам Бог, обретающий тело в

человечестве, чтобы всё его прославить. Тогда сияние Славы будет преображать, а не ослеплять людей, оно будет животворным, а не гибельным. Поэтому не нужно тратить понапрасну время, пытаясь скрыть за масками нестерпимый облик Славы,— скорее можно встретиться со Всевышним, у изголовья поверженых. Тоща возникает сердечная близость, которая позволит узнать при грядущей встрече Воскресшего, человеческий образ Божественной славы.

"Когда мы р¦здели Тебя?"

Ибо, действительно, узнать Воскресшего Освободителя можно, лишь проникнувшись призванием освобождать угнетенных братьев. Тогда Агнец, ставший Пастырем, Освободитель человечества. Сидящий одесную Того, Чьим образом Он является, действительно придет

во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей. И соберутся пред Ним все народы; и отцепит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его:"приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ:"Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или на-

гим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?" И Царь скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне". Тогда скажет и тем, которые по левую сторону Его:"идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть;

жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня;

болен и в темнице, и не посетили Меня". Тогда и они скажут Ему в ответ:"Господи1 когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?" Тогда скажет им в от-вет:"истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне"(Мф 25,31-45).

Узнать, чтрбы быть узнанным

Встреча со Всемогущим Освободителем происходит не только в освобождении угнетенных, когда возникает род тайного устроения Его дела и создается таинственная с Ним близость. С Ним встречаются не только у угнетенного, но в угнетенном, потому что "Он, будучи образом Божиим... уничижил Самого Себя, приняв образ раба^^Флп 2,6-7). Его любовь страдает от одиночества^ тех, кто лишен любви,; и стремится заполнить его, взывая к сокровенной глубине наших сердец. Эта таинственная нужда Всемогущего, выраженная устами бедняка, связана с самой сутью Воплощения. Таким образом, подобие Божие следует искать совсем не там, где мог бы это делать философ или художник. И учиться находить Освободителя в об

лике раба — значит не только готовиться к тому, чтобы в дальнейшем узнать в Прославленном Сыне единственный образ Божий — в действительности речь идет тут о том, чтобы в сердечной близости узнать в Его уничиженном облике Того, Кто в Своем прославленном облике предстанет при встрече как подлинный и единственный образ Отца.

Недостаточно будет узнать Того, Кто есть этот прославленный образ, когда Он явится как таковой. Нужно еще быть узнанным2®. А узнаны Им будут в этот день лишь те, кто узнает Его в дни Его уничижения в облике раба. Участвовать в славе Агнца будут только те, кто разделит2^ Его заклание.

Если верно, что самой надежной пружиной в драматургии является смешение действующих лиц и неузнавание их, то легко понять размеры той драмы, которая происходит в недрах судеб человечества. Запрет идолов имеет целью помешать взорам людей ошибочно обратиться к ложным отблескам Его Славы в те дни, когда Его присутствие достижимо для них лишь в глубокой тьме... помешать сердцам вознестись в блаженных предчувствиях в те дни, когда Его можно встретить лишь в бездне страданий, пригвожденным к орудию пытки.

Теперь, когда мы проследили в общих чертах путь библейского открытия Бога, нам остается последовать за несколькими великими друзьями Бога, в мучительных исканиях познавших сердце своего Владыки: за Моисееем, Давидом, Осией.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Hex 24,17; Втор 4,24; 9,3; Евр 12, 29.

2) См. Бит 1,26-27; 5,1; 9,6; Сир 17, 3; Прем 2,23.

3) См. также Cap 17,4; Прем 9,2-3.

4) См. также Втор 4,15-18; Ис 40,18; Деян 17,29; Рим 1, 23. О невозможности обнаружить в физическом или духовном творении существо, которому можно было бы уподобить Бога, см. Исх 15,11; Пс 85,8; 88,7; Ис 40,25; 46,6: Иер 10.

5) См. Исх 33,18.20; 19,21; Лев 16,2; Числ 4,20; Суд 13,22;

Ис 6,5.

6) См. Пс 105,19-20; Иер 2,11.

7) Образ молодого быка, исполненного силы, встречается в Пс 28,6 и Иер 31,18.

8) Лишь тоща, когда евреи, изгнанные в Вавилонию, смогут вблизи сопоставить свою религию с религией других народов, их презрение к идолам обретет наиболее саркастические формы. См. параллельные места на Ис 40,19-20 в ИБ.

9) См. АР, р. 131.

10) Из-за отсутствия умелых ремесленников имена тех, кто изготовлял культовые принадлежности вскоре после выхода из Египта, заслужили увековечения • памяти потомков (Исх 31,1-6; 35,30 — 36,2). Для строительства храма Соломону пришлось пригласить мастеров-специалистов из Тира (3 Цар 5,20.32); 7,13-14; 9,27).

11) Ягве заявляет о Себе деяниями, которые Он совершает для спасения Израиля с момента Исхода (Исх 15,6; Втор 4,34; 7,19; 11,2-7), затем по возвращении из плена (Ис 41,2-4.20; 42,8-9; 46,9-11; 48,3-7; Иеэ 28,25-26; 34,27.30;

36,11.23.36-38; 37,6.12-14.28). В том же смысле Иисус свидетельствует чудесами о Своем Мессианском достоинстве (Ин 2,11; 6,36; 9,3-4; 10,25.32.37-38; 14,10-11).

12) См. Втор 10,17; 2 Пар 19,7; Нов 34,19; Прем 6,7; Сир 36,11-12; Деян 10,34; 1 Петр 1,17; Рим 2,11; Гал 2,6; Кол 3,25.

13) См. Лк 6,24; 16,25; Пс 16.14; 72,12.17-20.

14) См. Ам 5,11;Пс 35,12.

15) См. Иез 34,17-21.

16) См. Мк 3,17; Лк 9,54.

17) См. Тов 5,4-13; 6.7.14; 6,1.9; 9,1.

18) Тов 12,15-21.

19) См. параллельные места на Исх 13,21-22 в ИБ.

20) См. также Быт 32,30; Суд 13,17-18.

21) По греч. "докса", от глагола "докейн": "казаться".

22) На др.-евр. языке "кавбУ, от "кавёУ, "тяжелый", "давящий".

23) А не "между", как переводится в Иерусалимской Библии. Греческое "эн ласа" означает, что Агнец есть главный персонаж видения. См. Откр 7,17.

24) См. также Мф 20,25-28; Мк 10,42-45; Лк 22,25-27; Ин 13,3-5.12-17.

25) См. Лк 2,7; Мф 8,20; 26,30-33.40.56.69-74; 27,75; 2 Кор 8.9.

26) См. Мф 7,23; 10,33; Лк 9,26; 13,25-27; Ин 10,14; 1 Кор 8,3; 13,12; Гал 4,9; 2 Тим 2,19.

27) См. Мф 10,38; 16,24; Мк 8,34; Лк 9,23; 14,27; Мф 20,22;

Мк 10,38-39; Ин 15,20; Кол 1,24.

ГЛАВА VI

ДВА ПАСТУХА, НАШЕДШИХ БОГА

Бог запрещает идолы, потому что намеревается Сам восстановить Свой образ в людских сердцах. Проследим это на примере двух великих пастырей Израиля: Моисея и Давида.

Оба прошли ученичество в качестве будущих вождей народа как пастухи, пастыри овец. Бог в самом деле любит эту школу созерцательного молчания и деятельного сострадания, где должны получить аттестат зрелости те, кого Он предназначает вести Свой народ. До пылающего куста Моисей, должно быть, много раз молился и размышлял в полном уединении среди ио-форовых овец. Из всех сыновей Иессея править Израилем был избран самый младший, тот, кто нес послушание при стаде (1 Цар 16,11). Действительно, пастухи, по мнению доверенного им народа, более всех способны понимать и объяснять дела Пастыря0 Израиля.

Мы уже проследили судьбу Моисея до момента перехода через Красное море. Теперь рассмотрим один эпизод, запечатлевшийся в народной памяти: его ходатайство за Израиль после изготовления золотого тельца.

О Давиде Библия сообщает нам подробные, полные жизни сведения, собранные очень талантливым летописцем. Поэтому нам надо будет проследить перипетии его жизни, если мы хотим понять, как ведет его Бог, Который при этом Сам раскрывает Себя.

I. МОИСЕЙ

Вопреки предначертаниям Божиим

Когда народ, поклонившись золотому тельцу, "променял славу свою на изображение вола, идущего траву" (Пс 105,20), Бог сказал Моисею:"Я вижу народ сей, и вот, народ он — жестоковыйный2^ Итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя"(Исх 32,9-Ю)^.

Хотя Бог сказал ему:"0ставь Меня" и обещал произвести от него новый народ, Моисей не соглашается с Богом. Он восстает против Его предначертаний и делает это из верности изначальному предначертанию, для исполнения которого призвал его Бог. Моисей предан делу освобождения потомков Иакова и не хочет, чтобы они были заменены его собственными потомками. Будучи призван для исполнения обетовании, данных Аврааму, Моисей не желает принимать новых обетовании.

Очевидная неудача

По сути дела, у потомства Моисея судьба была незавидная. Ни, один из его сыновей не унаследовал роль вождя народа. О потомках Моисея сведения в родословных первой книги Паралипоменон весьма скудны (23,14-17). О них говорится, что они были "смотрителями за сокровищами" (26,24-25). Лишь один из его внуков, молодой левит Ионафан, появляется в библейском рассказе. Речь идет о бродячем священнике, который нанимается к богатому частному липу служить

при его домашнем идоле и затем сопровождает членов колена Данова при их переселении, когда они, похитив идола, предложили ему гораздо более выгодное положение. Служение при идоле за деньги — вот до чего дошел внук того, кто разбил скрижали Закона, увидев золотого тельца. Поэтому не следует удивляться, что израильские писцы, смущенные этим фактом, пытались заменить^ в генеалогическом древе этого идолопоклонника (Суд 18,30) имя Моисея на имя проклятого царя Манассии.

Но Моисей отказался от славы для своего потомства, желая избавить от гнева Божйя все потомство Иакова. Это полное бескорыстие тем удивительней, что Моисей жил в эпоху, когда люди еще не знали надежды на личное блаженство после смерти и могли уповать лишь на то, что имя их сохранится, если его с честью будут носить многочисленные потомки^. Таким образом, писцы из благочестия захотели убрать имя Моисея с генеалогического древа священника при идоле. Согласно критериям того времени, личная судьба Моисея потерпела очевидную неудачу. Но это'произошло потому, что он полностью отождествил свою судьбу с судьбой народа Божия.

Отождествление себя су смуй здяяяей

Всякий другой на месте Моисея затрепетал бы от радости, услышав из уст Бога:"0т тебя произведу великий народ!" Моисею предлагается самая высшая честь: дать свое имя избранному народу... Но что есть Моисей, как не орудие осуществления подобного же обетования, данного пятью веками ранее Аврааму? И кто говорит с ним, как не "Бог отцов, Авраама, Исаака и Иакова", как Он назвал Себя Своему собеседнику

ори первой встрече у неопалимой купины (Исх 3,6.15-16)?

Поэтому Модоей возражает: "Вспомни Авраама, Исаака и Израиля (Иакова), рабов Твоих, которым клялся Ты Собой, говоря: умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть (ею) вечно" (Исх 32,13).

Как нужно понимать эти слова Моисея? Протест пастыря, который не хочет видеть, как Хозяин перережет порученное ему стадо? Несомненно, так. И Моисей предстает здесь как человек, полностью отождествивший себя со своей миссией, исполнением которой он единственно озабочен, из-за чего теряет для него всякий смысл мечта о собственном личном успехе. Он столько пострадал за этот народ и из-за этого народа, когда надо было спасать его вопреки желанию самого народа. Он так близко к сердцу принял спасение Израиля, что его жизнь потеряла бы всякий смысл, если бы Израилю предстояло быть истребленным Тем, Кто поручил ему освободить этот народ.

Призрак Деспота

Но в этой мольбе Моисея есть и другой смысл. Он напоминает Богу сегодняшнему о Боге прежних дней, Тому, Кто хочет сегодня уничтожить потомство отцов, о Том, Кто некогда обещал им, "поклявшись Собою"", умножить их потомство и ввести его в Землю Обетованную — Моисей взывает к Богу обетовании, опираясь на Его обетования. Он не хочет верить, что гнев ревнивого Бога есть подлинное лицо Того, Кто Сам Себя назвал верным Своим обещаниям. В самом деле, чего стоило бы новое обетование, данное его потомству, если бы оно было сделано за счет первона

чального обещания, гарантом которого Бог поставил Самого Себя? Здесь речь идет о тождестве Бога Себе Самому! Ибо верность обещаниям, данным Аврааму, затрагивает самую сущность Того, Кто Сам Себя призвал в свидетели того, что обетование будет исполнено. Или Бог отказывается когда-либо выполнить обещание данное Аврааму, или же вмешательство Ягве в судьбу Моисея есть ложь, исходящая от сил тьмы". И имя Того, Кто исторг евреев из египетского рабства, "чтобы убить их в горах"(32,12), останется проклятым^ у народов, бывших свидетелями Его жестокой силы. Человечество несомненно узнает, что Всемогущий существует. Но это знание наполнит его отчаянием. Оно решит, что было право, когда бежало от лица Его, видя судьбу тех, кто согласился быть ведомым Его рукой. Поэтому Моисей решительно отвергает перспективу стать сомнительным любимцем этого деспота-отступника, чей страшный призрак вызвало перед его взором слово Бога. Его заступничество за Израиль есть мучительное усилие прогнать этот призрак. "Прошу Тебя, прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей" (32,32). Если я ошибся, сочтя себя орудием Бога-Спасителя, если я не могу воззвать к Твоей верности Своему обетованию... если книга, которую Ты пишешь среди людей, не есть книга верности и любви... тогда докажи мне Свое предпочтение, которое, как Ты говоришь, оказываешь мне, тем, что изымешь меня из той книги, насчет смысла которой я ошибся.

Если замысел Ягве не тот, который, как думал Моисей, открылся ему при встрече у купины, Иов прав, завидуя тем, кто никогда не жил^, и Моисей, подобно ему, умоляет Всемогущего забыть о нем и позволить забыть о Себе.

Ходатайство Моисея и жертва Исаака

Таким образом, предпочитая Бога Его дарам, предпочитая Бога обетовании обетованиям Бога, Моисей укрепил свою связь с Богом. Ибо эпизод с заступничеством занимает в жизни Моисея то же место, которое принесение Исаака в жертву занимает в жизни Авраама. И однако оба эти испытания, по-видимому, созревают в обоих Божиих избранниках на основе разных и почти противоположных откровений.

Аврааму Бог уже позволил прежде ходатайствовать за преступный город, обреченный на уничтожение (Быт 18,22-23). Но его заступничество не могло спасти город, потому что у него не было той точки опоры, которую имел Моисей в обещании Бога и которая позволит Моисею свести на нет Божественную ревность с помощью неопровержимого аргумента — его умоляющей веры. Дело в том, что Бог уготовал Моисею это открытие. Аврааму Он предложил первое испытание веры, которое сделает его приверженцем Бога обетовании, а не залога обетования: Бог вынуждает Авраама вернуть Ему залог (Исаака). Согласие пожертвовать Исааком должно стать подтверждением веры Авраама.

В случае Моисея, напротив. Бог обращается к нему со скрытым призывом восстать против принесения в жертву Израиля, хотя по видимости Сам ему предлагает пожертвовать Израилем, чтобы испытать его. Ибо в эпоху золотого тельца Израиль уже больше не был просто залогом обетования, наподобие данного некогда Аврааму. Союз между Ягве и Его народом только что был скреплен кровью у подножия горы (Исх 24,8). Несомненно, Бог, судясь со Своим народом, мог бы сказать, что этот союз был заключен на условии повиновения Израиля десяти заповедям, хартии Завета (24,3.8), и что Он,< следовательно, свободен от Своих

обязательств по отношению к народу, который нарушил свои обязательства, поклонившись золотому тельцу. Но заступничество Моисея свидетельствует о том, что этот союз не есть договор равного с равным, где встретились бы инициатива Бога и инициатива человека. Он скрепляет печатью дело освобождения, инициатива которого принадлежит одному Богу10' В Пасхальную ночь Бог пощадил потомство Израиля без всяких заслуг с его стороны. Замена агнцем первенцев Израиля! !^ понятна лишь в контексте замены овном сына обетованияw во время испытания Авраама. Открываясь верному Аврааму в облике Бога, милующего даром. Бог дает обязательство тем, что обнаруживает Свой характер. И Моисей вправе апеллировать к договорным обязательствам Бога, взывая к пусть и добровольной, но тем не менее неотменимой верности Бога Своему обетованию1^.

рера. которая протестует

Едва заключен Завет, скрепленный Законом, как Бог уже хочет дать понять Моисею, что высшую гарантию Его покровительства следует искать не в этом договоре, который народ будет без конца нарушать, а в идентичности Того, Кто по милосердию Своему уже пощадил несчастных еще прежде, чем дал им заповеди. И с этой целью Он испытывает его веру. Если Он говорит ему об истреблении Израиля, то делает это для того, чтобы услышать из его уст призыв к суровому Судии стать Тем, Кто дал обетования, призыв, который превратит Моисея в доверенное лицо Спасителя Израиля.

Вот каким образом Бог дал Моисею открыть Себя. Не тем, что сказал ему. Кто Он, но заставив его протестовать всею своею верою и тем самым засвидетель-

ствоватъ. Кто Он есть, вопреки тому. Кем Он кажется. Опираясь на свою близость с Богом обетовании, Моисей в силу своей веры сорвал карикатурную маску гневного Судии, которая повергала человечество в ужас со времен драмы, происшедшей в саду Эдема.

IL ДАВИД

Давиду тоже было предназначено проникнуть в Божественную тайну драматическим образом. Бог сказал о Моисее:"0н верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним"(Числ 12,7-8). Но Давиду Он дает такое определение:"муж по сердцу Моему" (1 Цар 13,14).

Длительное УПРЯМСТВО Саула

Чтобы понять, о ком идет речь, сравним его для начала с его предшественником Саулом. В лице Давида Библия показывает нам характер также весьма определенный, но гораздо более гибкий, чем характер Саула. В судьбе Саула, человека цельного, есть-лишь одно событие, единственный поступок, сделанный по собственному почину, когда он рассек волов на части (1 Цар 11,7), что было подготовлено действиями Саула в Рамафаиме (9,22 — 10,8) и в Мицпе (10,20-24). Когда в результате этого поступка Саул обретает личную власть, он становится упрямым, понимая эту власть по-своему, и в силу этого упрямства противится замыслам Божиим. Из-за неверного представления о своей власти он не в состоянии видеть, что она подвергается опасности (13,11-12), и тем самым отказы

вается видеть ее упроченной Богом (13,13). Опять-таки из-за упрямства он старается защищать видимость уже обреченной власти (15,30-31) от Давида, хотя и знает, что тот поставлен Богом заместить его (18,8.15.28-29). Таким образом, Саул, охваченный своей навязчивой идеей, держится как мертвый дуб, ветви которого падают при буре одна за другой.

Три поворота в судьбе Давида

Давид, напротив, кажется тростником по сравнению с дубом Сеулом. Именно поэтому он уцелел в самые жестокие бури — события накладывают глубокий след на его судьбу и гнут его, но не ломают. Три таких важных события отмечают повороты в судьбе Давида:

1. Приветствие женщин Гивеи:"Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!"(1 Цар 18,7);

2. Отсылка Давида в Секелаг накануне битвы при Гелвуе (1 Цар 29,10);

3. Прогулка Давида на крыше своего дома в тот вечер, когда он заметил Вирсавию (2 Цар 11,2).

Каждое из этих событий открывает в его жизни новый период испытаний, период успехов, период страсти. Прежде,, чем последовать за Давидом в этих поворотах, постараемся понять, кто такой Давид.

Киннооа для Духа

Если мы оставим в стороне два общеизвестных рассказа: о помазании, совершенном Самуилом (1 Царь 16,1-13), и о победе над Голиафом (1 Цар 17), иллюстрирующие традиционную библейскую тему Бога, Который избирает самые скромные орудия для спасе-

ния Своего народа, то перед нами в первую очередь встает образ молодого гусляра, играющего перед Сау-лом, потому что Давид прежде всего — превосходный музыкант. Он весь гармония. Он от природы настроен на Дух Божий. В своих отношениях с людьми он никогда не подпевает тем, у кого нет слуха и кто негармонично навязывает свою волю, когда ему противоречат. Напротив, он чувствует психологическую ситуацию и гибко с ней сообразуется. Его ошеломительная удачливость не означает — мы сейчас это увидим,— что ему всегда дует попутный ветер и на пути перед ним не встают преграды. Но когда на него обрушивается шквал и останавливает его движение, он, как чайка, умеет так воспользоваться ветром, что не падает на землю, а напротив, подымается еще выше.

Этот рыжеволосый молодой музыкант с прекрасными глазами излучает вокруг себя ту гармонию, которая так для него характерна:"Давид, взяв гусли (киннору), играл,— и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него" (16,23). В Давиде была та тайная сила, те чары, которыми ангел света (добрый дух Ягве) до сих пор воздействует на ангела тьмы (духа-мучителя и вместе с тем духа, мучимого Ягве). Поэтому нет ничего удивительного в том, что Саул очень привязался к Давиду и сделал его своим оруженосцем. В этом качестве он отличился в ряде стычек с филистимлянами, и вскоре... все женщины Израиля уже' мечтали о нем. Если бы они ограничились мечтами, то это не слишком повредило бы его карьере, но, к сожалению, они выразили свой восторг слишком бурно, и вполне понятно, что новый лозунг, который они выдвинули, заставил подозрительного Са-ула схватиться за копье (18,11).

ПЕРВЫЙ ПЕРИОД: ИСПЫТАНИЯ

Эти возгласы в честь победоносного Давида открывают, таким образом, первый большой период в его жизни: период испытаний. Вместо того, чтобы рассказывать о весьма сложных событиях, попробуем набросать психологический портрет Давида этой поры. В нем обнаруживается, ставший на этот раз человеческим типом, мотив, который появлялся раньше в рассказе об Иосифе: избранник, преследуемый из-за того, что получил благословение Божие. Преследуемый завистью1^ того, кого благословение обошло, Давид не совершит ни единого проступка по отношению к Саулу. Он не хочет мстить своему предшественнику, который платит ему злом за добро. Он продолжает чтить в нем божественное помазание и ничего не предпринимает, чтобы занять его место. Поступая так, он завоевывает любовь Ионафана, и сын преследователя становится его горячим сторонником (19,1-7; 20,1-17.30-34). Но ревность старых соратников Саула без труда восстанавливает царя против их слишком даровитого товарища, и жажда преследования только разгорается в Сауле от безупречного поведения Давида. В сущности, преследователь боится преследуемого, тогда как последний чувствует себя в руке Божией.

Победы преследуемого

В этом преследовании победителем неизменно оказывается преследуемый, но его победы носят особый характер, как это видно из нижеследующего текста:

И вышел Давид оттуда и жил в безопасных местах Ен-Гадди. Когда Саул возвратился от Филистимлян, его известили, говоря: вот, Давид в пус-

тыне Ен-Гадди. И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля, и пошел искать Давида и людей его по горам, ще живут серны. И пришли к загону овечьему, при дороге; там была пещера, и зашел туда Саул для нужды; Давид же и люди его сидели в глубине пещеры. И говорили Давиду люди его: вот день, о котором говорил тебе Господь:"вот, Я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно". Давид встал и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула. Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула. И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень. И удержал Давид людей своих сими словами и не дал им восстать на Саула. А Саул встал и вышел из пещеры на дорогу. Потом встал и Давид, и вышел из пещеры, и закричал вслед Саула, говоря: господин мой, парь!. Саул оглянулся назад, и Давид пал лицем на землю и поклонился (ему). И сказал Давид Саулу:

зачем ты слушаешь речи людей, которые гово-рят:"вот, Давид умышляет зло на тебя"? Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя и сказал: "не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа". Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил: узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтобы отнять ее. Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отметит тебе Господь за меня; но ру

ка моя не будет на тебе, как говорит древняя притча:"от беззаконных исходит беззаконие". А моя рука не будет на тебе. Против кого вышел царь Израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою. Господь да будет судьей и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей. Когда кончил Давид говорить слова сии к Саулу, Саул сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал, и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом; ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво; когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня. Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня (1 Цар 24,1-20).

Проценты на проценты в чтении

Парадоксальным образом Давид исторгает благословение у своего врага. Однако Давидову позицию невмешательства, его отказ воздавать злом за зло не следует понимать как. прощение обид. Напротив, он накапливает проценты- на проценты в мщении. Он собирает горящие угли на голову своего врага15^ Поведение весьма ветхозаветное, но именно Давид создает ему прецедент. Отказ мстить воспринимается им как залог Божественного покровительства в будущем. Действительно, месть постоянно уравновешивала бы весы Божественного правосудия, а отказ от мщения неуклонно увеличивает разницу между чашами весов и побуждает Божественное правосудие к вмешательству. С другой стороны, такой образ действий привлекает к Давиду симпатии в лагере его противника, вместо того,

чтобы разжечь ненависть, как это было бы в случае кровавой мести. Тем самым Давид изолирует Саула и доводит его до отчаяния. Наконец, уважая неприкосновенность "помазанника Ягве" даже и в своем преследователе, он заранее обеспечивает прочность своего царствования.

С тем же хладнокровием будет действовать Давид и по отношению к Навалу. Он сдержит гнев, и Сам Бог возьмет на Себя мщение (25,39).

Как спелый плод

Мы не станем углубляться в последовавшие затем события: Давиду, укрывшемуся у филистимлян, доверяют город Секелаг, и там он ведет двойную игру (он не видит ничего дурного в том, чтобы обмануть необрезанных врагов народа Ягве). Он обретает доверие своего сюзерена Анхуса, убеждая его, что занимается грабежом в городах Иудеи. В действительности же он тратит время и силы на то, чтобы завоевать сердца своих соплеменников, освобождая города Иудеи от разбоя бедуинов (27,8-12).

Но филистимская коалиция против Израиля поставит Давида в трудное положение. Если он хочет избежать репрессий, ему надо придти в лагерь филистимлян в качестве верного вассала, или же ему придется остаться в арьергарде и выступить против филистимлян в разгар битвы, как иногда поступали евреи, нанимавшиеся в прежние времена на военную службу (14,21). К счастью, недоверие филистимлян разрешает эту его проблему совести, побуждая его сюзерена Анхуса отослать его в Секелаг, где ему остается лишь принять царствование над Израилем, которое после поражения и смерти Саула и Ионафана падает ему в руки, как спелый плод.

ВТОРОЙ ПЕРИОД: УСПЕХ

С отправки в Секелаг начинается второй этап в жизни Давида — период успеха. Здесь Давид доводит до предела свою абсолютную верность дому Саула и превращает ее в гениальную политику. Он завоевывает любовь народа тремя актами верности тому, кому принадлежала власть прежде него.

Первый и ВТОРОЙ акты верности

Прежде всего Давид казнит амаликитянина, грабителя мертвецов, который приносит ему венец и запястье Саула, утверждая, что он убил того собственными руками, и надеясь получить за это хвастовство хорошую награду (2 Цар 1,5-16). Давид сочиняет великолепную "плачевную песнь" в память Саула и Ионафана (1,19-27).

Затем Иудеи помазывают на царство своего соплеменника, оказавшего им большие услуги (2,1-4), и Давид начинает свое царствование с того, что посылает посла поздравить жителей Иависа с тем, что они избавили от осквернения тело Саула (2,5-7). Тем самым он сразу делает себя наследником памяти своего предшественника.

Два ЗЛОПОЛУЧНЫХ убийства

Но Авенир, бывший начальник штаба Саула, который давно уже видит в Давиде соперника, поднимает на щит довольно незначительного сына Саула — Ие-восфея, и выступает из Заиорданья, где они укрывались, пытаясь привлечь центральные племена на сто-

рону нового царя. Тоща происходит в Гаваоне встреча между Авениром и тремя сыновьями Саруи, сестры Давида,— Иоавом, Авессой и Асаилом. Авенир, к несчастью, убивает молодого Асаила, хотя он и пытался избежать этого убийства, чтобы не навлечь на себя мести Иоава и Авессы (2,8-23).

Затем Авенир, поссорившись с Иевосфеем из-за женщины, решает бросить этого глупца и вступить в союз с Давидом, договорившись с ним о покорении всего Израиля. Как он надеется, это принесет ему почетное положение в новом царстве. Происходит встреча при Хевроне, и переговоры успешно завершаются (3,6-21). Но Иоав узнает об этой встрече, приходит к Авениру и предательски его убивает... очевидно, мстя за своего брата, но в первую голову стремясь избавиться от опасного соперника. Давид оказывается в трудном положении, и его планы расстроены. Несомненно, все сочтут, что это он заманил Авенира в ловушку и велел убить его. И тут снова проявляется его гений, и опять он находит блестящий выход из положения: Давид решительно отмежевывается от поступка Иоава и проклинает его, чтобы кровь Авенира не запятнала его царства. Затем он велит Иоаву и Авессе оплакать Авенира, которому он устраивает пышные похороны, и сочиняет плач по нему. Он продлевает траур сверх положенного срока, чтобы подчеркнуть, что тут имеет место не простая формальность (3,22-37).

Третий акт верности

Поведение Давида вскоре приносит свои плоды. Два начальника военных отрядов Иевосфея убивают последнего во время дневного сна и приносят его голову Давиду, который остается верным своей позиции и

для начала предает их смертной казни как цареубийц, а затем торжественно хоронит голову Иевосфея в гробнице Авенира (4). Тогда весь Израиль, расстроенный и покоренный, попадает в руки Давида (5,1-3).

Такое поведение Давида не может не приводить в смущение. Оно отдает театральным преувеличением. Не есть ли все это скорее политический маневр и мак-киавеллизм, нежели искрения верность? Однако о маневре можно было бы говорить, если бы тут имело место притворство, но верность — настолько глубокая и постоянная черта Давида, что мы не можем сомневаться в его искренности. Давид только преувеличивает и гениально драматизирует эту свойственную ему- искренность.

"Я ПЛЯШУ перед Ягве^

В этот период удачи в поведении Давида появляются новые любопытные черты, раскрывающие характер нашего героя. Известно, какое острое политическое чутье проявил Давид, выбрав себе независимую столицу — Иерусалим, который не входил в состав ни Иудеи, ни Израиля и представлял собой род шарнира между двумя блокировками; тем самым он сумел не задеть ничьих интересов. Затем к открытию столицы он переносит туда палладиум Израиля — Ковчег, что делает Иерусалим местом паломничества народа (а паломничества играют важную роль для сохранения единства племен в мирные времена). Когда процессия с Ковчегом вошла в Иерусалим, "Давид скакал и плясал перед Ковчегом, который возвышался среди кликов толпы и рева труб" (*) (6,14-15). Но когда Давид вернулся домой, его жена Мелхола, дочь Саула, сказала ему:"Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня перед глазами рабынь рабов своих,

как обнажается какой-нибудь пустой человек!" Но Давид поставил Мелхолу на место:

Перед Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве, Израиля; пред Ягве играть и плясать буду! Но я еще больше уничижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и перед служанками, о которых ты говоришь, я буду славен"(б,20-22).

МУДРОСТЬ и безумие

Это говорит тот же самый Давид, по-прежнему во всем противоположный Саулу. Когда тот обнажался в Навафе (1 Цар 19,24), он доходил до дна падения: его, гордого и ревнивого царя, Бог швырял нагим к ногам соперника. Напротив, Давид унижается добровольно. Он не держится за свою славу как за что-то хрупкое, непрочное. Он бросает ее к ногам Бога, как дитя, которое играет и которое уверено в верности, даже более — в любви Того, Кто его избрал. Принести в дар Богу свою славу значит умножить ее. Но Давид поступает так не из расчета. Он делает это по гениальной догадке, подобно тому, как он догадался предать преследователя в руки Божественного Мстителя. Здесь снова узнается его характер. От его исступленного танца веет высшей мудростью, шутливой и веселой, мудростью детей Божиих. Его экстаз не имеет ничего общего с беснованием Саула (1 Цар 10,10-13; 11,6; 19,23-24).

ТРЕТИЙ ПЕРИОД: ОТ СТРАСТИ К СТРАСТЯМ

Когда Давид говорил Мелхоле:"Я еще больше уничижусь", он не подозревал, каким образом исполнится для него это пророчество. Это началось на террасе его дома одним летним вечером. Тут его жизнь вступила в третий этап — период страсти. Сначала это была страсть с маленькой буквы, но вскоре она превратилась в Страсти с большой. Нет нужды напоминать фактическую сторону дела: грех, попытку Давида скрыть грех, затем письмо Иоаву и смерть Урии от руки врага (2 Цар 11). Нафан, который знает внутреннюю честность Давида, без труда устыжает его с помощью притчи о бедном и его овечке, и Давид воспринимает смерть ребенка, родившегося от греха, как знак прощения (12). Давид открывает для себя новый вид уничижения: не восторженного уничижения по собственному произволению, которое было ему уже знакомо, а тайное угрызение совести, которое снедает сердце и причиняет ему муку оттого, что он сам разорвал связь с Богом. Но это еще всего лишь начало Страстей Давидовых. Теперь ему предстоит перенести другие страдания, и беда обрушивается на. его собственный дом.

"Если я обрету милость пред Его очами..."

Амнон обесчещивает Фамарь. Авессалом убивает Амнона, мстя за сестру. Затев Авессалом пользуется прощением Давида, чтобы, отторгнув Израиль от своего отца, провозгласить себя царем в Хевроне, и идет на Иерусалим. Давид бежит со своими телохранителями и несколькими верными:

Царь перешел поток Кедров; и пошло все войско по дороге к пустыне. Садок тоже был там, и с ним левиты, несшие Ковчег. Но царь сказал Са-доку:"Вернись с Ковчегом Божиим в город. Если я обрету милость пред очами Ягве, то Он вернет меня тоже и даст мне видеть Ковчег и жилище Его. Но если Он скажет:"Нет Моего благоволения к тебе", то вот я: пусть поступает со мной, как Ему будет угодно"... (*) (15,23-26).

Противопоставление Саул — Давид продолжается:

Давид не цепляется за царствование, которое, по-видимому, ускользает от него. Он не хочет принуждать Бога, забрав с собой Ковчег наподобие магического залога Его покровительства. Пусть будет так, как будет благоугодно Ягве! И на этот раз опять предание себя в руки Божий явится, как он предчувствует, самым бесценным залогом благоволения Ягве. Давид и здесь все тот же, только в более глубоком проявлении.

"Чтобы увидеть себя уничиженным..."

Так же ведет себя Давид и перед лицом своих старых врагов, которые преследуют свергнутого с престола царя и проклинают его:

Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида;

все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник! Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и

вот, ты в беде, ибо ты — кровопийца. И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? Пойду я и сниму с него голову. И сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? Пусть он злословит, ибо Ягве повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь? И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Ягве повелел ему. Может быть, Ягве призрит на уничижение мое, и воздаст мне Ягве благостью за теперешнее его злословие. И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил и бросал камнями на сторону его и пылью (16,5-13).

Преследуемый Ягве?

Здесь Давид предощущает тайное действие уничижения. Он чувствует в проклятии людей тайный залог Божиего благословения. Поэтому не надо мешать Се-мею изрыгать проклятия, как раньше не следовало препятствовать преследованиям Саула. Сердце Божие неизменно. Ничто .не может так тронуть Его, как положение несправедливо преследуемого человека, который отдается Его правосудию. Давидом владела такая уверенность, когда его преследовал Саул. Но остается ли это в силе для того, кто воспользовался своей 'властью, которой теперь лишен, чтобы предательски избавиться от одного из своих самых верных слуг с целью завладеть его женой? Тот, кто так "пренебрег Ягве" (12,9-10), Богом верности, может ли еще рассчитывать на Его помощь в час, когда его сын хочет изба-

виться от него с целью завладеть его царством? Правда, Нафан сказал Давиду :"Госйодь снял с тебя грех твой: ты не умрешь" (12,13). И в самом деле, умерло его дитя, а не он сам. Но на протяжении более девяти лет (13,23.38; 15,7) Давид страдает из-за своих сыновей. Может ли он еще рассчитывать на Бога, как в те дни, когда Тот избрал его, потому что он был "по сердцу Ему"? Не преследует ли его теперь Сам Ягве?

"Кто дал бы мне умереть вместо тебя. сын мой!"

Давиду удается укрыться в Маханаиме в Заиорда-нье, а тем временем Авессалом, совершив акт, утверждающий его владычество над гаремом царя, подымает весь народ против своего отца. Бой происходит в Гала-адском лесу. Иоав, сохранивший верность Давиду, несмотря на свой жесткий характер старого злопамятного солдата, принудил царя остаться в городе во время боя. Речь шла будто бы о том, чтобы не подвергать царя опасности (18,3), но на деле опасались, чтобы переживания Давида в этой войне со своим сыном не подействовали деморализующе на его сторонников. В момент выступления армии Давид перед всем народом обратился к военачальникам с приказом, который так хорошо характеризует его:"Смотрите, ради меня сберегите юного Авессалома!" (*) (18,5). Можно подумать, что царь поручает своего сына одному из своих офицеров перед военным походом, где сыну предстоит впервые испробовать свои силы в бою. Но Иоав думает, что лучше послужит подлинным интересам Давида, если своими руками убьет его сына (18,11-14). Следует сцена с двумя вестниками, которые бегут в Махана-им, думая, что доставят Давиду добрую весть. Ахимаас прибывает первым и сообщает Давиду о хорошем исходе битвы.

— Благополучен ли юный Авессалом?

— Я видел большое волнение, когца Иоав посылал меня. Не знаю, что это было...

— Хорошо, стань здесь. Тогда прибывает эфиоп:

— Господин мой царь, выслушай добрую весть! Сегодня Ягве явил тебе награду, избавив тебя от всех мятежников.

— Но благополучен ли юный Авессалом?

— Да будет со всеми врагами господина моего то же, что постигло его!

Тогда смутился Давид, взошел в свою комнату над вратами и стал рыдать. Он плакал, стёная:"Сын мой Авессалом!.. Сын мой, сын мой Авессалом... О, кто дал бы мне умереть вместо тебя!.. Авессалом, сын мой, сын мой!"(18,28 - 19,1).

Превыше гениальности

Давид не знал, насколько эти его слова попали в точку: копье Иоава, пронзив Авессалома, нанесло и ему смертельный удар. Отныне мы имеем дело лишь с немощным стариком, которого носят по воле волн события и обманывает по очереди каждая партия, пытающаяся завладеть его наследством.

Сохраним лучше образ старого царя, оплакивающего своего мятежного сына. Здесь Давид достигает высшей точки своей жизни. Тут и речи нет о политическом чутье. Говорит сердце, одно сердце, старое сердце, изношенное оттого, что хорошо и плохо любило, а теперь разбилось от любви к врагу. Это уже не имеет отношения к гениальной тактике немстительности, принесшей Давиду его царство. В глазах Иоава, оплакивая мятежника, Давид доказывает свою старческую немощь. По существу, Саул и сыновья Саруи —

тупые животные, вроде Софоклова Аякса, хотя судьба их и трагична на свой лад. Ионафан и Давид, напротив, натуры уязвимые, и грубые люди, их окружающие, никогда не поймут их, если даже они и испытывают благоговение перед ними. Ибо в них раскрывается нечто совершенно новое.

Из сокрушенного сеодпа глянут К^

В Давиде отцовское сердце раскрывает перед нами свои глубины. Мы понимаем, что Спаситель Израиля тоже не сказал Своего последнего слова о Своем мятежном сыне. Давиду нужно было прийти ценой прегрешения к этому полному сокрушению сердца, чтобы уста его могли простонать: "Сын мой, почему не умер я вместо тебя!" И этот стон проникает в сердце Бога, Который видит, как Его сыновья избирают смерть, отрекаясь от Его любви. Киннора молодого музыканта, услаждавшая Бога и людей, еще не могла играть на такой мотив. Сердцу этого сына Адама надлежало сокрушиться, чтобы оно действительно стало подобным' сердцу Бога и могло дать тот пророческий ответ, который обращен Богом к самому Давиду и всем мятежным сыновьям. Иезекииль скажет позднее, что Бог не хочет смерти грешника (Иез 18.23.33.11). Но Ягее уже сказал устами своего alter ego Давида, что Он хочет умереть за Своих мятежных сыновей. И' в самом деле, глашатаи Божий являются устами грешников, чьи сердца были сокрушены и переделаны Им Самим.

Но для того, чтобы дать нам увидеть тайные и нерасторжимые узы, связывающие Бога со Своим народом, Он воспользовался другим сердцем, мучимым ревностью и раздираемым любовью.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) О богатстве библейской темы Пастыря см. ИБ, с. 1172, прим. J}).

2) "Жестоковыйность" означает одновременно и непокорность, и нежелание признавать свои ошибки: Исх 33,3-5;

34,9; Втор 9,6.13; 10,16; 31,27; 4 Цар 17,14; 2 Пар 30,8;

36.13; Неем 9,16-17.29; Притч 29,1; Иер 7,26; 17,23; 19,15.

3) Об этом предложении Ягве Моисею сообщается также во Втор 9,13-14; в Числ 14,12 речь вдет о другом событии, имевшем место, как полагают, в Кадес-Варни.

4) Поскольку в древнееврейском языке пишутся одни согласные, имя Манассия (Менаше) отличается от имени Моисея (Моше) лишь добавлением буквы "нун". Эта буква "нун", добавленная здесь из уважения к имени Моисея, остается "подвешенной", т.е. пишется несколько выше обычной строки в напоминание о том, что ее не было в первоначальном тексте. К сожалению, в большинстве современных изданий древнееврейского текста Библии не соблюдается это указание массоретов,н буква "нун" вводится в текст на равных основаниях с другими.

5) См. Числ 27,4; Втор 25,6-7; 4 Цар 14,7; 18,18; Суд 18,17;

Пс 9,6; 41,6; 109,13; Притч 10,7; Сир 37,26; 39,9; 41,11-12; Ис 48,19; 65,15; 66,22.

6) Эта клятва, о .которой здесь напоминает Моисей (Исх 32,13), была дана вслед за великим испытанием Авраамо-вой веры: требованием принести в жертву сына (Быт 22,16). Ее разъясняет автор Послания к Евреям (6,13-18).

7) Подобное испытание веры было дано Иеремии (см. Иер 15,18). Он говорит Богу:"Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою?"

8) Иезекииль особенно наставивает на том, что когда Ягве спасет Израиль, Он сделает это для того, чтобы "освятить великое имя Свое" (36,21-23; 39,25), которое израильтяне "обесславили" в плену (36,10-23), позволив говорить, что

их Бог не был в состоянии защитить их (см. Втор 32,27;

Пс 139,9; Ис 10,12-15). Здесь Моисей развивает не эту точку зрения, но он разовьет ее в сходных обстоятельствах при Кадсс-Варни (Числ 14,13-17; Втор 9,28). Иисус Навин поступает так же после поражения при Гае (7,9).

9) Автор Книги Иова — не единственный библейский автор, сожалеющий о том, что родился на свет (Нов 3,11-16;

10,18-19). Так же обстоит дело с Екклесиастом (Еккл 6,3). Эта тоска коснулась и Иеремни (20,14-18) в минуту упадка.

10) Исх 3,8.10.15.17; 4,13.23; 5,1; 6,6-8.11 и тл.

11) Исх 12,3-14.21-28.43-49.

12) Быт 22,13.

13) Ягве Сам называет Себя верным в Исх 34,6; Ис 65,16;

Мал 3,6.

14) Подобное чувство испытывал Каин по отношению к Авелю (Быт 4,3-8), Исмаил — по отношению к Исааку (Гал 4,28-29), братья — к Иосифу (Быт 37,3-11), Исав — к Иакову (Быт 27,41; см. также Мал 1,2-3 и Рим 9,13), Иисус Навин — к Елдаау и Модаду (Числ 11,28-29), Маркам и Аарон — к Моисею (Числ 12,2).

15) См. Притч 25,21-22; Рим 12,20.

 

ГЛАВА VII

БОГ—РЕВНИТЕЛЬ И ОБМАНУТЫЙ СУПРУГ

Не следует забывать, что на всем (или почти на всем) протяжении Ветхого Завета звучит этот лейтмотив:"Ягве, Бог наш,— Бог-ревнитель"^. Если это опустить, то Ветхий Завет окажется искусственно подслащенным. Когда мы начали рассматривать, как открывает Себя Бог в людских сердцах (которыми Он пользуется как своего рода резонаторами), мы видели это на примере сердца пастуха Моисея и отцовского сердца Давида. Но тут все сходилось слишком прямо к Богу Отцу, минуя многочисленные непредвиденные случайности и крутые повороты религиозной мысли Израиля.

Защищает или истребляет

Обратимся теперь к трудной для понимания мысли: Ягве есть Бог ревнивый! Это значит, что Ягве или спаситель, избавляющий от страха и отчаяния всех, находящихся в беде, или же — огонь, поядающий тех, кто Его забывает и относится к Нему не как к грозному и страшному Богу, Которым Он является, будучи Богом Живым. Таким образом, всякая человеческая судьба приобретает в судьбе Израиля особо драматический характер. Отныне возможны лишь две позиции, поскольку Израиль собран Богом: или стать объектом

Божиих милостей и покровительства, или же оказаться под угрозой быть истребленным и уничтоженным Им.

Если рассчитывать на покровительство и желать, чтобы Божественная сила не прибегла к уничтожению, то главным состоянием должен быть страх,— страх Божий2^ но в том смысле, который нас, возможно, удивляет, потому что трепет в Библии имеет два почти протиповоложных значения: трепещут, потому что боятся, и трепещут, потому что любят", и тогда не помнят себя от радости. В этом страхе Божием присутствуют одновременно оба аспекта. Для Израиля страх Божий означает принимать всерьез Его существование, не забывать о том. Кто Он есть. Страху противостоит не столько вольное обращение, сколько забвение4^ Бояться Бога или забывать о Нем — вот альтернатива.

Предать забвении?

Поколение, которое перешло Красное море и на пустынном берегу с восторгом пело вокруг Моисея песнь освобождения, уже отошло к праотцам. Впрочем, и оно всего несколько дней спустя уже успело забыть о могуществе Бога. Но сейчас Израиль представлен следующими поколениями, поколениями, которые не имеют того изначального опыта^,— они живут в неведении. Они забыли. Кто Этот Бог, столь грозный, когда истребляет, столь могущественный, когда спасает. Народ этого больше не знает. И особенно в эпоху царств, в то время, когда Израиль уже имеет высокую социальную организацию, он утрачивает ту тесную связь с Богом, которая существовала во времена лишений и спасительной священной войны6^

Следовательно, народ теперь не знает. Кто Этот Бог, разделивший море. Поэтому он забывает Его, т.е. живет в обмирщвленном обществе, где Бог влачит лишь род случайного существования, но где Его присутствие уже не ощущается постоянно в народе, где с Ним уже не считаются, как могли считаться сразу после того, как Он спас и создал Израиль. Это забвение, в котором пребывает народ, описано в песне из Книги Второзакония (32,9-18):

Часть 5tгвeъ народ Его;

Иаков наследственный удел Его. Он нашел его в пустыне.

в степи печальной и дикой;

ограждал его, смотрел за ним, -

хранил его, как зеницу ока Своего. Как орел покрывает гнездо свое,

носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их

и носит их на перьях своих:

так Ягве один водил его,

и не было с Ним чужого бога.' Он вознес его на высоту земли,

и кормил произведениями полей, и питал его медом из камня,

и елеем из твердой скалы, маслом коровьим и молоком овечьим,

и туком агнцев и овнов Васанских

и козлов и тучною пшеницею,

и ты пил вино, кровь виноградных ягод. И утучнел Израиль, и стал упрям;

утучнел, отолстел и разжирел;

и оставил он Бога, создавшего его,

и презрел твердыню спасения своего. Богами чуждыми они раздражили Его,

и мерзостями (своими) разгневали Его. Приносили жертвы бесам, а не Богу,

богам, которых они не знали,

новым, которые пришли от соседей

и о которых не помышляли отцы ваши. А Заступника, родившего тебя, ты забыл,

и не помнил Бога, создавшего тебя.

Драма описана прекрасно: сначала говорится, что Бог спас и вел этот народ, когда он был младенцем. Затем Бог наделил его всеми земными благами. И наконец народ стал процветать, обрел уверенность, разъелся. Сердце его ожирело, как говорится и в других местах Библии8^ И теперь он больше не понимает, не знает. Он уже не помнит того времени, когда пребывал в смятении и пережил опыт спасения.

Сельскохозяйственные боги

Напротив, упорядочив жизнь, ставшую, в сущности, обмирщвленной, он охотно кадит сельскохозяйственным богам, нетребовательным и покладистым, и приписывает им урожаи. Отсюда эти возмущенные слова:"3аступника, родившего тебя, ты забыл, и не помнил Бога, создавшего Тебя!" Кстати, так же начинается книга Исаии:

Видение Исаии, сына Амосова, которое он видел в Иудее и Иерусалиме, во дни Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии — царей Иудейских:

Слушайте, небеса, и внимай, земля;

потому что Ягве говорит:

Я воспитал и возвысил сыновей,

а они возмутились против Меня. Вол знает владетеля своего,

и осел — ясли господина своего;

А Израиль не знает ничего,* народ Мой не разумеет.

У народа нет даже той признательности, в этимологическом смысле слова, в силу которой домашнее животное помнит, где оно получает пищу. Израиль больше не помнит, от Кого он получил жизнь. Он теперь приписывает эту жизнь мифам, образам, чему угодно, тому, что не имеет ничего общего с Богом Живым. Поскольку люди забыли спасшую их силу, они теперь смешивают Бога Живого со "тщетой". Всему тому, что они считают силами и богами: разрушительной буре, плодородию земли (все это олицетворяется местными идолами),— курят по традиции фимиам в древних местах паломничества в Ханаане"; поклоняются этим силам и богам, а не Спасителю. Измышления человеческие, все то, что люди придумали вместо Бога, совершенно скрыли Его мощь.

Огнь поядаюший

И вот из-за того, что народ впал в это губительное смешение ценностей, в смешение Абсолюта со всякой ложью, принимающей имя Абсолюта, от забытого Бога изойдет огонь, который уничтожит этот народ. В момент смерти Моисей делает завещание (Втор 4,22-31):

Я умру в земле сей, не перейдя за Иордан, а вы перейдете, и овладеете тою доброю землею. Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Ягве, Бога вашего, который Он поставил с вами, и чтобы не делать себе кумиров, изображающих что-либо, как повелел тебе Ягве, Бог твой; ибо Ягве, Бог

•В синодальном переведение знает (Меня)".— Прим. перев.

твой, есть огнь повдающий, Бог ревнитель. Если хе родятся у тебя сыны и сыны у сынов (твоих), и, долго жив на земле, вы развратитесь и сделаете изваяние, изображающее что-либо, и сделаете зло сие пред очами Ягве, Бога вашего, и раздражите Его: то свидетельствую вам сегодня небом и землею, что скоро потеряете землю, для наследования которой вы переходите за Иордан; не пробудете много времени на ней, но погибнете. И рассеет вас Ягве по (всем) народам, и останетесь в малом числе между народами, к которым отведет вас Ягве. И будете там служить (другим) богам, сделанным руками человеческими из дерева и камня, которые не видят и не слышат, и не едят и не обоняют. Но когда ты взыщешь1^ там Ягве, Бога твоего, то найдешь (Его), если будешь искать Его всем сердцем твоим и всею душею твоею. Когда ты будешь в скорби, и когда все это постигнет тебя в последствие времени, то обратишься к Ягве, Богу твоему, и послушаешь гласа Его. Ягве, Бог твой, есть Бог (благий и) милосердый; Он не оставит тебя и не погубит тебя, и не забудет завета с отцами твоими, который Он клятвою утвердил им.

Через смерть у новой жизни

Вот две великие истины, между которыми заключена вся вера Израиля: Ягве — Бог ревнитель; Ягве — Бог милосердный11). И то и другое есть несомненные истины, хотя может показаться, что они противоречат друг другу. Ибо ревность Бога приведет Его народ на грань истребления, но милосердие Божие вернет ему жизнь. Действительно, народ, которому говорит Бог, может окончательно стать народом Божиим, таким, который не забывает и способен оставаться в руке своего Спасителя,— лишь перейдя через смерть в новую жизнь. И это не Новым Заветом придумано. Пророки одержимы этой мыслью. Такова идея "остатка Израиля", играющая столь большую роль во всей Библии: "Только остаток обратится". Это надежда, тесные врата18 Исаии:"Да, Я истреблю его до корня, но как большие деревья, будучи срублены, выпускают из себя отросток, так обратится остаток"!^. Вот центр провозвестия Исаии.

Но Израиль не обратится14, пока народ как таковой не будет истреблен, потому что ложный панцирь преуспеяния, забвения и мирского устроения, созданный им вокруг себя, должен быть сломан. Он ограждает сердца людей!". И лишь затем, в упадке, одиночестве, утрате всякой надежды10, придет снова Ягве, чтобы спасти их. И это не будет похоже на первое спасение, санкционированное Синайским Законом1^. Новое спасение будет новым творением (преображением). Не только призванием, призывом, как раньше, но изменением сердца. Таковы пророчества Иезекииля (Иез 11,19; 36,26) :"Вместо сердца каменного Я дам вам сердце плотное" (т.е. сердце проницаемое, отзывчивое), умеющее узнавать, вспоминать, сердце не забывающее, не ожесточающееся в забвении.

Бессилие закона

В этом главная драма судьбы Израиля: в невозможности для Израиля оставаться в руках Бога. Почему? Иов раскрывает истинную причину. Потому что в действительности человек, которого избрал Бог, пока еще ветхий человек, это еще человек, который, если взять его в массе и толпе, бежит от Бога и всякий раз, когда Бог возлагает на него руку, ждет, пока его испуганное сердце успокоится, чтобы бежать от руки Спасителя. Нужно, чтобы этот человек был создан заново. Но он не может быть создан заново, если не обретет в руках Бога опыта своего бессилия. И цель Закона — помочь Израилю понять, до какой степени человечество предано греху, до какой степени нужно ему умереть, чтобы возродиться. Ибо если бы Закон не сказал мне: "Не делай этого!"— я бы не понял даже, что во мне есть гоех18^ Я не понял бы, что по сути -- я раб, умалишенный, и что над моей волей следовать за Богом издевается другая воля, которая чужда тому лучшему, что есть во мне, но тем не менее терзает меня и стискивает. Эта тоска по новому рождению, которая возникает в Израиле в момент разрушения храма и плена у таких пророков, как Иезекииль1^ и Иере-мия-®, или у второго редактора Книги Второзакония20 (эпоха плена), эта тоска по новому рождению не могла бы возникнуть, если бы прежде не была предписана святость.

Святость призывает святость

Вернемся же к ревности Бога и попытаемся найти для нее в Библии наиболе явные причины, оставив напоследок причину скрытую. Причина, прежде всего бросающаяся в глаза, изложена в Книге Левит. Посмотрим, например, как Бог мотивирует в 19,1-2 все культовые предписаниями сказал Ягве Моисею, говоря: объяви всему народу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я, Ягве, Бог ваш". Отсюда следует: каждый должен чтить мать и отца, соблюдать субботу, не обращаться к идолам и т.д. Все это лишь выводы из главного предписания:"Святы будьте, ибо свят Я. Ягве, Бог ваш". Здесь основа духовного учения Книги Левит.

В 11,44-45 эта тема звучит с особой силой:"Я — Ягве, Бог ваш. Вы освящены и стали святыми, ибо Я — свят! Потому не делайтесь нечистыми, подобно пресмыкающимся, ползающим по земле. Я, Ягве, вывел вас из земли Египетской, чтобы стать вашим Богом. Будьте святыми, потому что Я святГС»)22^ Этот мотив настойчиво повторяется. Здесь это делается с единственной целью указать, что следует вводить в меню: есть то или иное животное, а не есть такое-то и такое-то. Ягве мотивирует Своей собственной святостью запрет употреблять в пищу нечистых животных.

Но постараемся вместе с тем проникнуть в глубокий смысл этой формулировки. Когда Бог говорит:"Вы стали святыми, потому что Я — свят, не делайтесь же нечистыми, подобно пресмыкающимся, ползающим по земле",— Он проводит глубокое различие между Израилем и всем, что движется на земле, будь то звери или люди. Ибо один Израиль знает. Кто есть истинный Бог. Израиль знает это не только теоретически, но он пребывает в руках истинного Бога, он избран Им. Встает следующий вопрос: не обменяет ли он это сокровище на какое-либо другое? Поступит ли он противоположно тому человеку, который нашел сокровище на своем поле и хочет продать все, что имеет, чтобы приобрести это сокровище? ) Не возникнет ли у того, кому по рождению принадлежит сокровище на поле, мысль заложить или продать его, чтобы обрести что-нибудь, что люди считают ценным в этом мире?

Сокровище, не подлежащее обмену

Драма заключается в том, что нашедший сокровище — в восторге, сердце его полно им, он не спит, о нем мечтая, а тот, кто получил его по наследству, знает его очень хорошо; сокровище не имеет эмоциональной ценности в его глазах. Достаточно любому желанию придти ему в голову, чтобы он был уже готов обменять то, настоящей цены чему он ухе не знает. Тем более, что Бог не есть ценность, которая котируется на бирже. Бог есть та тайная и глубоко сокрытая драгоценность, которая может быть легко забыта всяким, кто позволяет себе оказаться во власти чего-либо, что попадает в пределы его сердца и желаний. Обладать славой Божией-"— вот в чем избрание Израиля. Но эту славу, как говорит апостол Павел, это сокровище славы Бога познанного и обладаемого мы носим в глиняных сосудах2^; и поскольку сосуды эти глиняные и хрупкие, то весь Закон существует, чтобы их охранять из опасения, как бы сокровище не рассыпалось.

Эту формулу — "Будьте святы, потому что Я свят" — можно понимать еще так: не смешивайтесь со всеми другими, с теми, кто Меня не знает, не смешивайтесь с ними, как Я не смешиваюсь со всем тем, чему они поклоняются. Между Богом и тем, чему поклоняются люди, тем, что считается у них абсолютным, такая же разница, как между всем и ничем. Так пусть же будет такая же разница, такая же непроходимая пропасть между вами, обладателями сокровища, и всеми остальными, не знающими этого сокровища. Зачем? Из опасения, чтобы вы не заразились, из страха, чтобы и вы не обменяли ваше сокровище на тщету.

Можно подумать: ведь это противоречит духу Нового Завета, предписывающего разбрасывать дарованные нам семена, становиться закваской в той среде, в которую мы помещены. Да, противоречит, совершенно верно. Потому что в то время Дух не был еще дарован^, человек не родился заново27^, сокровищем он владел пока непрочно, привитое^ еще не принялось. Нужно было тщательно охранять еще не окрепшую жизнь, не закрепленное еще сокровище, жар, еще не охвативший огнем2^ человечество. Напротив, Новый Завет целиком направлен на расточение другим^, на раздачу другим30 того, что дано, на зарождение несметного народа.

Сооружение гетто

В Израиле речь идет о необходимости вновь сделать своим центром Единый Абсолют. Поэтому израильский народ сам воздвигает вокруг себя стены своего гетто. И он создает их добровольно, заботясь о верности. Он готов пожертвовать всем, любыми контактами, если они мешают ему обладать сокровищем. Чтобы сохранить это сокровище, Израилю придется отказаться от соглашения с другими народами Ханаана. Ведь при заключении договоров с другими приходится клясться их богами32^ Способствуя связям с другими народами, можно помимо воли начать относиться к Ягае как к одному из богов. Второй запрет — воспрещение браков с иноплеменниками. В самом деле, известно (как это было, например, с Соломоном), насколько любовь к иноплеменной женщине может изменить убеждения мужчины, который любит ее.

Во Второзаконии (7,1-16) утверждаются оба эти требования и ясно излагаются последствия первого из них:

Когда введет тебя Ягве, Бог твой, в землю, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею, и изгонит от лица твоего многочисленные народы, Хеттеев, Гергесеев, Аморреев, Хананеев, Ферезеев, Евеев и Иевусеев, семь народов, которые многочисленнее и сильнее тебя, и предаст их тебе Ягве, Бог твой, и поразишь их; тогда предай их заклятию, не вступай с ними в союз3^ и не щади их. И не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его'не бери за сына твоего"; ибо они отвратят сынов твоих от Меня, чтобы служить иным богам, и тогда воспламенит-ся на вас гнев Ягве, и Он скоро истребит тебя. Но поступите с ними так: жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканов их сожгите огнем. Ибо ты народ святый у Ягве, Бога твоего; тебя избрал Ягве, Бог твой, чтобы ты был собственным Его наро-дом^ из всех народов, которые на земле.

Ни одного уцелевшего

Книга Иисуса Навина повествует об исполнении этого повеления Божия. Только жителям Гаваона удется хитростью заключить договор с израильтянами (9,3-18). Они выдали себя за людей, пришедших из страны, весьма далекой от Земли Обетованной. И Ие-шуа решил поэтому, что он не обязан их уничтожать* Но Иерихон (6,17-21), Гай (8,24-27), города Юга (10,28-40) и Севера (11,10-15) были преданы заклятию. Через весь рассказ этот проходит зловещий лейт^ мотив^Так поражали их, что не оставили ни одного из них уцелевшего". Несомненно, первая глава Книги Судей звучит несколько иначе и наводит скорее на мысль о медленном взаимопроникновении израильского и ханаанского населений. Но в начале следующей главы несоблюдение заклятия отмечается как тяжкая вина Израиля (2,1-5).

Таким образом, принцип ясно провозглашен, и к тому же это требование вполне логично. Если обладание Истинным Богом есть действительно бесценное сокровище, то, следовательно, все остальное второстепенно по сравнению с ним, и если возникнет опасность потерять веру в Истинного Бога, то лучше, как позже будет сказано в Евангелии, вырвать глаз30, из-за которого ты можешь потерять веру. Если вы находитесь в зачумленной среде, полной заразы, что же, очистите эту среду, чтобы сохранить здоровье. А для Израиля народы, которые не знают Истинного Бога и MOiyr мало-помалу вытеснить своими верованиями и суевериями истинную веру в сердце народа Божия, есть та зачумленная и заразная среда, которую надо очистить.

Семена истинной веды

Но разве не трагично, что среда эта состоит из людей и обеззараживание превращается в массовые убийства? Можно ли сохранять веру народа, уничтожая другие народы, опасные для этой веры? Не есть ли это оправдание всех религиозных войн? Прежде чем возмущаться, попытаемся понять. Израиль не считает себя народом среди других народов. Он считает себя семенем истинной веры в этом мире. Речь идет не о том, следует ли предпочитать одних людей другим, а о том, что семя истинной веры в этом мире может быть уничтожено. Израиль лишь носитель этого семени подлинной веры, и поэтому он считает, что уничтожение этого семени опаснее, чем уничтожение части тела окружающего его человечества, если ценой этого очищения окружающей среды можно сохранить огонь, и семя останется плодоносным для того, чтобы впоследствии им было преображено все человечество.

Все дело в том, что это избранный народ, а не группа людей среди других людей. А избранный народ сознает свое назначение быть светом миру37^ Но, может быть, тогда вместо холодной жестокости перед нами страшная паранойя, лежащая в основе всякого фанатизма? Вся проблема в этом: паранойя или истина? Правда ли, что этот народ избран быть светом миру? Если да, то так хе верно и то, что его существование в качестве источника света является главной ценностью для мира, даже если ему приходится истреблять...

Новое в откровении

Я счел себя обязанным перед Священным Писанием сделать эту попытку оправдать фанатизм. Конечно, ее логика с трудом убеждает нас. Может быть, потому, что мы живем в Новом Завете, и разделившиеся христиане несут на себе мучительную печать анахронических заклятий. На деле откровение об абсолютной ценности человеческой жизни и запрет массовых репрессий были даны лишь через Иезекииля38^ т.е. в VI веке до н.э., тоща как закляте3^ было понято как следствие ревности Всемогущего Бога с момента завоевания Земли Обетованной, т.е. на шесть веков раньше.

Вполне вероятно, что Бог открывал одно за другим некоторые понятия, и народ, чувствуя, что Бог хочет сказать в данный момент, выражал это тоща с такой убежденностью и силой, что придавал этому как бы окончательное значение, тоща как, несомненно, это было не все, что хотел сказать Бог. А если говорить ^все" о том, что всем еще не является, то это может изменить оттенки смсысла. Поэтому можно сомневаться в том, действительно ли в намерения Бога входили эти ультралогические следствия ревности Бога — проклятие и истребление чужих народов. Или, может быть, так понял Израиль повеления Бога? Хотя в Библии утверждается, что оно исходит из уст Бога, но не есть ли это выражение того, как Израиль понял Бога? Или же Бог хотел, чтобы так понял Его этот народ в начале своего существования? Очень важно ответить на этот вопрос. Сказать: Бог имел прежде всего в виду, что Он есть единственный Истинный Бог я нельзя ничего Ему предпочитать, все остальное следует потом. Без сомнения, это так1 Но Бог не говорит трюизмами. Сказать: Бог в самом деле хотел, чтобы уничтожали прежних жителей Палестины, потому что они представляют угрозу для веры Израиля,— верно ли это? Сколько предрассудков, сколько ненависти и обид может стоять за такими действиями!

Меньшее зло

Человеку свойственно пытаться оправдать высшими причинами весьма случайную ненависть. Разве в ту эпоху дело не обстояло точно так же? Бесспорно, что Бог, который обращался к людям, и людям грешным, допускал с полным знанием дела, чтобы Его слово было истолковано таким образом, Бог с полным знанием дела допускал, чтобы слово Его стало мечом40^ который порождает, по крайней мере, временно, фанатизм на земле. Это важный момент. Может быть. Бог не желал этого фанатизма, но, по крайней мере. Он несомненно допускал его, как меньшее зло. Для Бога главным было дать откровение о Едином Абсолюте, даже если временно выводы из этого откровения делались пристрастные, и даже весьма пристрастные.

Это указывает нам на то, что^для Бога существует тем не менее порядок даже в самом худшем, и что хотя уничтожать своего ближнего из религиозных соображений нехорошо, однако это не самое худшее, что может произойти. Равнодушие40 и полное неведение истинного света4^ хуже в глазах Божиих, чем беспорядок, последовавший за первым рассветом. Нужно помнить об этом. Даже если все эти массовые убийтсва не были благом, в глазах Бога они были меньшим злом по сравнению с невежеством и заблуждениями человечества, закосневшего в незнании своего Создателя.

Несчастливый в любви

Однако это первое открыто требовательной ревности Бога есть лишь начало приобщения к этой тайне. Пятью веками позже Бог откроет секрет Своей ревности одному из Своих верных друзей — Осии, сыну Беерину. Этот человек женился на весьма привле- ¦ нательной женщине, которую он горячо любил. К несчастью, она была привлекательной не только для него и не могла удовлетвориться его любовью. Скоро она стала считать свой дом временной квартирой и употреблять бесчисленные дары, которыми украшал ее супруг, на то, чтобы покорять другие сердца. У нее было много детей, и Осия не был уверен, что они от него4^ (Ос 1,3.6.8). Затем она совсем бросила супружеский дом и пошла по рукам, оставив в унижении Осию, который, однако, продолжал любить ее и страдать.

Однако Осия по повелению Божию выбрал эту женщину, чья всем известная развращенность должна была сломать всю его жизнь (1,2); а теперь, когда он оказался осмеянным и раздираемым ревностью. Бог молчал. Когда молодость прошла, Гомерь — так звали эту женщину — перестала пользоваться прежним успехом. Чары ее утратили свою силу, и она стала тяготиться зависимостью от случайного любовника, у которого она была на содержании. Она вспомнила те времена, когда Осия окружал ее искренней любо-вью:"Пойду я и возвращусь к первому мужу моему; ибо тогда лучше было мне" (2,9). С ним не будет проблем. Он так любил ее, что, несомненно, возмет ее опять и обеспечит ей спокойную старость. И вот она обратилась к Осии, сообщила ему о своих благих намерениях и добавила при этом, что ее нынешний хозяин отпустит ее за пятнадцать сребреников и за полтора хомера ячменя (3,2).

Обманутый МУЖ пророчествует

Эта новость не обрадовала Осию сверх меры. Однако его любовь к ней не уменьшилась. Просто он ждал большего, чем это возвращение к нему за неимением лучшего. Он считал, что может дать больше, чем одно лишь прибежище от одиночества, этой блуднице, на которой оставили след похождения и годы. При виде ее, возвращающейся к нему в таком состоянии — обесчещенной, постаревшей, жалкой,— Осию раздирали противоречивые чувства: оскорбленная честь и его поруганная любовь. И именно в этот миг Бог заговорил с ним, потому что этого часа ждал много веков Бог Ревнитель, так же как Бог Отец долго ждал того дня, когда уста Давида скажут: "Сын мой, лучше бы я умер вместо тебя".

В эту минуту сомнений Бог обращается к раздираемому сердцу обманутого супруга. Он говорит ему:"Иди, полюби снова эту женщину, обманувшую любовь муха своего. Люби ее, как любит Ягве сынов Израилевых, хотя они обращаются к другим богам и услаждаются почитанием их" С") (3,1). "Со Мной каждый день поступает так Израиль, каждый день бежит от Меня этот народ, каждый день расточает он все, что Я даю ему, чтобы нравиться посторонним. Каждый день ходит он к другим богам, которых он предпочитает Мне, его собственному Богу, и рыщет вокруг своих любовников. А потом дела начинают идти плохо, и тогда народ возвращается и умоляет Меня:"Ты — Бог отцов моих, я возвращаюсь к Тебе, к Тебе". Но Щ прекрасно знаю, что означает эта комедия. Это означает лишь, что в данный момент угрохает враг, что камень и дерево, которым кадили, не могут, понятно»! избавить от опасности, ив этих случаях Мне тоже хочется предоставить им выпутываться самим. Если, когда все идет хорошо. Меня забывают и вспоминают обо Мне лишь в крайней нужде, то как Я, по-твоему,;

воспринимаю это? И, однако, смотри: каждый раз Я снова принимаю их. Значит, и ты прими без разговоров свою жену". ;

Влюбленность или сострадание?

В этот день Осия понял, а до него никто этого не понимал, тайные причины ревности Божией. Понял, что на деле эта ревность есть обратная сторона и вмес-1 те пробный камень чувства, которое, как это ни трудно вообразить себе, Творец тем не менее питает & I Своему созданию. Понял, что Бог влюблен в Свое' творение, влюблен в то, что произведено Им, в то, I что ничего не может Ему принести. И все же дело не в одной жалости, не только в сострадании, в "снисхож-, деиии", а в любви. А любовь невозможна без восхищения. Я полагаю, что жалость более всего отличается;

от любви тем, что жалости присуще чувство превосходства: к другому снисходят, потому что сердце тронуто его несчастьем, тогда как подлинная любовь всегда выражает восхищение. И когда Бог говорит, что любит, это очень серьезно, это означает, что Он восхищается4^. Кажется почти кощунственным говорить, что Бог может любить Свое создание. Как столь безумная мысль могла родиться в голове человека — что Бог любит Свое творение? Чтобы Всемилостивый

Бог мог растрогаться, это легко допустить, но чтобы Он любил?!

Любовь Божия заявляет о себе

И однако Бог заявляет о Своей любви как нельзя более ясно^. Она вырывается из сердца Иеремии с самого начала его призвания:"Слово Ягве было обращено ко мне: иди и возгласи в уши Иерусалима: Я помню о дружбе юности твоей, о любви твоей во время обручения, когда ты следовал за Мною в пустыню, в землю незасеянную" С") (Иер 2,1-2). И далее в главе 31,20-22 то из сердца отца, то из сердца супруга исходит меняющая формы любовь Бога:

Не дорогой ли у Меня сын Ефрем?

не любимое ли дитя? ибо, как только заговорю о нем,

всегда с любовью вспоминаю о нем;

внутренность Моя возмущается за него;

умилосержусь над ним, говорит Ягве. Поставь себе путевые знаки,

поставь себе столбы, обрати сердце твое на дорогу,

на путь, по которому ты шла;

возвращайся, дева Израилева,

возвращайся в сии города твои. Долго ли тебе скитаться,

отпадшая дочь? Ибо Ягве сотворит на земле нечто новое;

жена спасет мужа.

Обычно покинутые мужья идут за беглянкой, ушедшей от их власти (Суд 19,3). Но Ягве пробудит в сердце неверной жажду Его любви и вместе с тем му-

чительный страх не тронуть сердце разгневанного супруга. На этот страх Бог отвечает устами автора Книге Утешения:

Как жену, оставленную и скорбящую душой,

призывает тебя Ягве. Отвергают ли жену юности своей?

говорит Бог твой. На краткое время оставил Я тебя,

но, исполнившись великого сострадания,

соберу Я тебя. В пылу гнева на мгновение

скрыл Я от тебя лицо Мое, но вечной любовью движим Я к тебе,

говорит Искупитель твой Ягве. (*)

(Ис 54,6-8)

Ягве предстает Израилю не только в облике отца и супруга. Он обретает также облик матери:

Забудет ли женщина грудное дитя свое,

чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла.

то Я не забуду тебя! (Ис 49,15)

Ревнивая страсть

В Песни Песней любовь, соединяющая Ягве с Его народом, обретает наиболее страстный характер и не боится прибегать к эротическим образам для выражения этого союза, который нарушается и исполнение которого скрепит примирение Бога и людей. Бог-любовник так завершает Свою песнь:

Под яблоней разбудил я тебя:

там зачала тебя мать твоя,

там зачала тебя родившая тебя. Положи меня, как печать, на сердце твое,

как печать, на руку твою:

потому что сильна, как смерть, любовь,

люта, как преисподняя, ревность;

стрелы ее — стрелы огненные,

пламя Божие. Большие воды не могут погасить любви,

и реки не затопят ее. (*) (Песн 8,5-7)

Эта немыслимая страсть и есть тайна жгучей ревности, которую Бог питает к людям. Бог ревнует к идолам и лжебогам лишь потому, что в них воплощен дух разврата^, похищающий у Него сердце людей. "Народ Мой! что сделал Я тебе и чем отягощал тебя? отвечай Мне"(Мих 6,3). Страстная и умоляющая любовь, которой Он осаждает эти сердца, не признающие Его,— вот глубинный двигатель Его ревности. Ветхий Завет решительно утверждает этот факт любви Бога к людям, не позволяя нам дать ему объяснение. Что же может сделать это развращенное, смертное человечество, достойное разве лишь жалости, предметом такой горячей любви Творца?

Возлюбленный. КОТОРЫЙ должен РОДИТЬСЯ

Что же? Что иное, как не новое существо, которому предстоит родиться в нем! Божественный плод, о котором оно не знает, но который оно должно выносить, сохраняя полную, возможность отвергнуть его. Сын его, которого оно должно зачать,— оно и создано для этого,— от этой могучей любви. Ч то же Бог может любить в человеке, как не Бога, Которому предстоит родиться в человеке, чтобы обожествить человека? Это тот таинственный плод, который Мессия, проголодавшись, будет тщетно искать на бесплод-1 ной смоковнице4^ и которому надлежит родиться ог¦ Божественного черенка, принесенного Им Самим. Тот плод, чья благодатная пыльца приносит обетование' цветку человеческому... Любовь супруга будит дремлющую возлюбленную, чтобы она могла в один прекрасный день положить на руки Отцу Сына, Которого она зачала от Его любви.

В этом старом народе Бог любит призвание матери народа нового, среди членов которого Его Сын, зачатый этой матерью, мало-помалу достигнет совершенного возраста4®. Нам остается лишь увидеть скорбные глаза пророков, не отрывающих взора от этого зачатия, в котором Бог обретает плоть.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) См. Исх 20,5; 34.14; Втор 4,24; 5.9; 6,15; Ос 24,19; Наум 1.2.

2) Здесь невозможно привести все ссылки на "страх Божий", настолько они многочисленны. Вот некоторые месте, взятые из Второзакония: 4,10; 5,29; 6,2.13.14: 8,6; 10,12.20;

13,5; 14,23; 17,19; 28,58; 31,12-13.

3) См. Ос 11,10-11.

4) Вот некоторые тексты из Второзакония о забвении: 4,9.23;

6,12; 8.11.14.19; 9,7; 25,19; 32,18.

5) См. Втор 11,2.

6) О священной войне см. 1АТ, t. II, pp. 73-86.

7) "Часть Ягве", т.е. Израиль, противопоставляется другим народам, о которыхf говорится в предыдущем стихе, что они составляют уделы "сынов Божиих" (т.е. членов небесного двора Всевышнего, которых вера Израиля назовет позже "ангелами Вожиими"). В конце II в. до н. э. израильских книжников смутили слова Писания о том, что "народы" были поручены Всевышним "сынам Божиим". Не может ли это утверждение быть истолковано в том смысле, что оно оправдывает существование языческих религий? Поэтому они исправили в еврейском тексте "сынов Божиих" на "сынов Израилевых", хотя это плохо согласуется с контекстом. В греческом переводе (Септуагинте) "сыны Божий" заменены лишь на "ангелов Божмих" с целью избежать возможности толковать это место как указание на многобожие. Лишь в 1952 году был найден на обрывке рукописи с берегов Мертвого моря текст с "сынами Божии-ми", существование которого предполагали исследователи библейских текстов. Хотя Вулыата Иеронвма следует исправленному еврейскому тексту ("сыны Израиля"), западная схоластика вплоть до XII века в своих рассуждениях пользовалась греческим текстом (например, Аисельм Кен-терберийский, Гуго де Сен-Виктор, Петр Ломбардский).

8) См. Пс 118,70; 16,10.

9) Об этих "высоких местах" см. IAT, 1. II, pp. 107-113.

10) О "взыскании" забытого Бога см. тексты: 2 Цар 12,16;

21,1; 1 Пар 11.16; 20,4; 2 Пар 7,14; 15,15; 1 Езд 8.22; Пс 26,8; 39,17; 68,7; 82,17; 104,3-4; Притч 28,5; Ис 45,19; 51, 1; Иер 29,13; 50,4; Ос 3,5; 5,6; 7,10; Соф 1,6; 2,3; Зах 8, 21-22; Мал 3,1.

11) Это утверждение встречается в Библия еще чаще слов о ревности Божией. Оно выражается двумя способами: 1) Яг-ве исполнен "хесеУ, т.е. "pittas", "благочестия**, если воспользоваться латинским словом (которое означает прежде всего верность дружеским и семейным узам); 2) Ягяе исполнен "рахамим", что означает чувство любви, связывающее материнское лоно с тем, что вышло из него.

12) См. Мф 7,13-14; Лк 13,24.

13) Резюме из Ис 6,13; 10,21.

14) "Обращение" — одно из важнейших библейских понятий. Среди множества других текстов см.: Втор 30,2; Тов 13,6;

Пс 79,4; Притч 1,23; Сир 17,25-26; Ис 10,21; 45.22; Иер 3,14; 4,1; 31,18; 35,15; Плач 5,21; Вар 4,2; Ос 14,2; Иоиль 2,12-13; Зах 1,3-4; Мк 1,4.13; Деяи 3,19.

15) Ос 13.8.

16) Ос 3,4.

17) Иер 31,32.

18) См. Рим 7,7.14-23.

19) См. Иез 36,26-28; 37.13.

20) См. Иер 31,31-34.

21) См. Втор 30,3-6.

22) Предписания святости повторяются в Книге Левит: 20,7-8.24-26; 21 ;6-8.15.22-23; 22,2-3.9.15-16.32. Основанием святости избранного народа во всех случаях является святость Ягве.

23) См. Мф 13,44.

24) О пребывании славы Ягве с Израилем см.: Исх 40,34-35; 2 Цар 8,11-13; 2 Пар 7,3; Пс 26,8; 85,10; Иер 14,21; Иез 3,12; 43.2.4-5; Дан 3,53; Зах 2,9.

25) 2 Кор 4,7.

26) См. Ии 7,39; Деян 2,33.

27) См. Ин 3,5-8; Тит 3,5.

28) См. Рим 11,17-24.

29) См. Лк 12,49.

30) См. Мф 10,27; 28,19; Мк 16,15; Лк 24,47.

31) См. Рим 8,29; Опер 7,9.

32) См. Исх 23,13; Иер 5,7; Ис Нав 23,7; Иер 5,7.

33) Об этом запрете см. еще Исх 23,32; Ис Нав 9,7.24.

34) О запрещении смешанных браков см. Исх 34,15-16; 3 Цар 11,1-4; 1 Езд 9,2-3.12-14; 10,2-3.10-14; Неем 10,31; 13,23-27; Мал 2,11-12.

35) Об избрании Израиля как особого народа Ягве см. Исх 19,5-6; Втор 4,20; 14,2; 26,19; 32,9; Пс 32,12; AM 3,2.

36) Мф 5,29.

37) См. Ис 42,6; 49,6; 60,3.

38) См. ИБ, с. 1149, примечание^.

39) См. IAT, t. II, pp. 76-77.

40) Это остается вплоть до Нового Завета. См. Мф 10,34-36;

Лк 12,51-53.

41) О равнодушии см. Откр 3,15-16; Мф 5,13.

42) О духовной слепоте см. Мф 15,14; Лк 6,42; Ин 9,39-41;

Откр 3,18.

43) Я считаю необоснованной оговорку в ИБ (с. 1211, прим. ft. Нет серьезных причин, по которым не следовало бы понимать буквально выражение "дети блуда" (Ос 1,2).

44) См. Ис 43,3, ще Бог говорит Израилю:

В выкуп за тебя отдаю Я Египет,

Куш и Савею за тебя. Оттого, что ты дорог а очах Моих,

драгоценен, и Я возлюбил тебя, отдаю людей за тебя

и народы в выкуп за жизнь твою. С)

45) Любить по-еврейски "<»<&**. Вот те места в Ветхом Завете, ще определенно говорится, что Бог "любит" людей: Втор 4,37; 7,13; 10,15.18; 23,6; 2 Цар 12,24; Неем 13,26; Пс 47,5; 146,8; Притч 3,12; 15,9; Ис 43,4; 48,14; Иер 31,3; Ос 11,1; 14,5; Мал 1,2. Сюда можно прибавить те тексты, ще глагол "любить" выражен греческим словом "агапан": Ос 2,23; Втор 32,12; 2 Цар 7,18; Иф 9,4; Зах 10,6; Прем 4,10;

7,28; Сир 4,10.14; 45,1; 46,13. Наконец, упомянем Прем 11,24, где утверждается, что "Бог любит все, что существует". Ото — точка зрения скорее эллинизма, чем иудаизма).

46) Именно потому, что народ Божий есть невеста-девственница, чья любовь посвящена Тому, Кто любит ее, религиозная неверность выражается такими словами, как блуд и прелюбодеяние. См., например, Иер 2,23-25 и Иез 23.

47) Мф 21,18-19; Мк 11,12-14.

48) Еф 4,13.16; Кол 2,19. См. ИБ, с. 1546, прим. л.

ГЛАВА VIII

СОХРАНИТЬ ИЛИ ПЕРЕСОЗДАТЬ?

В тот момент, когда народу Божию предстоит покинуть Синай, Ягве говорит ему (Исх 33,3):"Идите в землю, ще течет молоко и мед^; ибо Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный". Моисей хе отвечал (стихи 15-16) :"Если не пойдешь Ты Сам (с нами), то и не выводи нас отсюда. Ибо по чему узнать, что я и народ Твой обрели благоволение в очах Твоих? Не по тому ли, когда Ты пойдешь с нами?"

Затем он добавил (34,9) .-"Если я приобрел благоволение в очах Твоих, Владыка, то да пойдет Владыка посреди нас; ибо народ сей жестоковыен; прости беззакония наши и грехи наши и сделай нас наследием Твоим".

Невозможная близость

Начальной целью Синайского Завета было создать тесную близость между народом и Богом (Исх 19,5-6):"0тныне, если вы будете повиноваться Мне и соблюдать Мой Завет, то Я буду считать вас Моим среди всех народов... Я буду считать вас царством священников и народом посвященным" (*).

Но эпизод с золотым тельцом сразу хе показал невозможность для этого народа, отмеченного первородным грехом, выполнить этот замысел абсолютной близости с Пресвятым. Скрижали Завета были разбиты Моисеем (32,19), а затем были даны другие скрижали, установившие новый статус^, согласно которому сохраняется контакт между Богом и Его народом, но не в форме тесной близости, которая с тех пор запрещалась Израилю под страхом смерти.

Нужно отметить, что замысел Бога остается прежним. Бог хочет создать непосредственную близость между человеком и Собой. Но эта непосредственная близость невозможна с человеком, совратившимся с пути и ожесточенным. Все, что возможно,— это привести ветхого человека, отмеченного грехом, к возрождению, к рождению нового человека. Чтобы в этом ветхом человеке, отмеченном грехом, мог бы возникнуть, образоваться постепенно зародыш нового человека, который родится от него. И этот новый человек, который родится от него, будет вместе с тем соответствовать новому статусу:"Новому Завету", который осуществит упование Иеремии^.

Заместители

Но на деле Новый Завет есть не что иное, как Завет Синайский. Первоначальным замыслом Бога на Синае уже была эта тесная близость между Ним и народом. С момента его провала, ознаменовавшегося изготовлением золотого тельца, вступает в силу заменяющий Завет Закон, который найдет свое выражение во всей культовой системе Израиля, а после плена — во всем его законодательстве, т.е. в правосудии, основанном на соблюдении детальных, чрезвычайно конкретных предписаний, пришедших более или менее непосредственно с Синая. Эти виды освящения (культового, законодательного) заменяют истинную святость, они порождены невозможностью полностью и сразу осуществить изначальный замысел:"Будьте святы, потому что Я свят". Отныне культовая система поставит цель терпеливо восстанавливать хрупкую и постоянно подверженную угрозе святость. Священство станет кастой-заслоном, кастой-посредницей между бесконечно Святым Богом и глубоко обмирщвленным народом. Но, конечно, цель Бога в не в том, чтобы увековечить эту замену, пригодную только для народа, еще отмеченного первородным грехом. Напротив, Бог видит конечную цель в том, чтобы образовать в этом народе зародыш другого народа. Но Он приведет к смерти обмир-щвленный народ лишь тогда, когда вынашиваемый им зародыш станет жизнеспособным, когда от него сможет родиться новый человек, то новое человечество, в котором осуществится первоначальный замысел Завета с Богом. Так можно обрисовать отношения, связывающие "Завет вторых скрижалей" с "Новым вечным Заветом".

Посвящение левитов

Посмотрим, как устанавливается эта система замены, которая охраняет народ Израиля в ожидании того времени, когда созреет вынашиваемый им тайный плод. В 8-й главе Книги Чисел указываются причины существования левитов. В стихах 6-7 Ягве говорит Моисею:

Возьми левитов из среды сынов Израилевых, и очисти их. А чтобы очистить их, поступи с ними так: окропи их очистительною водою, и пусть они обреют бритвою все тело свое и вымоют одежды свои, и будут чисты.

Зачем это очищение племени левитов, это посвящение Богу двенадцатой части народа Израиля? В стихах 10 и 11, а затем в 14-м говорится:

И приведи левитов их пред Ягве, и пусть возло-хат сыны Израилевы руки свои на левитов; Аарон же пусть совершит над левитами посвящение их пред Ягве от сынов Израилевых, чтобы отправляли они служение Ягве... И так отдели левитов от сынов Израилевых, чтобы левиты были Моими.

Следовательно, причина посвящения левитов в том, чтобы заменить посвящение Израиля. Этот народ был предназначен к отделению от человечества, чтобы он принадлежал Ягве. Поскольку он не смог остаться верным этому посвящению, Ягве избирает в его недрах часть, которая будет принадлежать исключительно Ему одному. Таким образом левиты осуществят в недрах Израиля призвание, которое должно было быть призванием Израиля^ в недрах народов. Но почему народ возлагает на них руки? Не будем искать здесь прообраза поставления священников. Это возложение рук на левитов имеет совсем другой смысл. В рукоположении священников оно имеет смысл передачи вла-спг8, тогда как у левитов оно означает передачу виновности, ибо Израиль виновен.

Свяшенники-хертвы

Когда животных приносили в жертву умилостивле-ния, народ или, вернее, его представители должны были возлагать руки на заколаемых животных^, предлагая эту жертву в некотором смысле в замену за вину народа. Не народ, а животное будет предано смерти. В действительности, это народ заслужил смертную казнь, во предание на смерть животного напоминало народу его вину, вместе с тем становясь для него залогом искупления. Нечто подобное осуществляется через левитов. Израиль должен быть посвящен Ягве, но осквернился. Тогда он поручает племени левитов занять его место перед Ягве, и отныне оно будет символически исполнять призвание, которое должно было быть призванием всего народа. К тому же выражение "Аарон пусть предложит левитов, совершив представление их пред Ягве"^ (*) (Исх 29,24) указывает, что речь идет о некоей жертве, поскольку над левитами совершают тот же обряд, что и над животными, приносимыми в жертву. Посвящая, их превращают в живую жертву. Достойно сожаления, что в нашем рукоположении священников недостаточно ясно выражена эта идея жертвы. Левиты могут совершать жертвоприношения лишь после того, как стали символически закланными жертвами. В этом заключена ценная религиозная идея, которая не должна исчезнуть с завершением ветхого Закона.

Каста-заслон

В 19-м стихе той же главы Моисей уточняет роль этих посвященных: "Они будут отправлять службы за сынов Израилевых в скинии собрания и совершать над ними обряд искупления, чтобы никто их сынов Израилевых не был поражен" за то, что приблизился к святилищу" (*). Действительно, член оскверненного народа не может приблизиться к святому месту. Но вместо них посвященные установят связь с Господом, совершат жертвоприношения^ и, с другой стороны, очистят1^ народ во имя Господа. Таким образом, они играют роль касты-заслона117 по отношению к опасному радиоактивному источнику. К нему без опасности для себя могут приближаться лишь те, кто полностью отдал себя и стал посвященным. И благодаря им некоторый относительный, а не непосредственный контакт становится возможным между народом и его Господом, хотя Господь и скрыл Свое лицо1'1 от оскверненного народа. Вот в чем назначение священства и его отличие от мирян. Это различие между миром, имеющим дело с неизбежно оскверненными сущностями, и некоторыми людьми, для которых обязательна абсолютная чистота ради других и которые взяты из их числа.

Эта роль посредников подчеркивается также в Книге Левит, в 3-м стихе главы 10-й:"Вот о чем говорил Ягве, когда сказал:"В ближних Моих являю Я святость Мою и пред всем народом являю Я славу Мою"(*>. Это слово, над которым размышляет Моисей, слово, которое было сказано ему Ягве и которое он не понял и не сообщил никому до сих пор... слово это утверждает, что в потомстве Иакова и, следовательно, Адама лишь некоторые, более близкие к Господу, могут жить Его святостью; но присутствие этих посвященных людей среди обмирщвленного народа непрестанно напоминает ему о недоступной славе Господа, к которой открывается доступ лишь тем, кто принимает посвящение.

Каста-посредник

В 16-й главе Книги Левит Ягве открывает Моисею обряд умилостивления (искупления), который станет высшим служением священства в качестве касты-посредника (стих 2):"Скажи Аарону, брату твоему, чтоб он не во всякое время входил во святилище за завесу пред очистилищем, что на ковчеге. Он может умереть, ибо Я являюсь над очистилищем в облаке" (*).

Здесь мы видим, что Бог как бы отгораживается новым заслоном. Даже священство, посвященное Богу, не может всегда и без предосторожностей1^ приближаться к Богу. Даже ему необходимо в некотором роде прокладывать себе путь. Святость постоянно скрывает себя.

В 4-м стихе Бог описывает одеяние священника, на которого возложен обряд:"Священный льняной хитон должен надевать он, нижнее платье льняное да будет на теле его, и льняным поясом пусть опоясывается, и льняной кидар надевает". Настоящий костюм хирурга... "Это священные одежды14^ И пусть омывает он тело свое водою, и надевает их". Здесь утверждается принцип абсолютной стерильности, нужно быть совершенно обеззараженным, приближаясь к Богу, не из опасения заразить Его, но потому, что если приближающийся к Нему сам заражен, то святость Божия уничтожит его. Всякая нечистота становится горючим топливом при соприкосновении со святостью Бога.

Ряд последовательных очищений

Подготовленный так священник получит от общины жертвы. Затем, как говорится в 11-м стихе, "он принесет тельца в жертву за свой грех, затем совершит обряд очищения за себя и свою семью" (*). Стих 16-й добавляет;"0н совершит также обряд очищения святилища за нечистоту сынов Израилевых"(*>. Присутствие святилища среди оскверненного народа оскверняет в некотором смысле само святилище1^. Поэтому служитель святости должен сначала совершить очищение себя самого, а затем святилища, которое есть объективный посредник Божественного присутствия. Лишь после этого может он совершить очищение народа. Таким образом, речь идет о ряде последовательных очи-:

щений. Необходимо, чтобы сам священник возобновил свои узы с Господом. Затем он возобновляет узы Господом самого святилища. А потом ухе он может, возобновить узы, которые соединяют с Господом Его народ. Чистота хе народа должна восстанавливаться! каждый год. Но это всего лишь отдаленная замена оскверненной святости. Этот ритуал подчеркивает, что святость есть нечто без конца ускользающее. Человек не может достичь святости, он может лишь восстанавливать запятнанную чистоту, восстанавливать ее из года в год, чтобы сохранить, по крайней мере, хоть какой-то контакт с Господом в этом полуудалении. Таков обрядовый устав Ветхого Завета.

 

Как передать религиозный опыт?

 

Этой функцией постоянного восстановителя ос-1 кверненных изначальных ценностей глубоко отмечено;, израильское духовенство. Стремясь сохранить изначальную верность народа Богу, оно должно будет постоянно бороться с забвением, а кроме того, с отсутствием преемственности у поколений. Посмотрим, что говорится об этом в Книге Второзакония, представляющей собой настоящий Моисеев катехизис. Вот что говорит умирающий Моисей поколению, пришедшему в пустыню (11,2-7):

Вы были сему свидетелями, а не сыновья ваши. Они не видели и не знали уроков Ягве, Бога вашего, Его величия, крепости десницы Его и силы руки Его, знамений и дел, которые совершил Он среди Египта с фараоном и всей землей его, и что Он сделал с войском египетским, с конями его и колесницами его, наведя на них воду Красного моря, когда они преследовали вас, и как погубил Он их даже до сего дня, что сделал Он для вас в пустыне, пока вы шли сюда, что сделал Он с Да-фаном и Авироном, сынами Елиава, сына Руви-мова, восставшими против власти Аарона и Моисея, когда земля разверзла уста свои и среди всего Израиля поглотила их с их семьями, шатрами и всем их имуществом. Вы вашими глазами видели это великое дело Ягве (*).

Весь этот опыт отразился на чувствованиях одного поколения, но не на чувствованиях его детей. Что сделать, чтобы перейти через эту пропасть поколений?

Создать единство

Об этом говорит нам опять-таки Книга Второзакония (6,20-25) :"Если завтра сын твой спросит тебя:

"что значат эти предписания, эти законы и эти обычаи, которые Ягве, Бог наш, заповедал вам?" (Так и представляется ребенок, который находит, что ненормально жить жизнью, настолько связанной, настолько тесно опутанной правилами, и ищет этому причины). "Скажи сыну твоему:"Мы были рабами у фараона". (Обратите внимание на то, что это "мы" включает и отца поколения XX века также, как минувших и грядущих поколений. Это "мы" относится к членам любого поколения еврейского народа, который вспомииа-ет:"Мы были рабами у фараона". "Мы"— то есть тот же народ, который сейчас живет в нас).

Рабами были мы у фараона в Египте, но Ягве вывел нас из Египта рукою крепкою. И явил Ягве знамения и чудеса великие и казни над Египтом, над фараоном и над всем домом его, пред глазами нашими. А нас вывел оттуда, чтобы ввести нас и дать нам землю, которую клялся отцам нашим ;

дать нам. И заповедал нам Ягве исполнять все постановления сии, чтобы мы боялись Ягве, Бога нашего, дабы хорошо было нам во все дни,'дабы сохранить нашу жизнь, как и теперь. И в сем бу- дет наша праведность.*

Следовательно, традиционные предписания обосновывают, пытаясь напомнить ребенку как можно наг-ладнее, что тот народ, который он воплощает сегодня» был некогда спасен, затем услышал повеления Бога, принял их и должен соблюдать в каждом поколении изначальные обязательства. •

Перечитывать закон

Это периодическое напоминание о высоких деяниях Божиих имеет целью ввести Закон как форму жизни в каждое из поколений Израиля и тем самым обеспечить их глубокую преемственность. Священники есть служители "вечного хранения"16^ скрепляющего Завет. Поэтому их главная цель состоит в том, чтобы возвращать народ в такое духовное состояние, в каком первое поколение восприняло то, что нужно соблю-дать сегодня.

Книга Второзакония (31.9-13) предписывает перечитывать Закон каждые семь лет перед народом, перед I юными и старыми, мужчинами и женщинами во время праздника Кущей. Цель этого предписания в том, чтобы поддерживать тот состоящий из энтузиазма и почтения "страх" Божий, который является главной движущей силой верности народа:"И сыны их, которые не

*Курсив автора,— Прим. пер.

знают сего, услышат и научатся бояться Ягве, Бога вашего, во все дни, доколе вы будете жить..." Священники не считали, что все знают Закон. Борясь с забвением, они предпочитали периодически перечитывать его. Из-за постоянной смены поколений слушал его всякий раз новый народ; на эти долгие чтения рассчитывали как на средство сделать из сменяющихся поколений единый народ.

Что касается царя, то:

когда он сядет на престол царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Ягве, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии (Втор 17,18-19).

Следовательно, для того, чтобы царь хорошо правил царством, считается полезным для него иметь собственный список закона. Хотя он располагает писцами, которые, без сомнения, могли бы лучше него переписать закон, считается необходимым, чтобы он сам переписал его, для того, чтобы он глубже запечатлелся в его сознании. Переписка должна происходить под диктовку священников, официальных хранителей священного текста, а не с какого-нибудь более или менее испорченного списка. Наконец, на царя возлагается обязанность ежедневно посвящать время духовному чтению. В заключение говорится (стих 20-й): "Тем самым он не будет надмеваться над своими братьями и не уклонится от закона ни вправо, ни влево" (*).

Замечательное притязание священников! Они надеются сделать царей праведными посредством ежедневного урока Священного Писания.

Повторение заповедей

Но не только царь должен знать заповеди. Необхо» димость для израильтян постоянно помнить о них очень настойчиво выражена в стихах, следующих за "тема", исповеданием веры Израиля (6,4-9):

Слушай, Израиль: Ягве, Бог наш, Ягве един есть. И люби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедаю тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори о них, свдя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая. И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих.

Итак, израильтянин должен ежеминутно опираться на предписания Ягве. Его воображение и память должны пропитаться их звучанием.

Пессимизм священников

Эти цели священников могут показаться оптимистическими — священник как бы говорит себе:"Народ этот не до конца погиб, не думайте, что катастрофа неизбежна. Его вполне можно спасти. Достаточно напомнить17^ ему то, о чем он забыл, вот и все. Знакомя его с высокими деяниями Божиими и научая повседневному соблюдению устава, можно вновь поставить этот народ на ноги". Священник полностью полагается на религиозное обучение как на средство против забвения. Но за этим скрывается глубокий пессимизм: оптимальная ситуация была вначале, а затем неизбежен постепенный упадок. Будущее не может принести ни чего, кроме опасности забвения, против которого надо принимать меры. Поскольку невозможно увековечить момент бракосочетания между Израилем и его Богом, постараемся периодически подбеливать этот брак. Ибо священник отдает все свои силы на то, чтобы спасти от подтачивания временем более или менее дремлющую верность. Он постоянно стремится идти против течения, против течения эмансипации и бегства, он хочет вернуть народу его подлинность, пребывающую в прошлом.

Все эти реставрационные меры вегда исходят из одной и той же установки. Священник может назвать себя восстановителем18^ В этом заключен глубокий пессимизм: положение может только ухудшаться... Остается лишь смело идти против течения. Необходимо посредством волевой верности попытаться восстановить восторженную верность первых времен, потому что стихийные силы, действующие в этом мире, являются силами распада. Будем же бороться против них с помощью нашей верности.

Оптимизм пророков

Если будущее может принести брачному союзу Бога с Израилем только охлаждение и утрату энтузиазма, то священник прав. Если же, напротив, в этом союзе действует- тайна жизни и плодоношения, то прав пророк: раз есть зародыш, которому суждено дать жизнь, то пусть зерно умрет и сгниет, чтобы принести много плодов, умножающихся до бесконечности1". У пророка нет нездорового пристрастия к худшему, которое заставило бы его сосредоточиться только на катастрофе, он не отпускает шаткие опоры этого мира, потому что его тянет к себе головокружительная бездна. Напротив, им владеет тайный оптимизм20^ Ему прекрасно известно, что из того, что кажется смертью, на деле родится новая жизнь. Смерть для пророка означает новое рождение, и этот нынешний народ должен быть уничтожен лишь затем, чтобы дать всему миру семя нового народа.

ПРОРОК. КОТОРЫЙ не обращает

Когда Исаия видит, как царь Ахаз упорствует в своем намерении призвать Ассирию против коалиции Сирии и Ефрема, когда он видит, как тот отказывается возложить свои упования на Ягве (Ис 7,9-13; 8,6), он возвещает царю ассирийское вторжение, которое опустошит его царство (7,20; 8,7-8). Исаия понимает тогда таинственный смысл слова Божия, услышанного им в Храме в день его призвания:

Огрубело сердце народа сего, сделай его тугим на ухо, замкни глаза ему, чтобы глаза его не видели, чтобы уши его не слышали, а сердце не поняло, чтобы он не обратился и не был исцелен (*) (6,10).

В этот день Исаия, пораженный этим Божественным повелением, спросил:

— Доколе, Господи?

— Доколе не разорятся и не обезлюдеют города, и дома не останутся без жителей, и не опусто-шится земля, и Ягве не изгонит из нее людей. Великое запустение будет на этой земле, и, если уцелеет еще десятая часть людей, она будет отъята, как теревинф, от которого остается один ствол, когда его срубают" (*) (6,11-13).

Исаия, видя, что Ахаз противится его слову, и стране угрожает вторжение ассирийцев, понимает, что настает время исполниться его миссии нежданного пророка. Бог не хочет споропреходящего обращения, Он хочет гибели народа. Он посылал Исаю не как предсказателя непрочного "Великого возвращения", Он сделал из него глашатая Своих высоких деяний. Почему? Потому что "ствол есть святое семя"(*) (6,13). И этот ствол станет живоносным, только если будут обрублены все ветви.

Святое семя

Поэтому Бог дает Ахазу знамение: родится младенец, и нарекут его "С нами Бог". Его детство совпадет с опустошительным вторжением (7,14-16; 8,8). Но это он — святое семя, залог того, что "народ, ходящий во тьме, увидит свет великий" (9,1). В то самое время, когда люди "бродят по земле, жестоко угнетенные и голодные, хуля царя своего и Бога" (8,21), сердце Иса-ии преисполнено тайной радости:

ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий. Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить Его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это (9,6-7).

Спещит грабеж

В школе Ягве, своего Учителя, Исаия понял, что только "остаток обратится" (таков смысл имени, которым он называет своего первенца)20. Поэтому он воздыхает о том, что "спешит грабеж, торопится добыча" (таков смысл имени, которое он дает своему второму сыну)22^ В самом деле, именно грабеж уменьшит численность народа до того остатка, над которым дитя "с нами Бог" сможет установить свое мирное царствование. Нетерпеливые сердца пророков торопят наступление последних времен. Поэтому Исаие все это видится очень близким, тогда как Бог лишь начинает приобщать через него Свой народ к процессу возрождения, полное развертывание которого потребует еще тысячелетий. Но даже если нетерпение заставляет Иса-ию приближать будущее, он приобщен к тайне возрождения того оскверненного человечества, к которому принадлежит.

Увековечить преходящее

Перед лицом пророка такого типа, какова позиция священника, не подозревающего о зреющей в безмолвии тайне? С чересчур наивной доверчивостью он пытается навеки утвердить человечество в его преходящем состоянии, тогда как слово Божие, возвещенное пророками, заставляет лопнуть куколку, из которой выйдет личинка, ставшая наконец бабочкой. Такова его роль: привести к концу это временное состояние, чтобы ускорить наступление состояния окончательного2^. Даже если слову суждено было осудить всю нынешнюю жизнь народа, оно все равно не станет словом отчаяния. Ибо слово это обоюдоострое: с одной стороны, оно обрекает на смерть нынешний народ, а с другой — открывает путь народу грядущему. В глазах пророка в нынешнем народе имеет цену только личинка народа грядущего. Остальное — лишь наброски, ставшие карикатурами, заменители святости, которые опасны тем, что могут увековечиться и замедлить созревание того, чему надлежит родиться.

Не вертеп ли разбойников?

Поэтому культовая система стала объектом чрезвычайно резких нападок со стороны пророков. Конечно, она была целью богодухновенных законов, составляющих большую часть Книги Левит. И тем не менее пророки яростно нападали на практику, порожденную этими законами. Может ли Бог в одних книгах противоречить тому, что Он установил в других? Прежде чем ответить на этот нелегкий вопрос, который не следует обходить молчанием, послушаем Иеремию, пророка, которому было запрещено находиться в Храме210, пророка, подвергнутого отлучению. Действительно, существовали серьезные причины для трений между ним и духовенством.

Итак, до этого отлучения в один прекрасный день он получает повеление от Бога стать у дверей Храма (Иер 7,4-11). Всем иудеям, входящим в эти двери, чтобы повергнуться ниц перед Ягве, он должен говорить:

Не надейтесь на обманчивые слова:"3десь храм Ягве, храм Ягве, храм Ягве". Но если совсем исправите пути ваши и деяния ваши; если будете верно производить суд между человеком и соперником его; не будете притеснять иноземца, сироты и вдовы, и проливать невинной крови на месте сем, и не пойдете во след иных богов на беду себе: то Я оставлю вас жить на месте сем, на этой земле^ которую дал отцам вашим в роды родов. Вот, вы надеетесь на обманчивые слова, которые не принесут вам пользы. Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу, и ходите во след иных богов, которых не знаете, и потом приходите, и становитесь пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите:"мы спасены", чтобы впредь делать все эти мерзости! Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое? Вот, Я видел это, говорит Ягве.

Вот в каком контексте были впервые произнесены эти слова:"Не сделался ли вертепом разбойников Храм сей, который носит имя Мое?"— слова, к которым прибегнет Господь, изгоняя торгующих из Храма^.

Бог хочет пазпушить Храм

Что означает "вертеп разбойников" в этом первоначальном контексте? Он означает убежище, в котором укрываются от правосудия и чувствуют себя в безопасности. Разве в действительности этот обряд, этот материальный способ примириться с Богом ценой тельца, нисколько не изменяя поведения,— разве подобные действия могут обеспечить человеку безопасность? Разве достаточно сказать:"В моем распоряжении исповедь, стоит войти — и дело сделано",-- чтобы быть оправданным Господом? Иеремия говорил не об исповеди, а о заклании тельцов. В исповеди жертвоприношения более ограничены, они должны были бы быть более личными.

Но далее (стихи 12-14) Бог добавляет:

Пойдите же на место Мое в Силом2®, где Я прежде назначил пребывать имени Моему, и посмотрите, что сделал Я с ним за нечестие народа Моего, Израиля. И ныне, так как вы делаете все эти дела, говорит Ягве, и Я говорил вам с раннего утра, а вы не слушали, и звал вас, а вы не отвечали: то Я так же поступлю с домом сим, над которым наречено имя Мое. на который вы надеетесь, и с местом, которое Я дал вам и отцам вашим, как поступил с Силомом.

Иначе говоря. Бог разрушит Храм. Почему? Не просто затем, чтобы наказать Израиль. Это не совсем так. Напротив, я сказал бы: чтобы дать ему возможность полностью измениться; чтобы у Израиля не было места, где он получает ложную уверенность, уверенность легкодоступную, удобную, примирение, обретаемое некоторыми несложными действиями и за небольшие деньги.

Злоупотребление успокоительными лекарствами

Бог хочет, чтобы вина его народа не пряталась за ложными надеждами и ложными примирениями. Пусть народ знает, по крайней мере, что он — народ грешный, что он нуждается в прощении своим Господом. А Храм, не тот, который был учрежден, а тот, каким он стал, Храм превратился в доступное средство облегчать отягченную совесть27^ Там продавались успокоительные средства для легковерных сердец, которые не обретали истинного мира, но получали за небольшую плату забвение угрызений совести. Вина не прощалась, но потребность в прощении временно приглушалась обрядами. Именно это делает для Иеремии необходимым устранение Храма, и не для него только, но и для Бога, Который говорит с ним.

Как мы увидим из нижеследующего эпизода, приговор не относится к одному Храму (Иер 19,1-2.10):

Тогда Ягве сказал Иеремии:"Пойди и купи себе глиняный кувшин. Возьми с собой нескольких старейшин из народа и нескольких священников (в свидетели пророческого действа). Выйди в направлении долины Бен-Гинном (которая впоследствии называлась геенной), что у ворот Череп-ков28^ Там возвести слова, которые Я скажу тебе. Разбей этот кувшин на глазах людей, которые придут с тобой, и скажи им: "Так говорит Ягве Саваоф: Я сокрушу этот народ и этот город, как разбивают сосуд горшечника, который уже нельзя починить" (*).

Что означает этот приговор? Он означает, что в глазах Бога Иудею как царство, а в ней Храм — следует уничтожить. Настало время, чтобы из этого народа, вернее, из того, что сохранится от этого народа, родился наконец "остаток", зародыш, призванный породить другой народ. И ложная безопасность как в сфере политической (царство)29), так и в сфере религиозной (Храм), должна быть отнята от Израиля, чтобы он понял, что самое важное — не сохранить существующую систему подмен, но пережить родовые, муки, устремляясь к событиям последнего времени, которые подготавливает Бог. Бог хочет уничтожить религиозные и политические институты Израиля, как строитель сносит леса, которые уже не нужны, но лишь скрывают готовое здание: наконец-то установленный новый^ и вечный3" Завет.

ПРОРОК и полицейский комиссар

Но в начале главы 20 мы вновь видим Иеремию увлеченным замыслом Господним, который он вынашивает и который отовсюду навлекает на него лишь насмешки и поношения. И вот у него происходит столкновение с чиновником, чьи полномочия были четко определены и совершенно отличались от полномочий Иеремии.

Когда Пасхор, сын Еммеров, священник, он же и надзиратель в доме Ягве (добросовестный полицейский комиссар), услышал, что Иеремия пророчески произнес слова сии, то ударил Пасхор Иеремию пророка и посадил его в колоду, которая была у верхних ворот Вениаминовых при доме Ягве. Но на другой день Пасхор выпустил Иеремию из колоды, и Иеремия сказал ему: не "Пасхор"* нарек Ягве имя тебе, но "Магор Мис-савив'***. Ибо так говорит Ягве: Вот, Я сделаю тебя ужасом для тебя самого и для всех друзей твоих, и падут они от меча врагов своих, и твои глаза увидят это.

Перед нами полицейский комиссар, отдающий себе отчет в том, что для надлежащего исполнения обрядов и бесперебойного поступления доходов опасно возвещать, что в ближайшем будущем Храм будет разрушен по повелению Господню. Этот жалкий священник попал в скверную историю, выполняя то, что считал своим долгом по отношению к возмутителю спокойствия по имени Иеремия. Он и в самом деле не понимал, что все его действия, обращенные к Господу, есть всего лишь постоянное возмещение за отсутствующую справедливость другого порядка. Поэтому они могут превратиться в то, что скрывает, в то, что помогает забыть об абсолютной необходимости этой справедливости.

Духовенство защищает свою монополию

Но, однако, ведь это Сам Господь дал все эти обрядовые предписания. Почему же пророки говорят от

•Мир вокруг.

••Ужас вокруг.

Его имени:"0тцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди... о всесожжении и жертве" (Иер 7,22)? Это, по-видимому, противоречит многократным утверждениям Торы. Ответ, мне кажется, в том, что Бог не предназначил храмовый культ быть средством спасе-ния. Он предназначил его постоянно напоминать о расстоянии, отделяющем оскверненный народ от своего Бога, и пробуждать в сердце этого народа призыв к новой справедливости^. Храм фактически монополизирован духовенством, которое превратило его в доходное предприятие3^ и содержит на жаловании лжепророков... чтобы насмеяться над Иеремией (Иер 28). Эти пророки, приставленные к Храму, смотрели с оптимизмом на будущее культа, а бедный Иеремия стал объектом насмешек для болтунов, которые поминали имя Божие Bcye34^ т.е. пророчествовали в интересах:

тех, кто платил им, вовсе не принимая от Бога речей,;, которые они произносили. Цари тоже имели своих лжепророков в ту эпоху. Для того, чтобы укрепить царство и чтобы народ не слишком разлагался, пророкам платили (Мих 3,5) за предсказание грядущей победы (3 Цар 22,1-28), за прославление царя и т.д. Это' была настоящая служба информации.

Тайный смысл пророческих действий

Иеремия страдает от таких профессионалов. Страдает не только потому, что на него сыплются со всех сторон нападки за то, что он говорит; он более всего страдает от сознания, что должен возвестить гибель своему любимому народу^. И Бог не говорит ему, что выйдет из этой гибели! Лишь позднее, когда уже становится очевидно, что Израиль будет уничтожен, Бог тайно говорит Иеремии (32,7), брошенному в темницу за ущерб, нанесенный моральному состоянию войска:"Вот продается поле в наследстве твоего дяди, купи его!" И это все, что говорит ему Бог в то мгновение. Это означает: можно строить планы на будущее, катастрофе придет конец. Вот как подает Бог надежду. В те времена люди умели видеть целые бездны богословия в самых простых, конкретных действиях. Когда Бог говорит Иеремии, что имеет смысл купить поле, Он делает это для того, чтобы сердце его открылось для пророчества о Новом Завете (стихи 37-41).

Два проявления Божественной ревности

Если мы хотим понять глубокие причины противоречивых суждений, высказываемых священниками и пророками касательно Божиих замыслов о Его народе, то нам следует вернуться к двум представлениям о Божественной ревности.

Для ветхого человека, продолжающего видеть в Боге деспота, чья ревность в равной мере грозна и иррациональна, важно прежде всего воздвигнуть действенную ритуальную преграду перед лицом всепожирающей ревности, которая может уничтожить неверный народ. Затем надо постараться пробудить верность народа в надежде, что источйик радиоактивности — Пресвятой — станет милостивым к обратившемуся народу. Обращение всегда понимается как возврат к истокам, и этот способ умилостивить Бога немного напоминает хитроумное использование для своих нужд безвестных грозных сил природы.

Для нового человека, осознающего себя возлюбленным Богом и стремящегося появиться на свет из отмирающей оболочки ветхого человека,— перспектива совсем иная. С тайным нетерпением усматривает он в действиях Бога знаки скорого конца ветхого человека. Будучи весь устремлен к Новому Завету, предоставляющему нормативные условия для расцвета челоч века, он с нетерпением ждет гибели ветхого закона/ той куколки, в которой он, как в монастырском по-слушничестве, приготовился стать бабочкой. Ему, еще не родившемуся, нужно появиться на свет. Для топ», кто осознает себя возлюбленным Всемогущим, смерть становится рождением. Для него ревность Бога есть не что иное, как нетерпеливое ожидание смерти ветхого человека, которая освободит его для Возлюбленного, для Того, Кого он ждал и Кто Сам ждал его.

Великие акушеры человечества именуются Крестом и Духом. Нам остается лишь проследить за их действием, начиная с предчувствий пророков.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Обычное обозначение Земли Обетованной. Исх 3,8; 13,5;

Лев 20,24; Числ 13,27; 14,8; 16,13-14; Втор 6,3; 11,9;

26,9.15; 27,3; 31,20; Иер 11,5; 32,22; Иез 20,6.15; Сир 46,8; Вар 1,20.

2) Важно отметить, что вслед за отказом Ягве лично сопровождать Израиль (Исх 33,1-5), говорится о решении Моисея поставить вне лагеря и на отдалении от него (33,7) "Скинию собрания". Точно так же, кота Моисей возвращается с горн с новыми скрижалями, сияние его лица удерживает вдали испуганный народ. Это указывает на то, что Божественное присутствие требует удаления грешного народа, тоща как при заключении Завета знатные люди народа могли созерцать Бога, есть и пить в Его присутствии (25,11), и Скиния первоначально считалась местом пребывания Бога посреди Его народа (25,8; 29,45).

3) Иер 31,31; 32,40.

4) См. Числ 3,12.45; 8,16-18.

5) Этот смысл появляется в Библии в таких текстах, как Числ 27,18; Втор 34.9; Деян 6,6; 8,17; 13,3; 1 Тим 4,14; 2 Тим 1,6.

6) См. ИБ, прим. на Лев 24,14.

7) По поводу этого "акта представления", или "тенуфа" см. ИБ, прим. на Исх 29,24. Этот обряд посвящения левитов носит лишь символический характер, по существу сохраняя свое главное литургическое назначение.

8) Вот некоторые примеры поражения непосвященных людей, постигшего их за то, что они приблизились к священным предметам: Числ 17,27-28; 2 Цар 6,6-12; 1 Пар 13,9-10; 2 Пар 26.16-20; 2 Макк З.

9) Об особой роли священника в обрядах жертвоприношения см. IAT, t. П, pp. 208-210.

10) Об обрядах умилостивления и очищения см. IAT, t. II, pp. 295-299, 353-358.

11) Эта роль заслона, которую играют левиты, ясно следует из Числ 1,53.

ГЛАВА IX КРОВЬ—ПИТИЕ

Вопль КРОВИ

Когда из одного чрева родились два брата — Каин и Авель,— новый голос раздался из земли: голос невинно пролитой крови (Быт 4, 10). Этот голос, недосягаемый для слуха людей, непрестанно взывал к Божественному правосудию. Из ревности падший человек пожелал убить своего брата, в котором был еще различим образ Творца.

Пролитая кровь вопиет к мщению: кровь жертвы должна быть искуплена кровью палача0. Бог собирает в Свой сосуд всю невинную кровь и все слезы2^ Он делает из них горькую отравленную смесь, которой наполнит чаши гнева9 в день мщения. Тогда тем, кто опьянялся кровью, придется испить чашу до дна4^ Они будут извиваться от боли^, и вопли их заглушат тоща вопли их жертв^.

Воата слез

Человеку необязательно самому действовать мечом, чтобы оказаться покрытым невинной кровью. Давид, предав мужа Вирсавии мечу врага, навлекает меч на свою семью (2 Цар 12,9-10). Иезавель, видя, что ее мужу не удается купить виноградник Навуфея, велит согражданам Навуфея несправедливо обвинить его в уголовном преступлении. После его казни Ахав, который не был поставлен в известность о коварных происках жены, извлекает выгоду из неправедной казна Навуфея, завладев желанным виноградником. Тем самым он становится соучастником преступления. Илия обвиняет его в убийстве и возвещает царю о том, что его потомство будет истреблено (3 Цар 21).

В начале нашей эры палестинские раввины считали, что можно лишить человека крови и тем самым стать виновным в убийстве, хотя ни одна капля крови не вытечет наружу. Для этого достаточно, чтобы лицо. ближнего побледнело от публичных оскорблений. Это "убийство" будет отомщено не судом человеческим, но на Страшном Суде. Эти же раввины полагали, что разрушение Храма заградило "врата молитвы". Но если людские молитвы не имеют больше доступа к Богу, то остаются еще открытыми "врата слез и притеснений", потому что они ведут прямо к Богу, минуя Храм. Вопль безвинно пролитой крови и вопль угнетённых непрерывно устремляется к престолу Судии".

Допущение мясной пиши

До того, как Авель был убит своим братом, единственной кровью, пролитой человеком на земле, была кровь жертвоприношений Авеля. Действительно, при сотворении человеку были даны в пищу хлебные злаки и плоды (Быт 1, 29). Человек был создан по образу Творца, и потому Творец передал ему Свою власть на животными" Авель, который предстает перед нами как первый из пастухов, пасущих мелкий скот, закалывал для Бога первенцев своего стада (Быт 4,3) в знак признания власти Верховного Пастыря. Но от своего стада он пользовался только молоком, как до сих пор это делают некоторые племена Мавритании. Это ясно из Библии, в которой начало нового режима питания человека относится ко времени после потопа. Бог отныне^ допускает сохранение человечества, чье сердце полно дурных устремлений (Быт 8,21). Но присутствие на земле рода человеческого нарушает гармонию творения. Для него животные становятся боязливой дичью, которой он питается. Однако прежде чем съесть тело животного, человек должен будет сначала освободить это тело от крови, потому что кровь — это душа, на которую человек не имеет права (Быт 9,2-4).

Запоет КРОВИ

Это предписание распространяется на все человечество, уцелевшее после потопа, и Синайское законодательство лишь настойчиво повторит: "А кто будет есть какую-нибудь кровь, истребится душа та из народа своего" (Лев 7,27). Поэтому нельзя есть ни животное, убитое диким зверем (Исх 22,30), ни животное, умершее естественной смертью (Втор 14,21), потому что в этом случае кровь, являющаяся душой, осталась в теле, а не полностью излилась. Ритуальное убиение животных не было предписано законом. Но то, что в законе о нем упоминается (Втор 12,21), позволяет видеть в этом устное предание, пришедшее с Синая. Ритуальное убиение производится быстрым рассечением с помощью простого движения вперед и назад дыхательного горла и одновременно пищевода. В этом случае кровь-душа выбрасывается сразу мощной струёй. Всякое мясо животного, убитого, не израильтянином, считается забитым не должным образом, и человек, евший его, становится нечистым в течение трех дней.

Подразумевается, что эти раввинистические правила лишь уточняют условия союза, заключенного Богом с потомками Ноя. Вот почему апостолы, собравшись в Иерусалиме на первый собор в истории Церкви (Деян 15,5-29) и согласившись не предписывать христианам-неевреям обрезание, что являлось условием союза, заключенного с Авраамом, обязуют их, однако, "воздерживаться от удавленины и крови" (Деян 15,20.29; 21,25).

"КРОВЬ Моя истинно есть питие"

В какой ужас, должно быть, пришли ученики Иисуса, глубоко впитавшие в себя этот абсолютный запрет крови, когда однажды утром услышали на берегу Тивериадского озера, как их Учитель заявляет:"

Если не будете пить Крови... Сына Человеческого... то не будете иметь в себе жизни... ибо... Кровь Моя истинно есть питие (Ин 6,53.55).

Евангелист добавляет:

Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! Кто может это слушать?.. С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним (Ин 6,60 и 66).

Если Бог так твердо запретил уцелевшим от потопа пить кровь, то не потому ли, что Он предназначал им в питие Свою кровь?

В самом деле, Бог оставил Себе как Свой удел всякую кровь, пролитую человеком. Как мы видели, Он оставил себе кровь невинных в качестве улики против их палачей. Кровь животных, убитых человеком, должна была также приноситься Ему взамен жизни грешного человека (Лев 17,11), осужденного на смерть, но помилованного в силу долготерпения Бо-жия, хотя его наказание юридически не смягчается. И если Бог отказался исполнить с помощью потопа (Быт 8,21-22) смертный приговор, которому подлежало человечество со времени грехопадения Адама (Быт 2,17), то Он все же не смягчил меру наказания человечеству... Если в силу Синайского союза Он сохраняет жизнь этому человечеству, довольствуясь тем, что получает из его рук жизнь животных вместо жизни людей (как временную замену), то не потому ли, что Он намерен дать этим убийцам животных, ставшим вдруг убийцами Бога, Свою собственную жизнь вместо их осужденной жизни? Теперь посмотрим, каким образом замена кары кровью животного, сохраняющая жизнь умирающему человечеству Ветхого Завета, предвещает напоение Божественной Кровью, которая вскормит человечество, возрождающееся в Новом Завете.

Истребление первенцев

Впервые в Библии ясно говорится о замене кровью животного крови человека, когда речь идет о пасхальном агнце9^ Здесь встают два вопроса: почему Бог обрекает на уничтожение первенцев Египта? И почему Израиль нуждается в замещающей жертве, чтобы избежать уничтожения, задуманного египтянам?

Если первенцы египтян обречены на истребление10^ то это потому, что египтяне обрекли на истребление первенца Божия. Израиль-народ, несомненно, более молодой, чем египтяне, но Бог достаточно ясно показал патриархам, что в Его глазах первенец, т.е. любимец» наследующий Божие благословение, это и не самый старший, и не самый сильный (Каин, Измаил, Исав, Рувим), но тот, кого Он свободно избирает среди самых слабых (Авель, Исаак, Иаков, Иосиф). Точно так же Израиль был свободно избран Богом в качестве первенца, когда он был еще всего лишь семенем, носимым кочевником, который блуждал среди могущественных цивилизаций с древней культурой. Это призвание первенца утвердилось в глазах Божественной Премудрости, но не в глазах людей, когда Израиль оказался всего липа кучкой рабов, обреченных на* геноцид народом, находящимся в расцвете национального возрождения. Египет решил истребить израильских младенцев мужского пола10. Но он не понимал, что, проклиная Израиль и желая его уничтожения, он утверждает с точки зрения вечной справедливости благословение Израиля, которое укоренит Сам Бог. Моровая язва, насланная на первенцев,— это страшное возмездие, предназначенное открыть глаза преследователям: то, что вы делаете беззащитным, которых вы ненавидите, падет на беззащитных, которых вы любите, потому что всякий удар, поражающий беззащитных, поражает Всемогущего Судию в зеницу ока"^

Спасенный в качестве жертвы

 

Теперь мы подходим ко второму вопросу:почему Израиль, являющийся жертвой, нуждается в жертве-замене, чтобы избежать возмездия — оно ведь должно поразить его палача? Затем, чтобы ему было ясно, что если он избежит этого возмездия, то не в качестве Израиля, а в качестве жертвы. Кровь пасхального агнца, которой помечаются двери, показывает, что ныне он находится в положении жертвы, и это станет причиной его скорого освобождения. А положение палача, в котором ныне находится Египет, объясняет, почему над первенцами последнего совершается смертный приговор, исполнение которого над потомством Адама было отсрочено. К тому же лишь положение жертвы, в котором находится Израиль, освобождает эту часть того же потомства от смертного приговора, исполнение которого приостанавливается, и, напротив, дает ему залог "владения землей"13^ т.е. залог возвращения того благословения, которое было дано Адаму14). Таким образом, каждый член человечества, осужденного на смерть, избежит своей участи лишь в том случае, если он приобщится к тайне жертвы, определяющей положение среди людей Первенца Божия.

Спасенный своей жертвой

Перейдем теперь к храмовым жертвам. Пророки без конца повторяли, что эта кровавая бойня не могла оправдать Израиль. Только вера в Ягве, выраженная в исполнении десяти заповедей, может оправдать народ Ягве. Тогда зачем реки крови орошали в течение тысячелетия алтарь Бога? Смысл заключен в самом действии заклания. Член адамова человечества, обреченного на смерть, сам предает смерти животное, т.е. тварь, которая не подлежит осуждению, лежащему на нем самом, и проливает жизнь этой твари перед Богом взамен своей собственной жизни, осужденной на смерть Богом. Эта безвинно пролитая кровь таинственным образом становится ходатаем за пролившего ее. Лишь кровь непорочной жертвы15^ может вступиться за виновного. Это нужно для того, чтобы впоследствии показать потомству Авраама значение таинственного и преступного действия, которое оно совершило, предав смерти Жертву, не подлежащую этой смерти-осуждению^.

"Из ран Его текло наше исцеление"

К концу плена еврейский народ проникнет гораздо глубже в эту тайну в свете песни Страждущего Служителя, в которой автор Книги Утешения Израиля выводит царей чужих народов,. размышляя о судьбе "Служителя Ягве". Поскольку плен поразил царство Иуды в момент, когда предпринимались серьезные усилия осуществить религиозную реформу, то это событие не может, по мнению пророка, быть истолковано как кара Божия по отношению к Его "Служителю Израилю"17). Тогда что означает это истребление Богом Своего народа, это предание на смерть Своего Служителя? Когда Бог вернет независимость Своему народу, когда Служитель "возвысится, и вознесется, и возвеличится" (Ис 53,13), цари других народов изумятся этому неслыханному торжеству народа, который полагали уничтоженным (52,15). Тогда они скажут друг другу:

Кто поверил тому, что мы слышали?

Кто мог бы узнать тут

вмешательство Ягве? Как, этот хилый росток,

затерявшийся на невозделанной земле,

не имеющий ни вица, ни силы... Облик его не запоминается,

лицо его застыло в страдании, взгляда глаз его избегают люди.

Этого человека гонят,

с ним не считаются... Не наше ли зло обременяло его,

не скорби ли наши сгибали его? А мы считали его проклятым,

полагали, что поразила его рука Божия

и что согрешил он... А он исходил кровью за наши грехи,

его угнетали преступления наши. Кара, которая нас примиряла, его — сокрушала, и из ран его текло наше исцеление.

Мы блуждали, как рассеянное стадо,

толклись каждый сам по себе. Тогда Ягве возложил на него

все, что есть преступного в нас. Оскорбляемый и оплевываемый,

он не разжимал зубов, он дал вести себя на бойню, как агнец... По праву сильного его схватили,

и кто из современников его мог бы

понять, что грехи народа его отторгали его от живых,

удары, им предназначенные, ранили его? Потому похоронили его среди безбожников, он покоится теперь среди угнетателей, хотя и не сделал никому он зла... Ягве угодно было сокрушить его страданием, и он принес свою жизнь в жертву

искупления. Потому узрит он потомство и будет жить

в грядущем. Через него свершатся замыслы Ягве. За испытания, понесенные им, он снова

увидит свет и поймет все (*) (53,1-Па).

Теперь Сам Бог берет слово и объясняет значение жертвы Своего Служителя:

Праведник, служитель Мой, оправдает многих,

тех, чьи грехи обременили его. Потому Я дам ему многих;

с сильными разделит он добычу

за то, что он сам лишил себя жизни. С ним обошлись, как со злодеем,

а он понес на себе грехи многих и ходатайствовал за грешников (*) (53,116-12).

Взять на себя истребление

Бедствия уничтоженного Иудейского царства вызвали перед взором пророка эту таинственную фигуру "Служителя". В ней полностью раскрывается смысл пасхального агнца и храмовых жертв. Но теперь наступил новый этап. Если Израиль при исходе из Египта благодаря своему положению жертвы был избавлен от моровой язвы, поразившей его палачей, то Израиль эпохи плена отказывается от такого избавления. Он добровольно берет на себя истребление, которое должно было бы поразить палачей, ту кару, которая нависла над мятежным человечеством и которую его палачи навлекали на себя своим замыслом геноцида. Несколько евреев, осознавших благодаря своим страданиям ход Божественного спасения человечества, принимают за свой народ судьбу храмовых жертв, и это искупление, совершаемое безвинными, останавливает исполнение приговора, вынесенного тем, кто их заколает.

Сила последнего вздоха

Это новое предназначение, предчувствуемое и добровольно принимаемое сознательным меньшинством Израиля18^ придает исторической драме этого народа значение пророческого действия, в котором раскрывается во всем ее вселенском масштабе тайна Служителя. Потому что здесь действительно речь идет о тайне, т.е. о событии, которое толкуется двумя противоположными способами с точки зрения ветхого человека и человека нового.

По мнению ветхого человека, которому непонятны предначертания Божий, несправедливость восторжествовала в тот момент, когда безвинный испустил последний вздох. Этот последний вздох безвинного дока зывает, что не существует никакой всемогущей Справедливости. По мнению нового человека, понимающего предначертания Божий, последний вздох безвинного сильнее исполняющегося над ним несправедливого приговора. Тиран думал, что избавляется от живого укора, которым является праведник19), предав его смерти. Но исполнение Божественного приговора над палачом совершенно приостанавливается при последнем вздохе его жертвы. Если этот последний вздох есть призыв к мщению, то никто не в силах преградить этому призыву доступ к Высшему Суду. Если же этот последний вздох ходатайствует за палача. Божественное правосудие соглашается с прощением жертвы.

Мелькнувший образ

С тех пор, как Адам восстал против источника жизни, потомство, обреченное на смерть, предается взаимному истреблению, и Бог даровал самим жертвам исполнять приговор над убийцами или их миловать. Но, значит, одни — убийцы, а другие — жертвы? Или же каждый является одновременно, и убийцей, и жертвой? Кто обнаружит в потомстве Адама хотя бы одну безвинную жертву, чья жизнь сначала не была вскормлена смертью или, по крайней мере, истощением сил тех или иных ее братьев, ближних или дальних, и неведомых? Сколько жертв гибнет лишь потому, что не сумели справиться со своими палачами! Сколько народов, социальных сословий или религий переходят одни за другими от положения преследуемых к положению преследователей, и причем ненависть разжигает ненависть, кровь навлекает кровь, и тот, кто истекает кровью от свежих ран, не имеет возможности заживить ни одну из ран вчерашних!

В еврейском народе, каким он был в конце египетского плена, в иудейском народе, каким он был в конце плена вавилонского, таинственный образ Служителя-жертвы возникал дважды. В первом случае Бог открыл этой части человечества, восприимчивой к Его замыслам, обряд пасхального агнца, давая ему понять посредством этого обряда, повторяемого ежегодно, что только положение жертвы, несправедливо обрекаемой на смерть собратьями, может избавить часть потомства Адама от висящего над ним смертного приговора. Во втором случае Бог открыл ей, кроме того, что в руки жертвы отдается не только ее собственное прощение, но и прощение палачей.

Отказ от предназначения

Образ того, кто освободит человечество от осуждения, теперь обрисован. Но в ком он полностью воплотится? В Израиле он мог возникнуть лишь мельком, в два особых момента его истории. Однако призвание страждущего Служителя изменит в критический момент лишь судьбу избранных. Оно так и не стало ключом для объяснения судьбы Израиля. Конечно, у современных евреев до сих пор сохраняется традиционное отождествление Израиля со Страждущим Служителем Книги Утешения, но все известные мне раввины категорически отказываются понимать страдания их народа как искупительную жертву, предлагаемую за гоним, являющихся причиной их страданий20^ Они готовы на любые экзегетические ухищрения, лишь бы устранить из судьбы Страждущего Служителя этот аспект, и упрекают Шварца-Барта в том, что он заразился христианской тематикой, выделяя и подчеркивая этот аспект в судьбе Последнего из праведников.

Итак, ситуация ясна: когда окончились испытания плена, выяснилось, что роль Служителя, какой ее увидел самый прозорливый из пророков, некому исполнить, она оказалась выморочной, поскольку Израиль не увидел здесь ключа к своей таинственной судьбе козла отпущения за осужденное на смерть потомство Адама.

Бог берет на Себя ЭТУ судьбу

Однако Бог никогда не говорит попусту. Он говорит только затем, чтобы сказать больше, чем говорят Его глашатаи. И тайны, прозреваемые пророками, должны свершиться в ситуации более критической и страшной, чем та, которая дала этим пророкам возможность их провидеть. И действительно, Бог Сам предуготовал Себе судьбу, принять которую Адамово потомство оказалось неспособным. Поскольку этой судьбой, этим предназначением было неотторжимое призвание верного остатка Израиля, то Бог предназначил Самому Себе стать этим остатком, чтбы исполнить это предназначение вплоть до полного его завершения и тем самым дать возможность исполнить его всем членам Адамова потомства, которым предстоит вступить в Новый Завет, скрепленный Его пролитой кровью.

Иешуа — остаток Изоаилев

Хочет того Израиль или нет, но его предназначение Служителя, которое не может принять все потомство Иакова по плоти, но которое открылось некоторым из членов этого потомства» совершилось в человеческой природе, предоставленной в распоряжение Бога еврейской Девой. Подобно тому, как назначение всего Израиля среда вызванных пленом разрухи и смятения видели лишь немногие члены народа, так и пережить полное свершение этого назначения было дано только некоему Иешуа, рожденному еврейкой Мириам, осужденному начальниками Его народа^ и покинутому Собственными учениками22^ "Остаток", в котором сосредоточилось предназначение Израиля, ограничивался во время вавилонского плена несколькими верными членами из Иудина племени. При прокураторе Пилате и первосвященнике Каиафе этот "остаток" сосредоточился в одном-единственном Лице, и Его назначение жертвы сделает Его не только изгнанником среди народов, как это было во время плена, но и изгнанником в собственном народе2^. Начальники Его народа возьмут на себя от имени всего Адамова потомства роль палача24^ А Он возьмет на Себя от имени Своего народа, не сознающего свое таинственное предназначение, роль жертвы.

Обнаружить в себе палача, чтобы стать добровольной жертвой

Исполняя так призвание Служителя, Иисус не монополизирует его. От имени Израиля Он принимает на Себя судьбу всех жертв рада того, чтобы изменить ее. И если Он принимает и изменяет эту судьбу, то делает это затем, чтобы она стала доступна всякому палачу из евреев или гойим; потому что кровь, истекающая из Его распятого тела, есть единственное питие, способное дать жизнь Его гибнущим палачам. Судьба всех жертв совершается в Нем и через Него предлагается всем палачам как их единственная надежда. А каждый сын Адама — одновременно и жертва, и палач, связанный нерушимыми узами как с тем, кто воплощает жертву, так и с тем, кто воплощает палача. Но та часть человека, которая является жертвой, сможет узнать и принять в Иисусе свершение своей судьбы как ходатайство за своих палачей только тогда, когда та часть человека, которая является палачом, признала себя распинающей Христа и предпочла перед лицом Креста стать добровольной жертвой.

Недостаточно даже сказать, что каждый человек исполняет по отношению к своим братьям одновременно роль палача и роль жертвы. Нужно еще добавить, что каждый сын Адама есть жертва своей судьбы палача и палач своей судьбы жертвы. Во всяком человеке эти две судьбы, которые он ясно не осознает, не знают друг о друге. Считая себя жертвой, человек отказывается признавать себя палачом. И наклонности палача, которые он носит в себе, мешают ему избрать как свою судьбу участь своих жертв.

"Пришедший водою и КРОВИЮ"

Перед лицом распятого Иисуса человек обнаруживает, что стоит по левую сторону от Верховного Судии. Потому что перед лицом казненного Сына Божия Дух свидетельствует человеку:"Каждый раз, когда ты мучил одного из меньших Моих братьев или не пришел ему на помощь, это ты Меня мучил или Мне не помог" (ср. Мф 25,31-46). Тогда человек обнаруживает, что всякое отвержение несчастного есть отвержение Бога. Он обнаруживает в себе повторяющийся перед лицом братьев, в коих он отвергает Бога, изначальный мятеж Адама по отношению к своему Владыке. Но когда Адам обнаружил, что отверг Отца, это было крушением его надежды. Когда же сын Адама обнаруживает, что отвергает Сына в лице своих братьев, то это, напротив, становится рождением его надежды. Ибо Иоанн видел, как из тела Распятого истекли вода и кровь. "И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили" (Ин '19,34-35). Вода предлагается палачу для покаянного крещения, если он примет обвиняющее свидетельство Духа перед Крестом Господа. Затем ему предлагается кровь Нового Завета, для того, чтобы он мог приобщиться к судьбе своей Жертвы, о которой он прежде и не подозревал и которая отныне стала вездесущей. Ибо:

Иисус Христос пришел водою и кровию, не только водою, но водою и кровию. И об этом свидетельствует Дух, потому что Дух есть истина. Итак, свидетельствуют трое: Дух, вода и кровь, и эти трое свидетельствуют согласно (*) (1 Ин 5,6-8).

Убелить одежды КРОВИЮ

Те, кто, по свидетельству Духа, будут в ходе "великого испытания" приобщены перед Крестом к тайне воды и к тайне крови, "омоют и убелят свои одежды в крови Агнца"(*) (Откр 7,14). Отныне их место уже не по левую руку Судии, но они пребывают

пред престолом Бога и служат Ему день и ночь в Храме Его, и Сидящий на престоле раскинет над ними Свою скинию. Никогда уже не будут они страдать от голода и жажды, и не будет их палить солнце, обжигать знойный ветер. Ибо Агнец, пребывающий среди престола, будет пастырем их и будет водить их к источникам воды жизни. И отрет Бог каждую их слезу (*) (7,15-17).

КРОВЬ, говорящая лучше

Как ведет Агнец Своих учеников от омовения водой покаяния к источникам воды жизни? Путь им указывает тайна Его пролитой крови. "Иисус, ходатай нового завета, скрепляет этот завет кроплением крови, говорящей еще лучше, чем кровь Авеля. Смотрите, не отвратитесь от Говорящего" (*) (Евр 12,24-25), т.е. не отвратитесь от призыва, который кровь Его обращает к людям, от призыва, выражающего вопль, возносящийся к Богу. Моисей, скрепляя Синайский Завет, "послал юношей из сынов Израилевых, и принесли они всесожжение, и заклали тельцов в мирную жертву Ягве. Моисей, взяв половину крови, влил в чаши, а другою половиною окропил жертвенник. И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что сказал Ягве, сделаем, и будем послушны. И взял Моисей крови, и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Ягве заключил с вами о всех словах сих"(Исх 24,5-8). Таким образом, кровь, скрепившая Синайский завет, устанавливала таинственное единство между жертвенником и народом. Но условия Завета возвещала Книга Закона. Кровь не говорила. В Новом Завете нет книги, где излагались бы его условия. Сама кровь Жертвы Завета говорит тем, кто окропляется ею.

Умилостивление. жертва и священник

О чем же говорит эта кровь членам Нового Завета? Они слышат вопль, возносящийся к Богу:"0тче1 прости им, ибо не знают, что делают" (Лк 23,34). Этот же вопль повторит первый мученик: "Господи! не вмени им греха сего"(Деян 7,60), это призыв к прощению, перекрывающий призыв к мщению, который некогда вознесся от крови Авеля25^ И в самом деле, окровавленное тело распятого Сына не взывает ко мщению, но "Бог предложил Его в жертву умилостивления посредством Крови Его через веру" С'1) (Рим 3,25). В храме каждый год в день очищения от грехов священник-помазанник входил в Святая Святых с кровью жертв и окроплял ею (Лев 16,14-15) золотую крышку длиной один метр и двадцать пять сантиметров, находящуюся на Ковчеге Завета между двумя херувимами. Эта золотая крышка, называвшаяся "киппбрет" ("уми-лостивление", т.е. орудие искупления), считалась престолом невидимо присутствующего Ягве (Исх 25, IT-22).

В Новом Завете закланный Агнец Сам — престол и орудие искупления (т.е. умилостивления). Он — также Тот, Кто пребывает посреди престола (Откр 7,17) как кровавая Жертва, Чья кровь непрестанно орошает жертву умилостивления из Своего распятого тела, и вместе с тем Он — Священник-Помазанник (Мессия), Который предлагает Богу искупительную жертву крови, окропляя жертву умилостивления.

Вот обряд искупления в Новом Завете. Он весь заключен в окровавленном теле Иешуа из Назарета, прибитого к орудию Его казни. "Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого" (1 Кор 2,2). Исследователь Нового Завета изучает и толкует прежде всего не книгу, а непрерывный вопль, возносящийся от пролитой крови, которой скрепляется этот Союз.

ПРИЗЫВ к прощению

Кровь эта прежде всего взывает о прощении тех, кто ее проливает, и тем самым она призывает их раскаяться. Тот, кто понял, что он принадлежит к числу проливающих эту кровь, должен ответить на призыв прежде всего тем, что сокрушит "сердце каменное" (Иез 36,26):

Сего Мужа вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили... Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли. Услышав это, они сокрушились* сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: что нам делать, мужи братия? Петр же сказал: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов (Деян 2,23.36-38).

Те, кто убил "Начальника жизни" (Деян 3,15), не в силах вернуть жизнь своей жертве. Крещение покаяния, принятое "во имя" Того, Кого они распяли, погребает их в смерть их Жертвы:

Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть... мы соединены с Ним подобием смерти Его... ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху (Рим 6,3-6).

Погребаясь крещением в смерть Христа, я предаю в себе смерти противника и палача моего Бога (т.е. ветхого человека, сына Адама) и делаюсь вместе с моей Жертвой единой жертвой, одновременно и погребенной в Его смерти, и избавленной от смерти2^, на которую был осужден сын Адама.

*В синодальном переводе "умилились".— Прим. пер.

Призыв к единству

Все те, кто крещением стали едины с Жертвой, стали в то же время едины и между собой, образуя одно единое тело, и закланное, и избавленное от смер-ти:"Все мы одним духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины.рабы или свободные" (1 Кор 12,13), "где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос" (Кол 3,11). Таким образом, второй призыв крови, пролитой на кресте, есть призыв к единству человечества в причастности к судьбе Распятого2^.

Призыв к жизни

И третий призыв, возносящийся от этой крови, есть призыв к жизни. Ибо смерть не имеет более власти над тем, кто во Христе умер для судьбы сына Адамова. Истребив в крещальной смерти рок ветхого человека, он вступает в обладание новой судьбой: судьбой нового человека, над которым смерть не имеет власти. А крещальная смерть позволяет смертному человеку погрузиться в жизнь. "Тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою" (1 Кор 15,54).

КРОВЬ, запрещенная в Ветхом Завете

Теперь нам понятно, почему члены Нового Завета должны пить кровь Жертвы своего Завета, тогда как кровь жертвы Ветхого Завета должна была окроплять жертвенник и членов Ветхого Завета, а сами они не имели права ее пить. Ключом, который поможет нам объяснить эти два обряда, является отождествление крови с жизнью. Поскольку грех Адама состоял в том, что он отрезал себя от Божественного источника2^ жизни, то сыновья Адамовы рождаются с жизнью, обреченной на скорое иссякание. Первое исправление прегрешения Адама совершается в пролитии человеческой жизни пред Богом, у Которого она была похищена. И Бог принимает кровь жертв человека, как символ этого искупительного пролития2^. Принимая на Синае в окроплении часть жертвенной крови, Израиль символически участвует в смерти этих жертв. Окропляя жертвенник другой частью жертвенной крови, Израиль символически проливает пред Богом жизнь, похищенную Адамом. Но Израиль не имеет права пить эту кровь, потому что сыны Адамовы не имеют права оживлять угасающую жизнь, похищая в свою очередь у других тварей жизнь, дарованную им Богом. Вся жизнь исходит от Бога и идет к Богу. По замыслу Творца, это исхождение жизни от Бога и возвращение ее к Нему должно было образовать непрерывную цепь живой близости. Если человек отрезал себя от того источника, из которого исходит его жизнь, то он, по крайней мере, не должен отрезать жизнь (свою ли, или других тварей) от места ее назначения, куда она идет. Именно поэтому он не должен пить крови жертв, а лить ее на жертвенник как символ своей собственной жизни, которую он сознательно направляет в место ее назначения, не имея возможности пить ее в источнике, от которого он себя отрезал.

КРОВЬ, приносимая в жертву в Новом Завете

В Новом Завете крещение в смерть Иисуса является первым этапом возвращения смертной жизни "ветхого человека" к ее истинному предназначению. Но затем причащением к крови Жертвы начинаются новые отношения между Богом и человеком3®. Это означает, что кровь Распятого не только возвращает жизни грешника ее цель, но и снова открывает источник этой жизни. В самом деле, только кровь Бога, который приходит к людям, чтобы вновь открыть для них источник воды жизни, не должна вернуться к Богу. Причащаясь этой крови, новое человечество снова обретает жизнь в недрах старого человечества, обреченного на смерть по своей собственной вине.

Запертая дверь открывается

Вот почему евангелист приветствует удар копьем, открывающий источник воды и крови (Ин 19,35) с восторгом человека, долго оплакивавшего огненный меч, который преградил доступ к древу жизни (Быт 3,24). Да "воззрят на Того, Которого пронзили" (Зах 12,10 и Ин 19,37), и "прибегут, трепеща"(*) (Ос 11,10-11). чтобы испить из бока их Жертвы, в Которой они узнают Бога.

Но только один Дух может свидетельствовать о тайне воды и крови. Поэтому нам остается понять,- как те, кто отождествил свою смерть со смертью Христа, и только они, обнаруживают тут дело воскрешающего Духа, в Котором они смогут возродиться.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) См. Иск 21,12.2в3-25; Лев 24,17-21; Числ 35,16-21.31-34;

Втор 19,11-13; 2 Цар 14,7.

2) См. Пс 55,9.

3) См. Откр 14,17-20; 19,15, а также ИБ, с. 1635, прим. ^.

4) См. Опер 15,6; 16,19; 17,6; 18,6.24.

5) Иер 48,26; Иез 23,32-33.

6) Ср.Исх 11,6 и 3,7.

7) См. Быт 18,20-21; 19,13; Исх 2,23; 22,22; 1 Цар 9,16; Не-ем 9.9; Иов 16,18-20; 34,28; Пс 9.13; 17,7; Иак 5,4.

8) Быт 1,26-28; Сир 17,3-4.

9) Исх 12,3-7.13.21-23.

10) Исх 11,5; 12,29.

11) Исх 1,16-18.22.

12) В изначальном тексте Зах 2,12 говорилось:"Кто разит вас, разит Меня в зеницу ока". Израильские книжники, смущенные мыслью, что грешники могут так ранить Бога, исправили: "разит Меня" на "разит себя", текст, который стоит во всех известных сейчас еврейских рукописях. Но еврейское предание сохранило воспоминание об этом исправлении; оригинальный текст подтверждается также некоторыми свидетельствами на греческом языке.

13) После обетования, данного Аврааму (Быт 15,13), Бог решает вселить его потомство в Землю Обетованную лишь после четырехсот лет порабощения.

14) Преувеличения, с которыми в Библии говорится о скромных природных богатствах Палестины (Втор 8,7-10; 11, ID-12; Исх 3, 8; Иер 2,7), указывают, что вступление в Землю Обетованную воспринимается как даваемый Израилю залог возвращения потерянного рая.

15) Когда в Первом послании Петра говорится (1,18-19), что мы были освобождены (искуплены) "драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого агнца", то здесь отмечаются лишь те качества (перенесенные в нравственный план), которыми должны обладать храмовые жертвы, чтобы они могли быть приняты (Лев 22,20-25; Мал 1,8.13-14).

16) Ср. 1 Ин 3,5 и Рим 5,12.

17) См. Ис 41,8; 44,1-2.21; 48,20, где "Служитель" .недвусмысленно отождествляется с Израилем. Нет достаточных оснований считать "Израиль" в 49,3 позднейшей вставкой.

18) Достаточно ясные параллели, проведенные в предыдущем примечании, как мне кажется, отождествляют Служителя с Израилем. Но имеются в виду не все члены побежденного и рассеянного народа. Речь идет об "остатке" (см. Иб, прим. на Ис 4,3), который своим обращением (Ис 10, 21) сознательно принял судьбу избранного народа. Это возрожденное меньшинство ("хорошие смоквы" из Иер 24,5) будет иметь двойную миссию по отношению к народу в целом и ко всем народам (Ис 49,6).

19) См. Прем 2,14-20; Ин 3,19-20.

20) Таково, однако, толкование Раши, самого известного из средневековых еврейских комментаторов. См. его толкование на Ис 53,4-5.12.

21) Мф 26,65; 27,22-23; Мк 14,64; 15,11-14; Лк 23,1-2.20-24;

Ин 11,50; 19,6-7.

22) Мф 26,31-34.56; Мк 14,27-30.50; Ин 16,32.

23) См. Гал 3,13.

24) Петр скажет еврейскому народу по поводу осуждения Иисуса:'^ знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению. Бог,же, как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Христу, так и испоя-нил"(Деян 3,17-18). В предании Иисуса на смерть осуществляется некая драма, значение которой выходит за пределы места и времени, служащих ей фоном, а также за пределы народа и поколения, вынесших смертный приговор. Здесь происходит отвержение "Света" тьмой. "Свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы"(Ин 3,19).

25) Быт 4,10. Последним из безвинных, о чьей казни рассказывает Библия, является Захария, сын священника Падая (2 Пар 24, 22). Он умирает, еще взывая к мщению:"Да видит Ягве и да взыщет!"

26) Рим 6,8-9; Откр 1,18.

27) Крест совершает примирение, как подчеркивает Павел в посланиях, написанных в заточении (Еф 2,13.16; Кол 1,20-22).

28) Иер 2,13.

29) Лев 17,11.

30) См. 1 Кор 11,25; Лк 22,20; Евр 10,19.

ГЛАВА X

ДЫХАНИЕ БОГА ЖИВОГО

Погоня за дуновениями ветра

Израильские мудрецы были одержимы мыслью о бренности человека с тех пор, как царства, в которых этот народ пытался создать себе историю, были разорены и завершились пленом. Псалмопевцы, выражая эту бренность, охотно пользуются образом дыхания0, пар которого, соприкасаясь с холодным воздухом, мгновенно сгущается перед тем, как в нем раствориться. "Не дольше выдоха живет человек, не дольше, чем слышится выдох" (*) (Пс 38,6-7). Самую призрачную и зыбкую из всех видимостей — пар дыхания — изберет автор Книги Екклесиаста, чтобы выразить итог жизни, полной трудов и усилия:"Пар дыхания, мимолетный пар, все — лишь пар дыхания" (*) (Еккл 1,2). Живя среди природы, возрождающейся каждую весну, человек знает, что в нем "прах вернется в землю, из которой вышел, а дыхание — к Богу, давшему его. Да, мимолетный пар,— говорит Екклесиаст,— все — лишь пар дыхания" (*) (Еккл 12,7-8). Обычно в Книге Екклесиаста слово "гёвел" неправильно переводится как "суета". Как видно из контекста, слово это вызывает в воображении автора (как и в воображении псалмопевцев) потускневшее в последний раз зеркало, на котором на мгновение оставляет след последний вздох.

Когда твой последний вздох будет развеян малейшим дуновением воздуха, будешь ли ты бегать за дуновением воздуха, чтобы оно вернуло тебе исчезнувшую жизнь? Где станешь ты гоняться за ветром, укравшим твой последний вздох? "Как не может человек подчинить и удержать ветер, так не может он подчинить себе день смерти своей" (Еккл 8,8). Выражение "гоняться за ветром" у Екклесиаста означает27 неудачу, которую терпят усилия продлить жизнь. И в самом деле, на древнееврейском одно и то же слово ("р^ах") означает и "ветер", и "дыхание", поэтому один смысл постоянно переходит в другой. Смертный, старающийся продлить жизнь, "гонится за дыханием", ускользающем в последнем вздохе. Но человек не может ни подчинить, ни удержать дыхание, поддерживающее его жизнь.

Дыхание и прах

Согласно традиционной израильской концепции, человек состоит из праха и дыхания. Но это созидающее его дыхание не принадлежит человеку. Дыхание  человека есть дух Бога, вдуваемый в ноздри статуй, вылепленых Им из смоченного праха (Быт 2,7). Подобно тому, как от поднесенной спички занимается огнем хворост, так дыхание человека есть дух Бога, который "занялся" в легких человека, породив в нем вдохи и выдохи, образующие дыхание. И человек остается живым до тех пор, пока корень дыхания не будет вырван из его легких, т.е. пока будет продолжаться ритмичная смена вдохов и выдохов. Но если бы Бог "взял к Себе дух ее и дыхание ее, вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах" (Нов 34,14-15). В самом деле, лишь дыхание Бога, оживляющее человека, обеспечивает временную связь праху, к которому человек "возвратится", когда это дыхание оставит его уста в последнем выдохе, за которым уже никогда не последует вдоха (Быт 3,19).

Таким образом для человеческого "состава" элемент праха^ является символом отчаяния: им посыпают голову^, когда пребывают в трауре. Элемент дыхания, напротив, выражает надежду: царь есть "дыхание ноздрей" С) своего народа (Плач 4,20), поскольку воплощает народное упование.

Дух. дохни на этих убитых!

Если дыхание означает жизнь, а прекращение дыхания — смерть, то дарование нового дыхания мертвым будет означать воскрешение. В Апокалипсисе мертвые тела двух свидетелей были выставлены на площади Великого Города на обозрение всем народам, а затем "вошел в них дух жизни от Бога, и они оба стали на нога свои"(0ткр 11,11). Потрясающим образом выступает "дыхание" воскресения у Иезекииля (Иез 37,1-Ю):

Была на мне рука Ягве, и она вывела меня духом Ягве и поставила меня среди равнины, и она была полна костей. Ягве заставил меня пройти по ним много раз, и вот весьма много было их на поверхности равнины. И вот были они весьма сухи. Тогда сказал Он мне:"Сын Адамов! Оживут ли кости эти?"

— Господи Ягве! Ты один знаешь это.

— Изреки пророчество на эти кости и скажи им:

"Кости сухие, слушайте слово Ягве — так говорит Господь Ягве костям этим: вот, Я ввожу в вас дыхание, и будете жить! Я наложу на вас жилы,

Я наращу на вас плоть, Я натяну на вас кожу, Я наделю вас дыханием, и будете жить, и узнаете, что это Я, ЯгвеГ

Я изрек пророчество, как мне было ведено. И когда я пророчествовал, раздался шум вроде шевеления в костях, и они сочленились между собой. Я увидел, как жилы укрепились на них, плоть наросла и кожа покрыла все это; но не было дыхания в них. Он сказал мне:"Изреки пророчество на дыхание. Пророчествуй, сын Адамов, и скажи дыханию: так говорит Господь Ягве: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, чтобы они ожили!" Я изрек это пророчество, как Он повелел мне. И дух вернул им жизнь, и они стали на ноги свои:

великое, огромное войско (*).

Как хищная птиоа бросается на добычу

По повелению Бога Иезекиилю удалось совершить то, что автору Екклесиаста покажется символом невозможного: укротить четыре ветра и ввести их в мертвые тела в качестве духа жизни, чтобы оживить их.

Но это лишь образ, могут возразить нам. Да, подобно тому, как "погоня за ветром" будет означать для Екклесиаста отчаянное усилие продлить жизнь, приручение дуновения означает для Иезекииля возрождение умершей надежды. И в самом деле, именно это объясняет ему Бон

Эти кости — весь дом Израилев. Вот, они гово-рят:"Наша надежда погибла, с нами покончено..." Но вы узнаете, что Я Ягве, когда Я разверзну ваши могилы и выведу из ваших могил вас, народ

Мой. И Я вложу в вас дух Мой, и вы будете жить! (*) (37,11.13-14).

Это Сам Бог в лице пророка призывает ветры, в которых странствует Его дух; "идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем и возвращается на круги своя" (Еккл 1,6). Ведомый духом Ягве, Иезекииль сначала тоже шел по разбросанным костям, кружась и кружась на ходу своем (37,1-2). Перед сотворением мира дух Божий так же носился над водою (Быт 1,2).

Затем устами Своего пророка Бог повелевает Своему дыханию перестать кружить, подобно хищной птице, над этими мертвыми костями. Пусть бросится оно на добычу, словно орел... но для того, чтобы даровать жизнь.

Помазанник духа Ягве

Эта Божественная птица, парящая над миром, бросается не только на мертвых, чтобы оживить их. Она бросается также на живых, чтобы овладеть ими в неистовом исступлении (1 Цар 10,10; 11,6; 19,20; Суд 4,6.19). Одержимый духом Божиим "становится другим человеком". Потому что отныне "с ним Бог"(1 Цар 10,6-7), для того, чтобы он преуспевал, если будет покорен духу (1 Цар 16,13; 18,14-16), или же для того, чтобы покарать его, если он попробует противиться Божественным указаниям (1 Цар 16,14; 18,10;

19,9). Когда помазание совершается над человеком рукой пророка (1 Цар 10,1; 16,13; 3 Цар 1,34; 4 Цар 9,6), оно превращает этого сына Адама в "помазанника Ягве". Этот обряд означает прежде всего дар "Духа Ягве" как новый источник силы. В помазании Давида хорошо видна эта связь между помазанием помазанника Ягее и даром Духа Ягве:"И взял Самуил рог с елеем, и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Ягве на Давиде с того дня"(1 Цар 16,13).

Как садится голубь

Через тысячу лет Иешуа Назарянин в синагоге родной деревни .принимает свиток пророка Исаии для богослужебного чтения. Он развертывает его до того места, которое мы сегодня считаем началом б 1-й главы, и читает:"Дух Господа Ягве на Мне, ибо Ягве помазал Меня..."(*). Проповедь на этот стих, которую Он произносит, проста: "Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами"(Лк 4,18-21). В самом деле. Он начинает проповедовать в Галилее по возвращении с Иордана, где Он повелел Иоанну крестить Его и где Он был "помазан Духом Святым" (Деян 10,38).

Когда Он поднялся из реки, в которую погрузился под рукой Крестителя, Дух опустился на Него с небес не так, как хищная птица бросается на добычу, но как садится голубь^. И действительно, обретение Духа выражается у Иисуса не неистовым исступлением-^, как, например, у Саула, а всей полнотой Божественных даров, которыми может быть одарена человеческая природа. Как предвидел Исаия,

Вышел побег из пня Иессевева7^

отросток вышел из корней его:

на нем почиет дух Ягве,

дух мудрости и разума, дух совета и силы,

дух ведения и страха Ягве. Он вдохнет в него страх Ягве (*) (Ис 11,1-3).

Сын оживляет Своим ДУХОМ

"Семь духов Божиих"(0ткр' 1,4; 4,5), символизируемые на зримом языке Апокалипсиса семью рогами и семью очами Агнца (5,6), означают полноту силы и всеведения Божия. Эта сила не была дарована Назарянину извне. Помазание Святого Духа, которое Он получил на глазах у Иоанна, сопровождалось объяснением голоса свыше:"Сей есть Сын Мой возлюбленный* в. Котором Мое благоволение" (Мф 3,17). "И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: "на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым" (Ин 1,32. 33). Значит, торжественное помазание Помазанника Божия, Его крещение в Духе после погружения в Иордан имело целью явить перед глазами последнего из пророков выход на сцену "Сына возлюбленного", помазанного в качестве такового полнотой Духа Ягве и посланного крестить погибающее человечество в Этом Духе, Который оживотворит его. А жизнь, которой Помазанник оживотворит человечество даром Его собственного Духа, и будет Его собственной жизнью — жизнью Сына. Так свершится примирение, ибо лишь Дух Сына умеет произносить имя "Отца". Следовательно, человечество должно быть оживотворено Духом Сына, для того. чтобы оно могло признать в Боге своего "Отца" и тем самым окончательно избавиться от навязчивого обмана чувств, искажающего непереносимый лик со времени первого мятежа. Павел свидетельствует перед нами:"Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче!"(Гал 4,6). Для Павла (2 Кор 1,21), как и для Иоанна (1 Ин 2, 20.27), Дух, сообщенный Иисусом тем, кто крестился в Его смерть, приобщает к Его помазанию как Сына.

Выбор слов

Таким образом, становится ясно, что я не случайно до сих пор употреблял слово "Souffle"* вместо принятого обычно "Esprit^* и слово "Помазанник" там, гце чаще употребляется "Мессия" или "Христос". Французское слово "esprit" скорее имеет смысл греческого слова "нус" (острота ума), чем смысл греческого "пнёвма", означающего прежде всего жизненно важное дыхание. В латинском языке слово "spiritus", от которого проиходит французское "esprit" в силу явной связи с глаголом "spirare" не утратило своего первоначального смысла — "дыхание". Если мы ограничимся переводом на французский словом "esprit" еврейского "руах", или греческого "пнёвма", или латинского "spiri-tus", то мы тем самым сразу отвергнем все образные асоциации, вызываемые этими словами. Тогда становится непонятно, почему "Esprit" дает жизнь или призывается "от четырех ветров", или почему он сообщается Духом ("Souffle") Иисуса (Ин 20,23) и взывает к имени Отца. Напротив, это становится понятно, если учесть, что "esprit" есть прежде всего "souffle". Мне представляется весьма важным для сохранения духа Библии жертвовать как можно меньше изначальными образами, за которыми лежит целое миропонимание, еще не выраженное в философских понятиях.

Можно, конечно, возразить, что к "souffle" в Библии мало-помалу добавились многочисленные черты

*Это слово означает прежде всего дыхание, затем Дух.— Прим. пер.

**Дух, ум.— Прим. пер.

интеллекта, которые это слово не может выразить, тогда как слово "esprit" наводит мыль на них более естественным образом. С эти следует согласиться; добавим даже, что именно созревание библейской мысли заставило добавить к нашему слову "esprit" понятие "нус", тогда как само оно родилось из понятия "пнёвма". Но это перенесение смысла есть свершившийся факт. "Esprit" во французском языке полностью утратило связь со своим корнем. Если мы хотим вновь обрести его библейские корни, то мы должны употреблять слово "souffle" и заранее принять те богатые и плодотворные дополнения, которые внесло в его первоначальный смысл употребление этого слова в ходе Откровения.

Я не собираюсь менять словарь классического богословия или катехизиса, я хочу лишь поставить некоторые основные проблемы, касающиеся словаря библейского богословия. Оно должно остаться погруженным в некую живую систему образов. Если оно ею пожертвует, то станет всего лишь спекулятивным богословием, с маловразумительной рационализированной структурой.

Напомним, что слово "мессия", калькированное с еврейского, означает "помазанник", как и "Христос", калькированное с греческого. Но этимологический смысл уже утрачен для нас в этих словах. В связи с этим я полагаю, что библейское богословие должно быть весьма заинтересовано в том, чтобы сохранить как можно более живым образ помазания, когда оно говорит об Иисусе.

ВОЗРОДИТЬСЯ от Духа

Теперь вернемся к тайне этого Иешуа, Помазанника Святого Духа. Когда Креститель увидел, как Дух сходит и покоится на Том, Кто выходит из вод Иордана, он понял, что Тот пришел крестить не так, как он сам — только в воде, но в воде и Духе.

Действительно, вскоре Иисус в ночной беседе с влиятельным фарисеем по имени Никодим приоткроет перед ним неслыханную возможность:

Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия.

— Как может человек родиться, будчи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?

— Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе:"должно вам родиться свыше". Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин 3,3-8).

Подобно тому, как ребенок, рождаясь на свет, обретает дыхание ("souffle") человеческой жизни, появляясь из материнского лона, так и позднее ему предоставляется возможность придти в мир царства, когда он получит Духа ("Souffle") новой жизни, рождаясь^ из лона крещальных вод. Здесь речь идет о новом творении, когда Дух, носящийся над водами, оживляет то, что из них выходит. Таинственное событие, произошедшее на глазах Крестителя с Иисусом, выходящим из Иорданских вод, тем самым обретает всю полноту своего смысла в качестве знамения.

Еше не было на них Духа...

Но в тот момент, когда Иисус говорит с Никоди-мом, это возрождение не может еще свершиться, и Иоанн умрет, оставив своим ученикам еще неполное крещение. Примерно через тридцать лет после смерти Крестителя Павел встречает в Ефесе нескольких учеников и спрашивает их:

— Приняли ли вы Святого Духа, уверовав?

— Мы даже и не слыхали, есть ли Дух Снятый.

— Во что же вы крестились?

— Во Иоанново крещение (Деян 19,2-3). Тоща Павел велит им креститься во имя Господа Иисуса. Святой Дух нисходит на них1^, и они начинают говорить языками11) и пророчествовать^.

...ПОТОМУ что ИИСУС erne не был прославлен

Неведение ефесских учеников находит объяснение у евангелиста Иоанна, который говорит: "Еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен" (Ин 7,39). Но какое событие имеет в виду евангелист, когда говорит о "прославлении" Иисуса? Можно подумать, что речь идет о Воскресении. Однако еще до Своих Страстей Иисус возвещает ученикам о Своем свершившемся прославлении (Ин 12,23;

13,31; 17,1.5), и это в таком контексте (12,23-24;

13,30-31). где все сосредоточено вокруг предстоящего мученичества. Действительно, парадокс Креста, который обычно считают характерной чертой Павловой мысли (1 Кор 1,18-25). тайно присутствует в Евангелии от Иоанна. Так, Иисус возглашает в Вербное воскресенье:"Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе"(Ин 12,31-32).

...и вознесен от земли...

Этот контраст между падением князя мира cero1^ и предстоящим вскоре вознесением Иисуса превращает последнее в славное событие, в котором нам хотелось бы видеть Его восхождение из могилы и воцарение на небесном престоле. Чтобы помешать нам предаться мечтам о великолепии такой славы, евангелист так поясняет слова "вознесен от земли": "Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет" (12,33). В этом же смысле уже в 3,14-16 говорилось:"!! как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".

...как медный змей...

Сравнение "вознесения" Сына Человеческого и "вознесения" змия говорит об очень многом: народ, утративший веру в своего Бога, хотел восстать на Моисея в пустыне. Бог наслал на него ядовитых змей. Пораженный этой карой, народ признал свою вину, и Моисей ходатайствовал за него. Тогда Бог велел Моисею сделать медного змея и поставить его на возвышенности на манер знамен египетских номов. "И если жалила змея какого-либо человека, он смотрел на медного змея и оставался жив" С) (Числ 21,4-9). Этот медный змей, которого израильтяне сохранили, стал впоследствии объектом идолопоклонства, поэтому Езе-кия вынужден был уничтожить его (4 Цар 18,4). Эти смешанные воспоминания, связанные со знаменитым "медным змеем", побудят автора Книги Премудрости уточнить, что того, кто обращал взоры к медному змею, спасал не созерцаемый им материальный предмет, а "Спаситель всех". Которому адресовался призыв о помощи. Подобно филактерии, медный змей был знаком, который должен был напомнить о "заповеди Закона" (Прем 16,6-7; см. Исх 13,9).

...чей вид спасает верующих

Чтобы спастись от змей, нужно было смотреть на змею, прибитую к древу, и точно так же для того, чтобы спастись от смерти, нужно смотреть на Распятого, прибитого ко кресту. И подобно тому, как недостаточно было смотреть плотскими глазами на медный предмет, а нужно было прозреть глазами веры Спасителя всех, так и недостаточно смотреть плотскими глазами на Распятого, прибитого к проклятому дереву, но нужно прозреть глазами веры славу Единого Сына, явленную в этом распятии. И еще — точно так же, как медный змей был знаком, напоминающим о заповеди Закона, так и Распятый есть знак, напоминающий о заповеди Нового Закона, т.е. о любви14^ ибо "так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного" в добычу смерти, обрушивающейся на Его мятежных детей, "дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Ин 3,16).

Поэтому прославление Сына, прибитого ко Кресту, есть предмет не доказуемой очевидности, а веры. Поэтому Сын нуждается в Заступнике, чтобы утвердить и доказать Его славу, таинственно являемую только глазам веры, и Этот Заступник, или Утешитель (Параклет), и есть Дух истины (Ин 14,17), свидетельствующий о Нем (Ин 15,26).

Дух свидетельствует о Сыне...

Кто побеждает мир,

как не верующий, что Иисус есть

Сын Божий? Это Он, пришедший водой и кровью:

Помазанник Иисус,

не только — водою,

но водою и кровью. И Дух свидетельствует,

потому что Дух есть истина. Итак, три свидетельствуют:

Дух, вода и кровь,

и эти три свидетельствуют согласно. Если мы принимаем свидетельство людей,

то свидетельство Бога — больше. Ибо таково свидетельство Бога,

что Бог отдал Сына Своего:

...Бог даровал нам жизнь вечную,-

и жизнь эта в Сыне Его. Имеющий Сына имеет жизнь,

не имеющий Сына не имеет жизни. Я написал вам это,

чтобы вы, верующие во имя Сына Бохия,

знали, что имеете жизнь вечную (*) (1 Ин 5,5-13).

Пришедший водой покаяния и кровью смертных мук есть Сын Божий — в этом и заключается предмет спасительной веры и первое свидетельство, принесенное Духом истины. И в самом деле, речь идет о том, чтобы "уверовать во имя Единородного Сына Бохия" (Ин 3,18), ибо "верующий в Сына имеет жизнь вечную; а не верующий в Сына не увидит жизни" (3,36). Но Сын станет предметом веры лишь будучи прославлен восхождением на Крест, и тогда "узрят Его... те, которые пронзили Его"(0ткр 1,7; Ин 19,37; ср. Зах 12,10). Ибо это "восхождение" является поистине Его вступлением на престол. Вот что, сам того не зная, выразил Пилат, сказав:"Что я написал, то написал" (Ин 19,22) — по поводу надписи на Кресте. С ее помощью он хотел выставить в смешном виде знатных иудеев, назвав Казнимого их царем.

Как схождение Духа на Иисуса в момент крещения не было дарованием нового дара, так не станет им и прославление на Кресте. Новое здесь в том, что казнь Иисуса дает верующим возможности созерцать в этом прославлении Его достоинство Единородного Сына (1,14), достоинство, дарованное Ему той любовью, которой Отец возлюбил Его прежде основания мира (17,24.5). Слава Сына состоит в том, чтобы быть "Единородным, сущим в недре Отчем" (Ин 1,18), Возлюбленным16), в Котором благоволение (Мк 1,11) Отца, Тем, Кому Он "дает Духа без меры" С"), потому что любит Сына и все дал в руку Его".

...устами центуриона

Но действительно ли является Сыном Тот, Кто, будучи осужден религиозными начальниками Своего народа и повешен на виселице проклятых (Гал 3,13), умирает, вскричав:"Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? "(Мк 15,34-37)? И однако, именно видя, как Он испускает таким образом Свой последний вздох, римский центурион, стоящий на посту у Креста, воскликнул: "Истинно Человек Сей был Сын Божий!" (Мк 15,39). Конечно, этот гой не знал причин осуждения, как не знал и признаний, сделанных любимому ученику. Он не разделял обманутых надежд тех фанатиков-националистов, которые тщетно ждали от Иисуса восстановления национальной независимости.

Но Иисус сказал: "На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы" (Ин 9,39). Ни один из тех, кто должен был бы видеть это ясно, не сумел признать вслух перед лицом Распятого, что Он — "Сын Божий". Ни израильские богословы, ни борцы за освобождение, ожидавшие, что Помазанник Божий принесет избавление, ни ученики, взращенные Им Самим — не исповедали Сына в самый момент Его прославления. Лишь солдат оккупационных войск, несший привычный наряд на месте распятия, стал глашатаем Духа истины. Ходатая за Сына, и произнес это торжественное свидетельство. Ибо Сыну надлежало быть "предметом пререканий" (Лк 2,34) во время Его кровавого воцарения на Лысой горе.

Коест — слава ЕДИНОРОДНОГО

А теперь прислушаемся к тому, что свидетельствует Дух истины перед лицом умирающего Иешуа Назарянина: любовь Отца к Своему Единородному Сыну разительно проявляет себя в этом погружении Сына, подобно зерну, в человечество, которое сможет обрести в Нем целостность. Ибо зерно умирает в земле лишь затем, чтобы дать ей свой плод. Сын испустил последний вздох смертного человека лишь затем; чтобы вернуть Дух умирающему человечеству. Если Отец избрал в жертву Своего единственного Сына, то это потому, что Он — Его Возлюбленный, в Ком Он хочет завершить судьбу возрожденного человечества. Его Сын — единственный подлинный образ Его, и по этому Образу Ваятель хочет придать человечеству окончательное сходство с Собой. Умирая на кресте. Сын полностью выражает образ Отца. И в самом деле, Бог есть любовь (1 Ин 4,8.16). Жертвуя Своей жизнью за тех, кого Он любит, Сын дает им самое высшее свидетельство — свидетельство любви (Ин 15,13). Поступая так. Сын возводит Свою любовь к людям на уровень точного образа той любви, которой любит Сам Отец (Ия 15,9; 17,23). При последнем вздохе Распятого тайна любви, которая есть Бог, полностью открывается людям. В безвинной Жертве, умирающей ради того, чтобы Ее палачи обрели жизнь, любовь достигает высшего накала. Так "имя" Отца (Тот, Кто дарует жизнь любовью) высочайшим образом прославляется Сыном (12,28; 17,26), и вместе с тем прославляется Сын как "Тот, Кто пришел во имя Отца Своего" (*) (Ин 5,43).

Но никто ие может приступить верою к тайне Сына, распятого в блеске славы, если Отец, пославший Сына, не привлечет к Нему ученика Своего Сына (6,44) внутренним свидетельством Духа истины, внушающего верным исповедать свою веру перед лицом до тех пор непонятного Креста их Спасителя.

СТРОИТЬ гробницу СЫНУ Божию?

Итак, с того момента, когда Сын взошел на Свой жертвенный престол. Дух (7,39) свидетельствует о Его славе как Его защитник. Он шепчет на ухо тем, кто пронзил Его и теперь остолбенело глядит на Него, и требует от них пересмотреть Его дело. Этот пересмотр произойдет в их сердцах, заставит их признать себя палачами Бога и осудить себя, тогда как они считали себя праведными судьями, осудившими злодея. И Божественный Защитник произносит Свою защитительную речь не только в Страстную пятницу. Он произносит ее перед всеми теми, кто не признан и отвергнут своими братьями по образу Того, Кто есть Образ Божий. В самом деле, "Бога никто никогда ие видел" (1 Ин 4,12), и мы оказались перед лицом казнимого Назарянина не затем, чтобы судить себя, судя Его, но мы без конца оказываемся перед лицом тех, о ком Он сказал:"Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне"(Мф 25,40), и "так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне" (ст. 45). Именно перед лицом тех, кто, подобно Ему, не понят и отвергнут, можем мы судить об истинности исповедания веры, в силу которой мы хотим приветствовать как Сына Божия Того, Кого отвергли Его братья. Перед их лицом мы услышим, как Защитник становится обвинителем:"Горе вам, лицемеры, что строите гробницы" Сыну Божию, говоря:"если бы мы жили во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови" Сына Божия. "Таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили" Сына Божия (ср. Мф 23,29-31). Что это за вера, которая "строит гробницу" Сыну Божию? Такова твоя вера, если ты думаешь отблагодарить Того, кто за тебя умер от любви, удушая в своей утробе Его Дух, умирающий от любви к самым отверженным из Его братьев.

Дух. Защитник или Обвинитель

"Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну" (Ин 5,22). Перед лицом Сына-Судии стоит. Дух-Защитник.- Защитительная речь этого Ходатая обратила однажды палачей, побудив их признать верою Сына-Судию в Том, Кто был осужден в Великую Пятницу. Будут ли они каждодневно узнавать Того же Осужденного в любом отверженном? Если да, то они имеют в Духе истины Ходатая пред Судией, ибо Духу Сына, Который есть Любовь, не тесно в них; напротив, Он сделался их жизнью. А если не так, то Дух истины станет их обвинителем перед Судией и обличит лицемерие их веры, которая якобы воздает славу Сыну, а на деле не хочет вспыхнуть огнем любви, от которой Он сгорел.

Крешальный дар Духа

Именно крещение есть та точка, где Дух Иисуса дарует жизнь тому, кто решился погрузить свою собственную смерть в смерть Сына Божия. Крещение скрепляет печатью исповедание веры тех, кто услышал защитительную речь Духа-Ходатая. И в то же время крещение оживляет Духом Сына сыновей Адама, избравших местом своей смерти крест Сына Божия.

Последний смертный вздох Иисуса был высшим деянием Духа любви, и с него началось бушевание Этого Божественного Духа в мире. Этот Дух разорвал завесу в храме и оживил мертвых (Мф 27,51-52) в то мгновение, когда умер Тот, Кто есть Воскресение (Ин 11,25). Это Он воскресил Распятого и восставил Его в сиянии славы Сына Божия (Рим 1,4) и Господа. А затем тем же Духом Господь объял Своих учеников в день Пятидесятницы (Деян 2,2-4.33). И это Он овладевает теми, кто принимает крещение во имя Господа Иисуса (Деян 2,38; 8,17; 10,44-48; 19,5-6; 1 Кор 6,11;

Тит 3,5), и возрождает их (Ин 3,5-6).

Завет, написанный ДУХОМ Божиим на сердцах

Но таинство крещения — лишь начало жизни, которая вся должна быть прожита под знаком этого таинства. Что это значит? То, что крещеный ветхий человек должен сгореть от того же Духа любви. Который рождает нового человека. Покорность Духу любви, исшедшему от распятого Сына Божия, есть закон жизни родившегося сыном Отца в Единородном Сыне.

Крещальный дар Духа скрепляет печатью Новый Завет, заключенный Сыном Божиим и "написанный не чернилами, но Духом Бога живого, не на скрижалях каменных, но на плотаных скрижалях сердца" (2 Кор 3,3). Ягве возвестил об этом устами Иеремии:

Вот наступают дни, когда Я заключу с домом Израиля Новый Завет. Я вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, говоря один друго-му:"Познайте Ягве!" Но все они будут знать Меня, от малого до большого, так говорит Ягве! (*) (31,31-34).

А устами Иезекииля Он уточняет сказанное:

Окроплю вас чистою водою, и вы очиститесь. И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам, и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой, и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять (*) (Иез 36,25-27).

Отец изымет у сына Адамова то, что этот падший называет "любовью", и вложит в него то, что Он сам называет любовью и что есть Дух Его. Тогда жизнь этого человека в глазах его братьев примет вид креста его Господа. И Отец узнает Своего сына в том, кого Дух возродит по образу Единородного.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) К этому образу скоротечности можно прибавить образ тени (1 Пар 29,15; Иов 8,9: 14,2; Пс 101,12; 108,23; 143,4;

Еккл 6,12; 8,15; Прем 2,5; 5,9). Вот еще другие сходные образы: рассеивающийся утренний туман или выпавшая на заре роса, которая испаряется на солнце (Ос 6,4), легкие облака, тающие в полуденном небе (Прем 2,4), исчезающий дым (Ос 13,3), полова, которую ветер сдувает с тока (Соф 2,2), искра, сверкающая одно мгновение (Прем 2,2), след, оставляемый кораблем (Прем 5,10), след пролетающей в воздухе птицы или стрелы (Прем 6,11-12), память об однодневном госте (Прем 5,14), сновидение, улетучивающееся при пробуждении (Пс 72,20), кузнечик, одним прыжком скрывающийся с глаз (Пс 109,23), трава или цветок, увядающий от восточного ветра (Ис 40,6-8), вянущие розы в венке (Прем 2,8), пена волн, уносимая бурей (Прем 5,14). Это обилие образов, сосредоточенных вокруг одной темы, показывает, насколько одержим Израиль мыслью об утрате источников жизни.

2) 1,14.17; 2,11.17.26; 4,4.6.16; 6,9.

3) Кроме текстов, приведенных на этих страницах, см. Быт 18,27; Иов 10,9; Пс 7,6; 21,16; 29,10; 43,26; 89,3; 102,14;

103,29; Еккл 3,20; Сир 16,30 — 17,1; Ис 26,19; Дан 12,2.

4) См. Ис Нав 7,6; 1 Цар 4,12; 2 Цар 1,2; Неем 9,1; Нов 2,12; Плач 2,10; Иез 27,30; Откр 18,19.

5) Мф 3,16; Мк 1,10; Лк 3,22; Ин 1,32.

6) Напротив, так проявляет себя "нечистый дух", когда Иисус изгоняет его из одержимых (Мк 1,26; 9,26; ср. Лк 9,39).

7) Отца Давида.

8) На арамейском языке, родном языке Иисуса, "a66d" ["ав-ed"\ означает "отец". Этим словом начал Иисус Свою молитву во время Гефсиманского борения (Мк 14,36). Марк, который привадит это арамейское слово, услышанное Петром из уст Иисуса, был спутником Павла в начале его служения (Деян 12,24; 13,13; 15,37.39). Когда через несколько лет Павел будет писать Послание Галатам, почему ои употребит арамейское слово, чтобы выразить сыновнюю мольбу, которую Дух Иисусов внушает Его ученикам? Почему он повторяет это арамейское слово в том же контексте в Послании Римлянам- (8,15), если галаты и римляне не знают арамейского языка, который к тому же менее знаком Павлу, чем греческий и еврейский? Не потому ли, что молитва борения, о которой ему рассказал Марк, была для него образцом сыновнего моления?

9) О крещения как новом рождении см. также послание Титу (3,5):"0н спас нас... банею возрождения и обновления Святым Духом".

10) Дар Святого Духа тесно связан с крещением, принятым во имя Господа Иисуса (Деян 2,38). Однако иногда дар Духа предшествует крещению (Деян 10,44-48), или же для того, чтобы дар этот последовал за крещением, требуется возложение рук (Деян 8,15-17).

11) О харизме глоссолалии, связанной с даром Духа, ИБ, прим. на Деян 2,4.

12) О харизме пророчества в первоначальной Церкви см. Иб, с.1453, прим. ],

13) Иоанн снова говорит о "князе мира сего" в 16,11 (ср. 14,30). Смысл выражения "мир сей" уточняется разными контекстами, в которых оно встречается в его Евангелии (8,23; 12,25.31; 13,1; 18,36) и в его Первом Послании (4,17).

14) Крест Иисусов есть высшее выражение любви Божией к людям: Мф 20,28; Ин 10,11; 15,13; 1 Ин 3,16; Рим 5,8; Еф 5,2.25.

15) Для Иоанна обладание вечной жизнью целиком зависит от веры в то, что "Иисус есть Сын Божий". Помимо приводимых здесь текстов см. Ин 6,40 и заключение Евангелия (20,31).

16) Иисус называется "Возлюбленным" Отца в Мф 3,17;

12,18; 17,5; Мк 1,11; 9,7; 12,6; Лк 3,22; 9,35; 20,13; 2 Петр 1,17.